Веди меня в танго на ощупь

Глава 7

amague (обманное движение) — дразниловка, когда партнер поманил, а сам пошел в другую сторону

Они неторопливо поужинали совсем недалеко от «Милонги» в уютном итальянском ресторанчике на углу и даже распили бутылку красного на двоих под пасту. И Крис, совершенно разомлев от пронёсшейся над его головой грозовой тучи, благодарно воспринял подобный финал этой истории с Себастьяном. Он почувствовал, как его отпускает, а настроение определённо выправляется, и что можно жить и дышать дальше полной грудью. Они обязательно найдут ему достойную замену.

— Ну что, теперь в клуб? — улыбнувшись своей фирменной кривой улыбкой, спросила Скарлетт. Она промокнула губы после соуса бешамель салфеткой и скомкала её, оставив на середине пустой тарелки. — Пятница, я бы выпила ещё что-нибудь покрепче. И потанцевала.

— Не танго, так хотя бы фристайл? — фыркнул Крис, чувствуя осязаемое облегчение, опустившееся на плечи и спину лёгким, дружеским качанием.

— Что угодно, — кивнула она, — хоть хип-хоп. Лишь бы не сидеть без движения. Я, к слову, тяжёлые деревяшки в офисе не таскаю, в отличие от тебя. Мне нужно больше двигаться, чтобы избавляться от лишних калорий, — она с усмешкой кивнула на пустую тарелку. — Слишком уж вкусная эта итальянская паста, — и Скарлетт подмигнула ему, непонятно на что намекая.

О клубе они разузнали, вежливо поинтересовавшись на этот счёт у хозяина ресторана, когда тот подошёл в конце ужина узнать, всё ли им пришлось по душе. Такая милая итальянская традиция, сразу добавлявшая вечеру ощущение семейственности и уюта. Полноватый улыбающийся итальянец ответил им, что есть только одно достаточно приличное место неподалёку, а остальные — сплошь притоны. Скарлетт, конечно, к рекомендации отнеслась с долей скепсиса: «Наверняка, клуб держит кто-то из его родственников. Итальянцы в Бруклине — та ещё мафия». А Крису… ему было всё равно.

Они шли со Скарлетт по улице, воздух бодряще и по-весеннему пьяно пах влажным асфальтом и какими-то невидимыми в темноте оград цветами, и оцепенение последней недели спадало с него пластами, как старая иссохшая змеиная кожа. Очень скоро неоновую вывеску клуба на противоположной стороне дороги стало невозможно игнорировать, прикрываясь уютным молчанием, и они, перебежав перед самым носом притормозившего такси, поспешили внутрь.

Музыку было слышно ещё до того, как Скарлетт, прошедшая фэйс-контроль и игриво улыбнувшаяся охраннику, потянула дверь на себя. Внутри бухало не громко, а адски — до зуда в ушах и вибрации в лёгких — громко. И почему-то это показалось Крису именно тем, чего он на самом деле хотел. Когда со всех сторон налегает музыкальный бит и сбивают с толку яркие отблески светомузыки, нет ни единой возможности задуматься или отвлечься от происходящей вокруг вакханалии.

У них со Скарлетт тут же появились поклонники, которые, впрочем, уходили, если Крис вежливо отказывал, — но на их месте появлялись новые, девушки были вызывающе красивы, а к Скарлетт подсели за стойку сразу двое парней, чуть оттеснив их друг от друга — двойняшки, понял Крис, приглядевшись. И глаза у Скарлетт так завлекающе блестели из-под приопущенных ресниц, что Крис сразу понял, какие именно картины прокручивает она сейчас в своей голове. Её совершенное право, впрочем, почему бы и нет. Его самого напротив компания совершенно не интересовала. Поняв это, девушка, присевшая было рядом и пытавшаяся скользить ладонью по его бедру в сторону паха, быстро куда-то исчезла, и он остался в самом лучшем обществе на данный момент — тет-а-тет со стаканом «Белого русского». Страшная гадость, но Крису нравился эффект. Быстро и без проволочек.

