Loving you is a losing game... (Ли Ён и Ли Ран)

||Что давно разбито||

Поморщившись от навязчивого солнца, светившего в лицо, Ран перевернулся набок. Был закат. Он не сразу вспомнил, что произошло, продолжая расслабленно лежать. Когда же в памяти всплыли последние события, младший испуганно дёрнулся, падая с дивана.

— Ён! — Закричал Ран, спотыкаясь в попытке подняться, сталкиваясь с прибежавшим братом, который вовремя подхватил его, удерживая под локти.

— Всё хорошо, Ран-а, ты в порядке, — голос Ёна убаюкивал, помогая младшему справиться со сбившемся дыханием, как и с дрожащим телом. Всё, что сейчас происходило — было по-настоящему.

Слабо кивнув, Ран вновь присел на диван, потирая виски. От сна не осталось и следа. Даже не видя глаз брата, он знал, что тот не перестаёт взволнованно смотреть на него.

— А ты в порядке? — Напрягся Ран, никогда не веря в чудо. Теперь начав рационально думать, он не мог отбросить мысль, что Ён чем-то пожертвовал, вернув его домой.

— Как видишь, я цел, — легко усмехнулся он, демонстративно разведя руки в стороны. Признаться в том, на что он пошёл — привело бы к прямой и серьёзной ссоре с младшим, а Ён слишком скучал, чтобы начинать с неё их встречу. — А ещё я приготовил нэнмён.

— Что? Ты научился готовить? — Поражённо переспросил Ран, запомнив Ёна именно, как того, кто умел превращать все продукты в непригодное сгоревшее месиво.

— Это стоило мне больших усилий, но я смог, — не без гордости похвастался брат, довольно подмигнув Рану, на лице которого читалось недоверие, — вот иди на кухню и проверь, давай-давай.

Фыркнув, младший широким шагом подошёл к столу, сосредоточённо присматриваясь к большой кастрюле. Открыв крышку, он невольно расплылся в улыбке, почувствовав любимый запах. Схватив рядом лежащие палочки, младший потянул ими длинную лапшу, запихивая её в рот, довольно причмокивая.

— Ты запомнил, — вдруг произнёс Ран, ощущая тепло в груди. В памяти всплыла их последняя встреча, когда они вдвоём ели нэнмён, и Ён подтвердил слова Юри, что он добавляет в блюдо только горчицу без уксуса.

— Ага, — легко кивнул Ён, на протяжении двух лет храня важные моменты, связанные с братом, даже самые незначительные, но всё равно необходимые. И теперь, видя счастливую улыбку напротив, которой так не хватало, Ён наконец-то ощущал себя действительно живым.

— Спасибо, это вкусно, — отведя взгляд, Ран палочками схватил половинку яйца, но замер, очевидно думая о том, как Ён всегда отдавал ему её, лишь бы угодить.

— Когда я вернулся, первое, что хотел сделать — это опять позвать тебя в моё любимое кафе с мороженым, сходить вместе за лучшим нэнмёном в городе, — горько заговорил Ён, подойдя к окну, став спиной к брату, безучастно смотря на почти зашедшее солнце, оставившее насыщенно-красный цвет в небе. — И тут я узнал, что тебя нет, что благодаря тебе я смог продолжить жить. Это было эгоистично.

Повернувшись лицом к лицу младшего, Ён тяжело взглянул ему в глаза, без слов передавая ему всю накопившеюся боль.

— У меня не было другого варианта, — выдохнул Ран, прилагая ежедневные усилия к тому, чтобы вернуть брата. Он испробовал абсолютно всё.

— Неправда, у тебя был вариант: продолжать жить, — прервал его Ён, поджимая губы.

— Но без тебя, — добавил Ран, не собираясь сомневаться в том, что давно было сделано, а главное, в том, что он бы вновь повторил.

— А ты подумал обо мне? Каково мне будет жить, зная, что это благодаря твоей смерти?! — Сокрушённо выкрикнул Ён, пытаясь остановить себя, не позволить себе поссориться с братом, только не сегодня, когда он наконец-то смог его обнять.

— Ты обвиняешь меня в эгоизме?! Серьёзно? Да ты просто издеваешься, — нервно смеясь, Ран стал расхаживать по кухне, — у тебя нет на это права. Ты тот, кто бросил меня из-за женщины, бросил, когда я лежал в крови!

— Ты — неисправимый дурак! Я никогда не бросал тебя, — сжимая кулаки, вскинулся Ён, вновь видя в глазах дорогого человека безграничную обиду, как и в их прошлые встречи. Сколько бы он ни старался — Ран всё равно был зациклен на детских обидах.

— Ты твердишь это каждый раз, но бесполезными словами факты не изменишь, — зло произнёс Ран, сдерживая слёзы. Он вёл себя, как настоящий ребёнок, и Ён это видел, стараясь сгладить углы, даже сейчас.

— Ли Ран, повзрослей же наконец и пойми, что я никогда не покидал тебя, — подходя впритык, Ён схватил его за плечи, резко встряхивая, пытаясь достучаться.

Губы младшего дрожали, и он сам еле держался, отрешённо смотря на Ёна, сам не понимая, почему ему так было плохо и обидно. Ведь всё наладилось. Он опустил взгляд вниз, цепляясь им за обручальное кольцо на пальце брата, только тогда понимая, в чём же дело, что было не так…

— Знаешь, я считал, тебе будет плевать на меня. Главное, чтобы с тобой была твоя женщина, — хрипло произнёс Ран, отступив на шаг назад, чтобы Ён мог отпустить его.

— Ран, сейчас в тебе говорит детская обида. Ты просто застрял в том лесу, не желая выбираться из него, чтобы увидеть правду, — устало выдохнул брат, наоборот делая шаг вперёд, сжимая его локоть.

— Ты же сам допускал мысль, что лучше бы с самого начала не спас меня, — усмехнулся Ран, вспомнив их настольную игру, в которой Ён всегда поддавался ему, и играя в которую старший произнёс эти обидные слова.

— Чёрт, Ран-а…

— Просто отпусти, я не собираюсь быть лишним в этом доме, — приглушённо выдавил младший, выдернув руку, отталкивая Ёна, как всегда пользуясь своей лисьей силой, предполагая, что брат не останется в долгу. Только Ён отшатнулся в сторону, столкнувшись со стеной, болезненно простонав. У него больше не было прежних способностей, он был — обычным человеком, но младший этого не знал.

В глазах Рана появилась открытая досада, что Ён продолжал нянчиться с ним, боясь покалечить.

— Ран-а, не уходи, — сдавленно попросил брат, потирая ушибленную руку, видя, как тот направился к выходу. Опять всё рушилось.

Слыша громкий хлопок двери, Ён беспомощно опёрся на стол, зная, что не был рядом с Раном, когда он так в этом нуждался, оставив шрамы не только на его теле, но и в душе.

— Чёрт! — Проорал Ён, смахивая со стола посуду, прижимая руки к лицу, сразу видя счастливую улыбку брата, сменяющуюся отчётливо яркой болью в глазах.

Наступив на осколки на полу, Ён слабо усмехнулся. Осколки. Их отношения превращались в них или же давно ими стали, как бы он ни пытался склеить невозможное, всё вновь рассыпалось.