– Айсберг… – одними губами, – я люблю тебя.
Сильное, такое всегда холодное лицо кривится, его буквально искажает
гримаса боли. Резко отворачивается и идет в машину. Только тогда, когда он
решил. Не они с криками, собаками и приказами, а только по его решению. Потому
что он Айсберг. Потому что им никогда не поставить его на колени.
– Нет…нет..нет.
Наша толпа бежит вслед за машиной со стоном, с плачем. И я часть этой
всеобщей боли. От нее горит все тело, я буквально разорвана этой разлукой, я ею
раздавлена, и мне хочется только упасть на асфальт и орать, просто отчаянно
орать от бессилия.
Потом долго и до состояния полного опустошения смотреть, как машина
уезжает, как превращается в точку. Никто из женщин не уходит. Они все смотрят
вслед. Они все провожают глазами. Они стоят тут,