Он почти успел управиться с ним, и в голове приятно шумело, как вдруг Скарлетт так настойчиво потянула его за рукав лонгслива, что он чуть не свалился с высокого стула.

— Что, ты пошла танцевать? — с улыбкой спросил Крис, оборачиваясь. Только почему-то Скарлетт смотрела не на него, а в сторону танцпола, и выражение её лица было крайне удивлённое.

— Ты только погляди туда, — проговорила она, но Крис скорее прочитал по губам, чем услышал — было слишком громко. И вмиг нахлынуло непонятное волнение, застучало в висках.

Он повернулся к танцполу, недоумевая, и принялся всматриваться в мерно колышущуюся под музыку толпу, пытаясь понять, что там такое увидела Скарлетт. И он чувствовал, что знал ответ заранее. Знал.

Себастьян танцевал в самой гуще людей недалеко от бара, и на его лицо то и дело попадал луч алого прожектора — только поэтому Скарлетт разглядела его в рябящей мешанине света и тени. Луч бил прицельно раз за разом, обжигая Себастьяну лицо, только тому не было до этого никакого дела: он танцевал, опираясь спиной на широкую грудь какого-то качка, а спереди к нему притирался, извиваясь под музыку, парень полегче. Лицо Себастьяна потно блестело, он закатил глаза, откинувшись на плечо качку, и расслабленно приоткрыл рот с неестественно яркими губами. Он выглядел так, словно его уже трахали прямо там, на танцполе, одновременно спереди и сзади, тёрлись и проникали, вбиваясь в ритм музыке, и от одного предположения Крису стало очень плохо и очень хорошо, жарко, приторно и горько на языке. Крис знал, что некоторые парни умудрялись трахаться со своими девушками в подобной давке прямо во время танца, и никто даже не обращал на них внимания — потому что современный танец в клубе тяжело было отличить от секса. И приподнять короткую юбку, особенно если не надевать трусиков, и получить между ног крепкий член, и танцевать, трахаясь в то же время, стало распространённым развлечением среди молодёжи. Крис так никогда не делал, потому что… это казалось ему унизительным и животным. И почему сейчас, смотря на Себастьяна, у него потяжелело внизу живота, окатило жаром лицо и панически задолбилось в груди, он не знал. Он обмер.

— Он торчит, — крикнула вдруг Скарлетт в самое ухо, выбивая из транса. — Крис, он обдолбан или пьян, я не знаю, но он не в порядке. Посмотри на него.

И Криса словно перетряхнуло от её слов. Шум в ушах и голове почти утих, и даже музыка стала восприниматься в каком-то отдалении. Парни, обрабатывавшие Себастьяна, танцевали и двигались активно, тёрлись и изгибались в одном ритме, они явно знали друг друга и порой переглядывались, даря неоднозначные взгляды через чужое плечо. А Себастьян… он выглядел так, словно ему давно и совершенно всё равно, что происходит. Он словно очень сильно хотел пить и начал вянуть от этой жажды. Его голова почти безвольно перекатывалась по плечу качка, и Крис, удивляясь сам себе, почувствовал загорающийся внутри гнев. Просто… какого чёрта позволять себе такое состояние, а потом танцевать в клубе не пойми с кем, ведь это может совершенно паршиво кончиться.

— Я должен забрать его, — прокричал он в ухо Скарлетт, наклонившись. — Они его обворуют или изнасилуют. Или ещё что похуже. Я пойду к нему, ладно? Подождёшь нас у стойки? Только не уходи никуда, пожалуйста. Никуда, Летти, — он посмотрел на неё со всей серьёзностью, чуя, как вся кровь кипит в нём, и, получив в ответ взволнованный кивок, рванул с себя лонгслив и кинул его на стул, оставаясь в одной тонкой футболке. Он направился на танцпол, рассекая танцующих, как тёплый нож разрезает сливочное масло. Он просто не видел ничего вокруг, двигаясь к Себастьяну, как по красной путеводной нити из страшной сказки. Он не думал о том, что сделать или сказать, у него в голове стучали гигантские молотки, забивающие в землю сваи для фундамента. Он едва ли вообще мог думать.

