***
Алексей тронул поводья, и послушный конь прибавил шаг.
Выбраться сейчас за город, да и пустить его в галоп! Чтобы ветер бил в лицо, чтобы сладко и остро пахло травой, чтобы небо и облака неслись с тобой в одной карусели, стирая все происшедшее.
Бешенство туманило голову, сдавливало клещами грудь, застилало глаза кровавой пеленой, требовало мести и боли. Чужой боли. Крови и смерти тех, кто поднял руку на его сестру.
Пусть и свершилось уже, и кровью заплатили те, кто посмел, и время прошло, а все одно — накатывало. И приступ бешенства стискивал сердце когтистыми чугунными лапами.
Больно...
Памятно, ох как памятно было мужчине его возвращение из шведского похода. И смерть Катеньки, и отчаянные глаза Софьи, которая держалась на людях каменной статуей, а потом рыдала у него на г
