Догнать ветер

Глава 3. Дима

Если бы мне сказал, что в ближайшее время моя жизнь перевернется с ног на голову, то я не поверил бы. Пусть и неидеальная, но мне нравилась. Мы с мамой жили почти в центре, в квартире, доставшейся ей в наследство от родителей. Работа, на которой трудилась моя родительница, позволяла нам хоть и не шиковать, но и не перебиваться копейками. Стабильно раз в пару лет мы ездили на отдых в Сочи или Крым, могли позволить себе пойти в кино, на каток, да и вообще устроить культурную программу. Мама была тем человеком, кто понимал, как важно ребенку иметь детство. И один простой звонок разрушил мою такую идеальную вселенную.

Мама погибла. Её не стало. Об этом мне сообщил сухим голосом дпсник прямо с места аварии. Он перечислял факты, а у меня земля из-под ног уходила. Вмиг остался один на этом свете. Без поддержки и заботы. 

Затем к нам домой пришла женщина из социальной опеки. Сообщила, что раз мне нет восемнадцати лет, то придется поехать в детский дома.

- Может, есть хотя бы дальние родственники? – допытывалась она, пока мы ехали в стареньких жигулях к нужному месту.

Я тупо смотрел на небольшую спортивную сумку, в которую перед уходом успел покидать белье на смену, средства личной гигиены и фотографии с мамой. Голос женщины доносился до меня будто через бетонную стену – я его почти не слышал.

- Пойми, лучше остаться у какого-нибудь троюродного дяди двоюродного племянника по матери со стороны деда, чем оказаться в приюте, - увещевала работница, - ты другой, отличаешься от приютских. Они с детства знают только ласку воспитателей и жестокость сверстников. 

Не думаю, что она считает меня слабаком, просто, проработав много лет в этой сфере, знает все подводные камни. Но все равно немного обидно. Мне всякое приходилось переживать в свое веселое детство и весьма занимательный подростковый период. Пусть я из него еще не вышел, но жизненного опыта уж точно побольше, чем у рядового парня семнадцати лет. 

Приют оказался именно таким, как я и представлял. Простое здание, коих миллионы по российским городам, окруженное деревьями. Из-за отвратной погоды впечатление оказалось хуже, чем рассчитывал. Во дворе носились дети, играясь на незамысловатой площадке, состоящей из горки с ободранной краской, покосившихся турников и песочницы, в которой копалась облезлая пятнистая кошка. Уж не дерьмо ли она там прятала? 

Увидев знакомое лицо, малышня сразу побежала к женщине. Всем скопом ринулись обниматься. Те, кто совсем мелкими были – прижались к ногам. Они так преданно заглядывали ей в глаза, что невольно даже позавидовал такому слепому обожанию. И тут же посыпались вопросы:

- Анастасия Петровна, а кто это?

- А где вы были? Мы скучали!

- Мне он не нравится, - категорично заявила девочка с двумя косичками в смешном розовом платье. – Пусть уйдет!

Вот же мелкая поганка. 

- Заинька, ну зачем ты так? – работница приюта ласково погладила недовольную малышку по волосам, успокаивая. – Вряд ли Дима у нас надолго задержится, тебе не о чем беспокоиться.

И ведь оказалась права. В тот же день выяснилось, что у меня есть достаточно близкий родственник – дядя. Сразу возникло множество вопросов к покойной матери. Почему она скрывала его существование? Может, у них и были причины не общаться, но могла бы просто рассказать. Сейчас же мне эта новость как обухом по голове. Константин Подольский, так зовут моего новоявленного родственника. Выяснилось, что мы с ним живем в одном городе. 

Переночевать мне пришлось в детском доме, деваться некуда, а вот на следующий день приехал Константин, подписал бумаги и забрал меня. Я было взбрыкнул и тут же отхватил по заднице. Причем не в переносном смысле, а самом прямом. Он раздел меня до белья и навалял хорошенько. Домой ехали молча. Не знаю, о чем думал этот мускулистый придурок, я же размышлял, как отомстить. Хотелось сотворить что-то такое, чтобы он взвыл от обиды и зла. Сам же я уже давно пылал ненавистью. Правила он, знаете ли, установил. Комендантский час, черт его дери. Да я скорее дом спалю, чем курить брошу. 

Кстати, у него оказался не дом, а достаточно просторная квартира недалеко от центра и моего прошлого дома. Три комнаты, гостиная, кухня, огромная ванная и санузел. В принципе неплохо. Еще бы знать, каким способом он заработал на такие хоромы. Хотя сомневаюсь, что меня бы ему отдали, будь от наркоторговцев каким-нибудь. Спальню, которую он мне отдал, я осмотрел тщательнее, чем весь остальной дом. Небольшое помещение было достаточно уютным: стены матово-зеленого цвета, серый потолок и черный ковролин с достаточно длинным ворсом – ступни утонули в нем. Из мебели была двуместная деревянная кровать, письменным стол с множеством ящичков, компьютерное кресло и простой икеевский шкаф. 

- Раньше это была гостевая, теперь можешь её приватизировать, - попытался пошутить Константин. Я только хмыкнул.