Но стоило ему приблизиться вплотную, как всё произошло само собой. Он схватил Себастьяна за руку, игнорируя вопросительные и агрессивные взгляды обоих парней, и заговорил рассерженно-громко, перекрикивая басы:

— Детка? Я тебя потерял. Какого чёрта, я же сказал, что сейчас вернусь? А ты тут…

— Детка нашёл себе более подходящую компанию, — жёстко ответил качок, поворачиваясь так, что руку, которой Крис вцепился в Себастьяна, больно выломило под неудобным углом. Но это не сработало — Крис всё равно не отпустил, крепче сжав зубы и пальцы. Отпор только разъярил сильнее, и он почувствовал, что ещё немного — и сможет ударить. Серьёзно, он ударит и сломает этому ублюдку и без того кривой нос.

— Отпусти, — прорычал Крис, вжимаясь в сплавленную тройку своим весом и чувствуя, как на лицо наползает оскал. — Это мой парень, отпусти его!

Он кричал, выплёвывая брызги слюны в чужое лицо и готовясь напасть, как вдруг с другой стороны завозился Себастьян и начал сам слабо отбиваться от накачанных татуированных рук. Он нёс какую-то пьяную околесицу и больше мешал, чем помогал, но у Криса словно груз с плеч упал — Себастьян всего лишь перебрал с алкоголем, вот и всё. Он был в порядке, он был здесь.

— Ладно, ладно, — качок ослабил хватку, а парень, ластящийся к Себастьяну спереди и до этого никак не вмешивающийся в происходящее, отступил и быстро затерялся в толпе танцующих. — Забирай своё тело. И приглядывай за ним получше, у него что, на лбу написано, что он чей-то парень? Сам на шее повис, никто его не… — скривившись и презрительно сплюнув себе под ноги, качок толкнул Себастьяна прямо в руки Криса, а сам развернулся и принялся пробираться сквозь людей поближе к пульту ди-джея.

Крис заторможено наблюдал за его спиной и тем, как бугры мышц переваливаются на плечах под тонкими лямками белой флуоресцирующей в ультрафиолете майки. Мозг отказывался осознавать, что эта тяжесть в его руках — Себастьян, который навалился всем своим весом, ненадёжно держась за шею и влажно дыша куда-то туда же, заставляя кожу покрываться жаркими мурашками.

Крис почувствовал себя крайне глупо и неловко. Лицо и уши снова запекло, адреналиновый скачок уже сходил на нет, едва отдаваясь сердечным битом в ушах, но голова думать ясно отказывалась.

— Я в туалет хочу, — пьяно прошептал Себастьян в шею. — В туалет…

И Крис, заручившись этой просьбой как прямым руководством к действию, словно его кто пнул под зад, покрепче обнял Себастьяна за талию и потащил в сторону кабинок в дальний коридор клуба.

Туалет на его взгляд был дурацким. А может, его сделали таким именно для того, чтобы здесь не зависали парочки. Впрочем, судя по звукам из дальней кабинки, общее пространство не стало для них помехой. Просто тупик одного из коридоров оборудовали сантехникой, входом служила болтающаяся вперёд-назад куцая дверь, как раньше делали на входе в салун в вестернах, и за ней просматривался ряд раковин и ряд кабинок напротив. Серые, неровно покрашенные стены в стиле кэжуал и тусклые энергосберегающие лампы над длинным зеркалом не добавляли уюта. Впрочем, его здесь никто и не ждал. Едва Себастьян дошёл до ближайшей кабинки, как его скрутило: он издал характерный звук и, схватившись за рот, ломанулся в первую приоткрытую дверь. Крис только покачал головой и прислонился к соседней стене, пытаясь абстрагироваться от звуков торопливого секса откуда-то из дальнего угла и тех, что издавал Себастьян совсем рядом. Все оттенки праздника жизни.

— Как ты? — спросил Крис, когда за хлипкой фанерной стенкой затихло. Себастьян ответил не сразу, и голос его был непривычно низким и хриплым.

