Догнать ветер

Глава 2

С первых же слов мне захотелось придушить засранца. Схватить за эту тонкую длинную шейку и сжать посильнее, оставляя на ней следы. Как у него только язык повернулся такое ляпнуть. И смотрит так насмешливо, провоцирует, это дураку даже понятно.

- Будь ты действительно моим сыном, то прямо сейчас остался бы с голой задницей и хорошенько по ней получил ремня, - таких лучше сразу на место ставить, пока на шею не сели. - И давай-ка проясним некоторые детали сразу.

- Ещё не живем вместе, но уже условия, - скривил недовольно лицо парень. - Мы что, в казарме? Устав продумал?

Проницательный, это хорошо. Значит, с пониманием друг друга у нас проблем быть не должно. Я присел на стул рядом с ним. 

- Больно ты дерзкий для того, кто рискует остаться в детдоме, если не закроет свой грязный рот, - с вежливостью пора заканчивать. Не тот случай, когда незнакомцы внезапно вспыхивают друг к другу родственными чувствами и бросаются в объятия. - Слушай внимательно. В моем доме главный я. Всё, что я говорю - делать без лишних разговоров. Никакого алкоголя и сигарет. Быть дома в девять вечера. За порядком следить самому хотя бы в своей комнате.

- Вот блядь, похоже на историю о Золушке, - расхохотался Дима, запрокидывая голову.

Его голос звонким колокольчиком разнесся по комнате. Может, в хор его отдать? Авось болтать будет меньше. 

- Это точно не она. Но могу побыть для тебя злой мачехой.

Мальчишка встал со стула и приблизился ко мне. Обошёл по кругу, словно рассматривая животное в зоопарке. Затем, видимо, решившись, ткнул меня пальцем в плечо.

- Хорошо прокачанная мышцы, - отметил он. - В зал ходишь? 

Подтянув наглеца за тонкую ручонку поближе к себе, я прошептал ему на ухо:

- Если продолжишь в том же духе, то ты попадёшь даже не в приют, а в бордель. 

Тот отпрянул от меня со скоростью света. Вытер ухо рукавом и глянул исподлобья. Ну да, возмущайся сколько хочешь, будет все равно по-моему.

- Всё ухо заплевал, - Дима повернулся к женщине, что привела меня сюда. - Ну так и долго мы тут расшаркиваться будем? Давайте бумажки, которые надо подписать, и мы свалим из этого унылого говна.

Мальчишку точно придётся поучить на досуге хорошим манерам. Мало того, что хамит мне, его старшему родственнику и опекуну, но ведь и незнакомой ему женщины, которую волнует его судьба. Не удивлюсь, если она единственная, кто печётся о хорошем будущем для Дмитрия.

Она достала из толстой папки несколько бумаг и разложила их передо мной. Это было согласие на опекунство и личное дело подростка. Я мельком просмотрел его, не увидев ничего хорошего. Разгульный образ жизни, отвратительное отношение к учебе, пьяные дебоши и даже приводы в полицию за драки и воровство. Логичным становится вопрос: как его сестра воспитывала, если выросло такое вот чудовище. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, поэтому я подписал согласие на опекунство почти не глядя, а личное дело попросил скопировать. На досуге попрошу у знакомых выяснить о новом родственнике побольше.

Попрощавшись с сотрудницей детского дома, пошёл на выход. Дима, как привязанный, за мной. 

- Если услышу от тебя хоть одно матерное слово, то выпорю на месте. И плевать, что люди смотреть будут, - мне уже давно все равно на чужое мнение. 

- Слышь, дядя, - мальчишка схватил меня за  рукав, притормаживая. - Давай договоримся, ты не мешаешь мне, я не порчу жизнь тебе.

Остановиться-то я остановился, но вот сама ситуация напрягла. Посмотрел на руку этого смельчака, до сих пор сжимающего плотную ткань толстовки, затем ему в глаза. Снова на руку. Неужели у него нет совсем никаких границ?

- Считаю до трёх, а затем ты пожалеешь, что не остался в детдоме, - подобного отношения я уж точно не собирался терпеть от сопляка, едва из пелёнок вылезшего.

Либо он страдает избирательной глухотой, либо и впрямь издевается. Как же ещё обьяснить то, что моим словам он не придаёт значения и продолжает держать?

- Один, - Дима не шевелится, - Два, - смотрит на меня как на дурака, - Три.

Отрываю его руку от своей одежды и заламываю. Парень громко вскрикивает.

- Пусти, сука, - пытается выбраться из захвата, но что такая букашка может противопоставить пусть и раненому, но спецназовцу.

- За суку получишь отдельное наказание, - тащу мальчишку к лавке.

Из последних сил он упирается, но кеды будто скользят по асфальту. Сажусь на прохладную поверхность, перекидываю Диму через свои колени, утыкая его носом в скамью, одним движением стягиваю с тощей задницы джинсы и, коротко замахнувшись, шлёпаю. Парень вскрикивает и пытается выбраться из захвата.

- Больно, блять, - сучит ногами в воздухе, но это бесполезно.

Второй удар жестче первого. Поганец взвизгивает так громко, что прохожий в конце улицы оборачивается. 

- Интересно, насколько красной станет твоя задница, прежде чем ты поймешь, как со мной надо разговаривать? – ситуация бредовая, сам это понимаю, но иного выхода проучить Диму не вижу.

После пятнадцатого шлепка мальчишка замолкает, останавливая тем самым поток брани. 

- Я понял! – говорит, шмыгая носом. – Никакого мата. 

Действенный, однако, я способ, оказывается, придумал. Может, с подчиненными на заданиях также стоило поступать, а не нянчиться, как с пятилетними? Возможно, тогда бы все иначе кончилось для меня и моей ноги.

- Если хочешь спокойно жить в моем доме, то будь добр соблюдать правила. Они придуманы не для того, чтобы навредить.

По злобному взгляду парня, легко понять, что он придерживается совсем другого мнения. И мне стоит еще ждать от него подлянки. Отлично знаю эту подростковую упертость.