- Отвези меня домой, я должен забрать личные вещи, - скорее приказал, чем попросил. – Еще надо подумать, как быть с той квартирой. Продать или сдать в аренду, например. Не уверен, что захочу там жить в ближайшее время. 

Дядя посмотрел на меня недовольно. Посмотрел исподлобья, явно размышляя, пристукнуть меня сейчас за дерзость или же чуть позже. Так смотрят разве что на цирковых зверушек.

- Ты же понимаешь, что я терплю твою наглость до определенного момента? – стоит, расслабленно прислонившись к дверному косяку. Успел уже переодеться в домашнее: спортивные брюки и майка выигрышно смотрятся на его тренированном теле. – Как только переступишь черту, накажу так, что порка цветочками покажется. 

Он бы еще мышцами груди поиграл, так, для пущего эффекта. 

- А ты осознаешь, что однажды можешь съесть суп со слабительной начинкой? – я ведь и не такую дичь могу сотворить, но раскрывать все карты ему не надо. 

- Мой организм и не такое переживал, - парировал Константин. – Зато ты за такие проделки отправишься в военное училище. И не милое кадетское, а в точку погорячее.

Вот такой расклад мне точно не нравится. Не хотелось бы проводить долгие месяцы с кучей потных парней, начищая оружие и стирая портки. Не мое это. С другой стороны, я и сам пока не осознаю, чем хочу заниматься после школы. Как-то не задумывался об этом раньше, зато сейчас самое время – мамы больше нет, чтобы заботиться о моем будущем. 

Пришлось моему глубоко не любимому дяде вновь переодеваться, чтобы съездить ко мне домой. Он шел, прихрамывая, похоже, как-то травмировался. Жаль мне его не было. Вообще ни капли.

Квартира встретила нас тишиной. Даже в полумраке были заметны комья пыли, успевшие появиться за пару дней. Заходить туда было тяжело. Сразу вспоминалось все хорошее и все плохое, что происходило со мной и мамой тут. Сотни, тысячи приятных моментов: вот наряжаем новогоднюю елку, а вот она печет мне блинчики на день рождения. И поливает их моим любимым яблочным вареньем. Или вспомнить тот день, когда я впервые разбил коленки, став на скейтборд. Я плакал тихо, пытаясь сдержаться, а мама обрабатывала раны вначале перекисью, затем зеленкой.

Разувшись, прошел в свою комнату. В небольшой чемодан сложит учебники, ноутбук, документы. Из шкафа в гостиной забрал фотоальбом и бумаги на право собственности. Захватил также маленькую шкатулку с украшениями мамы. Ей они теперь вряд ли понадобятся, у меня же еще неизвестно как жизнь сложится. 

Пока я собирал необходимое, Константин прошел на кухню. Погремел там посудой, после чего по квартире разнесся запах травяного чая, так любимого мамой. Застал его с чашкой в руках и маминой фотографией. Он смотрел будто сквозь снимок. Эмоции на его лице было сложно прочесть, единственное, что я точно уловил – грусть.

- Мы не общались с ней двадцать лет, - произнес он, всматриваясь в знакомые черты. – Не поддерживали связь совсем. Знаешь почему?

- И почему же? – любопытство в себя унять мне всегда было сложно. – Что такого ты сделал, что она оборвала связи?

- Думаешь, я виноват? Отчего?

- Рожа у тебя больно бандитская, - выпалил я, не думая ни секунды.

Мужчина отставил чашку и резко схватил меня за руку. Дернул на себя, максимально приближая моё лицо к своему. Его глаза, оказывается, не серо-буро непонятного цвета, а светло голубые, как вода в ручейке. Еще и ресницы такие, что любая девушка обзавидуется. Его дыхание обожгло мои губы. Непозволительно близко. 

- Больше никогда не смей такое обо мне говорить, - прошипел мужчина, - ты можешь как угодно назвать меня в порыве своей детской злобы, но не примешивай к преступному миру. Я половину жизни и все свое здоровье положил на то, чтобы бороться со злом.

Мне осталось лишь понятливо кивнуть. На такую уступку готов пойти, раз он без лишних разговоров потащился со мной на квартиру.

- Дело в моей работе. Она мне так и сказала: «Не хочу волноваться о тебе каждую секунду, когда ты не дома. Мне больно от одной только мысли, что следующим звонком для меня может стать звонок из военной комендатуры», - произнес дядя с горечью. – А ведь мы с ней близнецы. Для меня ближе человека не было.

 Ну и как мне ненавидеть человека, который открывает душу, делится страданиями и переживаниями. Ведь пока я мог вызвать в нем какие угодно чувства, но не доверие. Или же, он считает, что родственные связи всё решают? Если так, то он глупее, чем я думал.

- На сегодня можно закончить с душещипательными разговорами, - выдергивая свою руку и отходя подальше, сказал я. – Вещи собрал, можем уходить.

На выходе бросил дяде запасную связку ключей.

- Мало ли что здесь понадобится, я возвращаться не хочу. Так что доверяю их тебе, береги, как зеницу ока.