— Бывало и лучше…

Он едва успел договорить, как его снова вывернуло, и Крис, качнув головой, уставился на мерцающие голубоватые пятна на потолке.

— А вот теперь почти неплохо, — через пару минут Себастьян зашуршал за стенкой, и голос его звучал чуть бодрее. Звякнула пряжка, и Крис, не понятно из-за чего смущаясь, услышал звук разбивающейся о керамику струи. — Сейчас станет ещё лучше.

Крис кашлянул и не смог сдержать улыбку. Словно его вообще хоть кто-то видел. Неожиданно дверь дальней кабинки распахнулась, звонко ударив по стене, и оттуда вывалились расхристанные парень с девушкой. Она на ходу поправляла короткую джинсовую юбку и вытирала тыльной стороной ладони размазанную около губ помаду, он, сыто улыбаясь, застёгивал ремень на джинсах. Оба выглядели пьяными и совершенно довольными. Крис не знал, почему его это раздражает. Не мог понять, он порицает или завидует… Конечно, он не думал ни о чём подобном, это же отвратительно, но…

Себастьян вышел из кабинки сам, ещё чуть бледный и с мутными глазами, но вполне осмысленным взглядом при этом. Он даже не посмотрел на Криса, сразу наклонившись над раковиной и включив воду. Его цепочки со звенящими друг о друга странного вида кулонами выпали из-за ворота и свесились вниз, мешая. Только Себастьян не обратил на них никакого внимания. Он долго плескал в лицо, полоскал рот и жадно пил. Крис видел дугу его согнутой спины с чередой выдающихся позвонков и ткань широкой серой футболки, свисающую сбоку. Обычные голубые джинсы туго обтягивали зад. Крис внимательно рассматривал Себастьяна в отражении зеркала. Невозможно было не рассматривать. Видимо, тот сделал себе мейкап, чего Крис в темноте клуба не заметил. Но сейчас под тусклым светом ламп и после умывания подводка вокруг век и помада вокруг рта совсем размазались, и Себастьян выглядел очень странно. Странно настолько, что Крис даже не моргал. Вот почему его губы казались такими неестественно яркими, пронеслось в голове у Криса. А ещё одинокие и едва слышные за шумом тока крови: «Зачем?» и «Он, вообще, нормальный?»

— Пялишься? — негромко и утвердительно спросил Себастьян, не поднимая головы. Он оторвал себе кусок бумажного полотенца и теперь пытался оттереть им разводы со своего лица. — Красивый?

Крис быстро, судорожно сглотнул. Конечно, он не ожидал никаких благодарностей или чего-то подобного. Он вообще действовал непонятно чем руководствуясь, по наитию, и это было закономерно — грести в тумане ему не привыкать. Но он точно не ожидал компрометирующих вопросов и того, что Себастьян оклемается так быстро. К счастью, тот не ждал ответа.

— Что ты тут делаешь? — снова спросил Себастьян, комкая бумагу и выкидывая её в урну под раковиной, тут же отрывая новый кусок. И вдруг перехватил взгляд Криса в зеркале, от чего того как кипятком огрело, снова как мальчишку, пойманного с поличным за чем-то непристойным.

— Я просто… — начал он смазано, а потом внутри него встряхнулось чувство собственного достоинства, и он подумал: «Да какого чёрта?» — Лучше скажи, что ты тут делаешь?

Себастьян медленно стёр остатки губной помады с лица, оттянув при этом нижнюю губу бумажным полотенцем, и вдруг улыбнулся, не переставая смотреть на него в зеркало. Вроде и искренне улыбнулся, а вроде как-то… нехорошо. Обещающе. У Криса от этой улыбки по позвоночнику пробежал холодок.

