Вожделение и возмездие

ПОБЕГ. Часть 1

От себя бежать –Грусть-тоску стяжать

 (Запись из личного дневника)

- С детских лет нельзя было ни на кого полагаться, ни на кого рассчитывать. Так уж сложилось.

Теперь я знаю, что кроме меня мои проблемы никто не решит. Для решения проблемы требуется личная заинтересованность. Наверное, поэтому мною была выбрана профессия агента спецслужб. И я не жалею об этом.

Кто-то заметил, что деньги решают все. Я тоже придерживаюсь такого мнения. Хотя, лучше в этом никому не признаваться и материальную заинтересованность не выказывать. Можно было бы думать по-другому, более философски и возвышенней, не делить мир на богатых и бедных, но жизнь учит по-своему, жестко и безжалостно. Поэтому лучше иметь много денег и свободно ими распоряжаться, как бы цинично это не прозвучало. Мне так хочется. Так и будет!..

- Скорей бы на пенсию! Буду на шести сотках в огороде копаться в свое удовольствие да на соседку через забор поглядывать.

- У меня кредит. Мне бы поработать, пока не выперли. На одну пенсию не разгуляешься и по соседкам не походишь.

- Это точно. Хочу квартиру сдавать, а жить на даче. Не по мне эта служба. Мрачно тут.

- Абстрагироваться нужно, а то с ума сойдешь.  

Россия. 2006 год. Поздний вечер. Двое немолодых охранников в дежурном павильоне, возвышающемся над воротами ИТК особого режима (некой федеральной тюрьмы для заключённых с пожизненным сроком),  наблюдали по монитору за камерами наблюдения, расставленными по периметру здания. К воротам ИТК со стороны Большого Города подъехал микроавтобус городских спецслужб, забирающий из тюрьмы умерших для вскрытия и последующей кремации. Один из охранников высунулся из окна дежурки и вопросительно уставился на водителя. Тот открыл окно катафалка и помахал рукой.

- ЗдорОво, Василий! - крикнул ему охранник. – Давненько ты у нас не был!   

- Мало радости вас навещать!

- Тут ты прав. У нас вчера один окочурился.

- Знаю, поэтому мы здесь.

- Кто с тобой? Смирнов? Тулин?

- Нет. Смирнов дежурит в морге, а Тулин на днях попал в аварию. Со мной двое новеньких. – кивнул головой на соседнее сиденье Василий.

- Кто такие? - охранник спустился из дежурки и направился к катафалку. 

Открыв дверцу слева от водителя, он направил луч фонарика в лицо худому с большими залысинами медику, лет сорока пяти. Тот зажмурился от яркого света и попытался улыбнуться.

- Ты что ли новенький?

- Я.

- А что с Тулиным? – вновь обратился охранник к водителю.

- Попал под ассенизатор и надышался парами. А ещё нога сломана и ребро... Так кого забираем? - облизнув пересохшие губы, спросил Василий, косясь на миниатюрный пульт в руке соседа с залысинами.

- Да, бывшего тупого гопника! Въехал на КАМАЗе в ювелирку и троих раздавил. Но я не говорил ничего! - ответил охранник и, обойдя катафалк сзади, открыл его.

Свет внутри зажёгся автоматически, и сидящий там молодой санитар поприветствовал проверяющего рукой. Внимательно оглядев его, охранник захлопнул дверцы и подал одобрительный знак напарнику, наблюдавшему из окна.

- Проезжай! - крикнул он Василию.

Тяжёлые ворота вяло покатились в сторону, и катафалк, маскирующийся под вывеской «Зелёный фермер», проследовал на тюремную территорию. Подъехав к зданию лазарета, он остановился. Задние дверцы широко распахнулись, из него проворно выбрался рослый, крепко сложенный молодой санитар в голубом халате, лет двадцати пяти, с саквояжем в руке.

- Объясни этому, что и как! - подойдя к правой дверце автомобиля, бросил он худому коллеге, сидящему рядом с водителем.

Из лазарета вышел врач по фамилии Петкевич, встречая приехавших. Он молча поздоровался за руку с молодым санитаром, которого звали Гайк, как со старым знакомым и провёл его внутрь здания. На столе в операционной Гайк увидел голый завёрнутый в прозрачную плёнку обрюзгший труп мужчины лет тридцати пяти, среднего роста, с густыми с проседью волосами и с тщательно ухоженной бородкой клинышком.

- Ну как, пойдёт? - поинтересовался врач.

- Ещё как! Точно по комплекции! – одобрительно кивнул Гайк и поставил на стол принесённый из машины кожаный саквояж.

Евгений Щекатилов идёт по длинному белому кафельному коридору. Яркий свет режет глаза. Длинная до пят, такая же, как коридор, белая грубая роба, надетая на него, путается в ногах. Позади мерным, гулко расплывающимся по коридору шагом следуют двое палачей в чёрных с прорезями для глаз колпаках. Один из них, с кривой шашкой наголо, постоянно подталкивает его остриём в спину. Евгению больно и жарко, пот течёт по блестящему, отсвечивающему от многочисленных ламп лбу, застилает глаза. Страх сжимает горло, трудно дышать. Он вздрагивает всем телом и... просыпается в полной темноте.

Он слышит, как открывается дверь его камеры. Видит, как свет, падающий из коридора, выхватывает из темноты стоящий посреди камеры мольберт и только что начатую картину. Сон или явь?.. К нему входит угрюмый дежурный охранник по фамилии Бежов. Щекатилов беспокойно приподнимает тяжёлую ото сна голову. Бежов подходит вплотную и, с явным удовольствием доставить другому боль, всаживает ему в шею шприц, вводя содержимое.