Себастьян выкинул ком бумаги и развернулся, оказываясь к нему лицом. Шагнул навстречу, ещё, пока не оказался близко, слишком близко по меркам Криса. В его голове вопила сигнализация о нарушении личных границ, а Крис смотрел в глаза, и Себастьян смотрел в ответ, зачем-то положив руку ему на грудь и разглаживая ладонью невидимые складки на футболке, словно это могло помочь безнадёжно измятой ткани. И он снова наступал, подталкивая его собственным телом до тех пор, пока Крис не понял — они оказались в кабинке, и Себастьян, сделав ещё полшага, закрыл за ними хлипкую дверь на защёлку.

— У меня есть ученики, — негромко начал Себастьян, наклоняя голову почти к ключице, — которые прогуляли уже третью тренировку на неделе подряд. Я был очень расстроен. И решил, что мне нужно развеяться. И только я нашёл себе интересную горячую компанию, как вдруг нарисовался ты. Какого, собственно, хера?

От вопиющей несправедливости обвинения Криса едва не подкинуло на месте.

— Но ты же был пьяный! И это всё выглядело, словно тебя прямо сейчас там поимеют…

— Может, — Себастьян вдруг прильнул к нему всем телом, заставляя опереться на шаткую стенку кабинки спиной, и уткнулся лбом в плечо, — так и задумывалось? Может, я хотел, чтобы меня поимели? Ты об этом не думал? М-м? Не у всех есть под боком такие отзывчивые красивые подружки. Приходится выходить на охоту и искать, с кем провести ночь.

«Он пьяный до сих пор, — решил про себя Крис, пытаясь игнорировать жар чужого прижимающегося тела и собственное растущее внутри желание встряхнуть Себастьяна за грудки, чуть приподняв над полом. — И до сих пор не понимает, что несёт».

— Мы со Скарлетт не…

Себастьян неожиданно резко закрыл ему рот рукой, захватывая и низ подбородка — и в тот же момент мягко, но очень требовательно укусил его сбоку в шею чуть выше ворота футболки. Укусил так, что у Криса резко ослабли колени, мурашки побежали по спине, и он, совершенно не контролируя эту свою реакцию, закатил глаза и коротко простонал Себастьяну в руку.

— Шея? Сразу заметил... — шёпотом подтвердил тот сам себе, сильнее надавливая рукой на губы, словно надеясь заткнуть наглухо, и торопливо притёрся ширинкой — и чтоб Крису провалиться на этом самом месте, у него крепко стояло. Это ощущение чужого члена напротив своего собственного, неожиданно горячее и потрясающее до глубины души своей откровенностью, невозможно было трактовать двояко. Себастьян его соблазнял прямо сейчас, после всего этого идиотского спектакля, и если Крису всего секунду назад очень сильно хотелось шибануть его затылком о фанеру противоположной стенки, сейчас он не мог ничего ему противопоставить: Себастьян снова сомкнул губы на его шее, втягивая кожу между губ и касаясь языком, и Крис ощутил такое дикое возбуждение от неправильности всего происходящего, что дыхание перехватило где-то на уровне горла. Он сжал руки в кулаки, до боли вдавливая короткие ногти в собственные ладони, но это ничуть не отрезвило. Он интуитивно наклонил голову в надежде дать ещё больший доступ к своей шее — и какая именно часть сознания этим действием руководила, Крису было уже плевать. Он уже ничего не помнил из только что сказанных друг другу слов или самых свежих последних событий. Все его мысли и чувства прочно обосновались в районе шеи, там, где Себастьян жадно засасывал и зализывал языком его кожу, шумно и щекотно дыша, и ниже, намного ниже, в паху, где от резко накатившего возбуждения всё пульсировало и ныло. Он шумно выдохнул через нос, пытаясь выгрести и прийти в себя, и ничего, совершенно ничего у него из этого не вышло. Себастьян снова укусил его — уже больнее, безжалостнее — и вдруг сполз вниз, оказываясь на коленях и задирая ему край футболки выше пупка, бросая раздражённое:

— Держи это. И заткнись, ради всего святого.

Это казалось сумасбродным и от того совершенно выбивающим дух. Футуристическое соседство толчка с ржавчиной на эмали, изрисованной аббревиатурами фанерной стенки и тут же — Себастьяна, стоящего перед ним на коленях и слишком ловко расправившегося с его ремнём и ширинкой. Разве Крис не понимал? У него в ушах оглушающе стучало от понимания происходящего. А ещё сладко болела после укусов шея и тянуло внизу живота от самой малейшей мысли о том, что именно сейчас происходит. И он послушно держал в кулаке край своей футболки, прижимая её к напряжённому прессу. Ему в жизни не пытались отсосать вот так, сумбурно, в общественном месте, в чёртовом туалете. И не то чтобы это было его мечтой или идеей фикс. Просто сейчас он не смог бы пошевелиться, даже если бы очень захотел, потому что Себастьян высвободил его плоть из-под резинки и смотрел на так, словно это был сокровищами всего мира для него. Словно Себастьян смертельно нуждался — и сделать сейчас хоть одно неверное движение в обратную сторону означало уничтожить его. Крис не понимал, как можно соединить во взгляде неприкрытую похоть и невинный детский интерес, но у Себастьяна отлично получалось. А потом он неторопливо облизнул свои приоткрытые губы, забрал обеими руками свои свисающие по бокам волосы в замок сзади и вдруг впустил член в рот, пока Крис не ощутил, сладко вздрагивая, как достигает стенок горла. Только тогда Себастьян с усилием сомкнул вокруг ствола покрасневшие губы, втянул щёки и начал медленно, дюйм за дюймом выпускать его наружу, облизывая, словно огромный сладкий леденец. В конце он задержался, особенно усердно обсасывая потяжелевшую пульсирующую головку. И на Криса обрушились эротические ощущения такой силы, что он запрокинул голову и стукнулся затылком о фанеру перегородки.

— Ч-чёрт… — выдохнул он.

Себастьян только коротко фыркнул на него через нос — рот у него был занят, а руками он придерживал свои волосы. Он повторил свой трюк с обсасыванием снова и снова, Крис потерялся в ощущениях — ему никто никогда ещё так не делал. Так потрясающе глубоко, с такой самоотдачей, что хотелось скулить. Он забылся настолько, что начал подмахивать на каждое движение головы — и Себастьян без промедления прекратил это, жёстко прижимая его бёдра руками к ходящей ходуном фанере. Крису страшно хотелось кончить. Он не знал, понятия не имел, что должен был делать, должен ли сказать об этом прямо или намекнуть… он не знал. Свою свободную руку, до сих пор сжатую в кулак, коротко — и от этого страшно, до помутнения в голове — захотелось запустить в растрёпанные волосы, сжать и намеренно насадить на член, замереть так на миг в самой крайней точке, во всей полноте ощущая его горло, гладкую изнанку втянутых щёк, широкий язык под членом… Прочувствовать и кончить, заполняя семенем всё свободное пространство его рта, смотреть, как с****а потечёт с края губ, как заслезятся потемневшие и пьяные от похоти глаза… Крис вздрогнул и широко распахнул веки. На потолке всё так же плясали голубоватые световые пятна от моргающей лампы.

Он никогда, сколько себя помнил, не был таким мудаком. Он никогда не кончал в рот своим девушкам. Это же отвра…

В этот момент Себастьян особенно удачно прошёлся языком, снова и снова обсосал головку по кругу, чуть поворачивая голову, и принялся д*****ь ему у самого корня члена, куда ртом совсем не доставал, другой рукой подхватив в горсть яйца. И Крис, снова ударившись затылком, судорожно вдохнул и кончил, изливаясь и совершенно не думая больше о возможности контроля. Он проиграл Себастьяну — да и не пытался выиграть. Затея, заранее обречённая на провал.

Возможно, провалившаяся в тот самый момент, как они со Скарлетт переступили порог его милонги.

Скарлетт.

Крис встрепенулся, приходя в себя. Себастьян уже был на ногах, неловко вытирая рот рукой, а после этого руку — обрывком туалетной бумаги.

— Застегнись, — бросил он, открывая дверь и выходя из кабинки. И хотя он выглядел растрёпанным и потрясающе порнографичным с припухшими алыми губами и румянцем на щеках, в голосе Крис услышал усталость и холод — привычный тон, что он уже не раз от Себастьяна слышал. Он принялся заправляться, морщась от того, какой ещё дико чувствительной была плоть, потревоженная тканью белья.

За приоткрытой дверцей Себастьян над раковиной с включенной водой умывался и полоскал рот, и его кулоны снова тихо позвякивали при каждом движении. Крису стало нестерпимо стыдно, неловко до тошноты.

— Слушай, — тихо начал он и замолк, не представляя, что вообще можно сейчас сказать. — Ты в порядке?

Себастьян вдруг коротко фыркнул. А потом затрясся, и Крис понял, что тот беззвучно смеётся. Он перестал так же резко, как начал, выключая воду и вытирая лицо.

— Я в полном порядке, можешь не беспокоиться, — сказал он, и каждое слово, произнесённое им с этим внезапно отчуждённым выражением лица и холодным тоном, делало в Крисе небольшую аккуратную сквозную дырку. — Серьёзно, тебе не нужно ни о чём беспокоиться, Крис. Можешь продолжать дальше заниматься всей этой поебенью, к которой ты привык. Уговаривать себя, что тебе не хотелось, что тебе не понравилось. Или что тебе всё приснилось. Точно, приснилось. И танго, и я. Найдёте себе другого тренера, и всё у вас будет хо-ро-шо.

С этими словами он выкинул скомканное бумажное полотенце мимо ведра и порывисто вышел, оставляя Криса один на один с непониманием таких масштабов, что снова грозило перерасти в чёрную космическую дыру посередине груди. Его словно… поимели? Крис не мог подобрать название липкому чувству пустоты внутри себя. Что это сейчас было?

Пытаясь как-то двигаться с этим холодным онемением за рёбрами, Крис механически ополоснул руки и посмотрел на себя в зеркало, медленно подняв голову.

Небритые несколько дней щёки, до сих пор в красных пятнах — так некрасиво на них выглядел остаточный румянец; алые уши и лихорадочно блестящие глаза. И огромных размеров тёмный засос справа на шее. Крис сглотнул и неверяще коснулся его пальцами — под подушечками было горячо и больно. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, он сжал зубы и отправился на поиски Скарлетт.

Она, как хорошая девочка, ждала его у бара, беседуя с каким-то мужчиной — близнецов, атаковавших её поначалу, след простыл.

— Крис?

— Поехали домой? — слёту предложил он, выискивая глазами собственную кожаную куртку и лонгслив, второпях брошенный на спинку стула — и, слава богу, бережно прибранный Скарлетт.

— Где Себастьян? Как он?

Искреннее участие и тон, которым она спросила, резанули по открытой ране, и Крис поморщился от яркой, острой и совершенно реальной боли.

— Он в порядке. Уже ушёл. Ты едешь?

Скарлетт смотрела изучающе всего несколько долгих секунд и, видимо, что-то для себя решив, кивнула своему новому знакомому, слезая с высокого стула и протягивая Крису куртку.

— Идём, — согласилась она.

Только на самом выходе перед дверями она, цепко схватив его за локоть, спросила:

— Что между вами происходит, чёрт возьми?

Оставшееся за болтающимися на добром слове хлипкими дверцами, в четырёх фанерных стенах под отсветами моргающей лампы, самое стыдное, самое сладкое, что с ним произошло, снова напомнило о себе вереницей грязных возбуждающих картинок. Крис резко мотнул головой и, не говоря ни слова, потащил Скарлетт за руку на улицу.

Он ничего не мог поделать с произошедшим и до сих пор не знал, как к этому относиться. К своему желанию, к настолько яркому удовольствию, что от него было больно. И к тому, как Себастьян отшил его последними словами — прицельно, безжалостно. И был ли он не прав?..

В машине Скарлетт, едва устроившись на пассажирском сидении и застегнув ремень безопасности, повернула голову в его сторону и долго смотрела — Крис знал, куда, и изо всех сил держал безразличную, сосредоточенную на дороге мину на своём лице. Она так ничего и не сказала — и Крис был очень благодарен ей за это.