- И до тебя добрались, голубчик! – растягиваются в улыбку губы охранника.

Щекатилов безвольно обмякает. Конечности не слушаются его, камера вместе с изрытой оспой физиономией Бежова плывёт перед глазами. Напоследок до него доносится, как охранник сообщает по рации:

- Центральный, Центральный! Говорит прапорщик Бежов. Номеру 114 срочно требуется медицинская помощь! Пришлите врача!

- Понял тебя, Бежов. Вызываю врача! - слышится на обратной связи.

Щекатилов теряет сознание.  

- Центральный вызывает дежурного врача Петкевича! Ответьте! - включилось в операционной переговорное устройство.

Петкевич отошёл от Гайка, скрупулёзно осматривающего лицо предложенного ему трупа, и нажал клавишу:

- Говорит Петкевич. Слушаю вас.

- Номеру 114-му срочно требуется медицинская помощь. Как поняли?

- Вас понял. Уже идём. - Петкевич многозначительно переглянулся с Гайком.

Подхватив стоящую у стены каталку, врач поспешил в соседний кабинет, где за столом с телефоном дремал молоденький санитар-охранник.

- Идём за 114-м! - тронул его за плечо Петкевич.

- Что-то случилось? – лениво зевнул санитар.

- Посмотрим. Лишь бы не помер раньше времени! – ответил врач.

- Да уж! Может, пора отменить мораторий на смертную казнь? Засиделся он у нас тут! – поднялся из-за стола санитар.

Забрав у Петкевича каталку, он двинулся за ним к внутреннему выходу, разделяющему лазарет с корпусом для заключённых.

Гайк, внимательно изучив лицо трупа, вытащил из саквояжа на стол коробочку с гримом. Затем разместил рядом расчёску, клей, парик, фальшивую бородку и упаковку одноразовых шприцов.

Петкевич с санитаром, пройдя сквозь многочисленные запертые решётки, добрались до камеры 114. Возле каждого перехода их встречал и провожал до следующего новый охранник. Ответственный за Щекатилова прапорщик Бежов провёл их внутрь камеры и незаметно от санитара передал Петкевичу использованный шприц.

Узник не подавал признаков жизни. Петкевич прощупал ему пульс, открыл веко, глубокомысленно заглянув в глаз, и подал санитару знак, помочь с телом. Втроём они переложили грузного заключённого на каталку, и медики двинулись обратно в лазарет. 

Гайк набирал в шприц лекарство, когда в дверях появился его напарник Лежнёв, оказавшийся не только худым, но и нескладно длинным человеком, с большой головой и редкими жёлтыми волосами на затылке. Он вкатил в операционную каталку, взятую из катафалка, и с любопытством огляделся. На столе рядом с реквизитами для грима лежало четыре наполненных Гайком шприца.

- Как там водитель? -  поинтересовался Гайк.

- Порядок. Сидит, не шевелится. - усмехнулся Лежнёв, убирая дистанционный пульт от мины в карман. – Я ему объяснил, что если задницу от сидения оторвёт, без неё и останется!

- Пусть сидит! - рассудительно молвил Гайк и бережно спрятал наполненные шприцы в карман халата. – Сейчас сюда явится дежурный офицер. Будь внимательней! У палаты с больными находится ещё один охранник.

Приехавшие лже-медики плотно прикрыли дверь в операционную и, пройдя в кабинет с телефоном, стали дожидаться развития событий.

Василий сидел за рулём белый, как подмёрзшая снегурка, на лице ни кровинки. Судорожно вцепившись в баранку катафалка, он боялся лишний раз моргнуть растопыренными от страха глазами. Ему очень хотелось проявить сознательность и предупредить охрану тюрьмы о проникновении двух незнакомцев, но, взвесив все «за» и «против», он повременил с героизмом. Чувствуя под ягодицами мину, он уверил себя, что всё делается к лучшему, и постарался успокоиться, решив, что своя рубашка ближе к телу.

В лазарет с внутреннего входа вошёл старший прапорщик Топилин, седой мужчина с жёлтыми прокуренными усами. В коридоре он наткнулся на крепкого вида сержанта, несущего пост у палат с больными заключёнными.

- Нилов, ты что сюда зевать пришёл?! Сейчас Петкевич с санитаром привезут Щекатилова. Проверь палаты, чтобы там все по струнке лежали! - распорядился прапорщик и двинулся к кабинету врача.

Нилов кивнул и отпер решётку, ведущую в отсек с палатами для занемогших сидельцев. В обеих палатах было занято пять коек. Нилов дежурил обычно в другом корпусе, где приговоренные к пожизненному сроку содержались в одиночках. Но волей обстоятельств сегодня его направили сюда к занемогшим. Сержант открыл одну из палат с тремя больными, снял пистолет с предохранителя и осветил полутёмную комнату фонариком.  

- Эти на месте! Да и куда отсюда денутся! - пробормотал он, подошёл к ближней кровати и посветил заключенному в лицо. -  Паломник!

Это был парень, о котором ходили легенды. Говорили, что он объездил весь мир. Его перевели в лазарет из-за частичного паралича конечностей. Он был тихий, спокойный, ни с кем не общался, часами сидел в углу, не моргая, уставившись в одну точку. Прозвище «Паломник» ему присвоили уже здесь в лазарете. Другого такого немощного давно бы уже затравили, но Паломника не трогали. Видимо, на то были причины, неизвестные Нилову.

- То ли спит, то ли прикидывается!.. Хорошо, что их держат на успокоительных! – сержант поспешил осветить лица двух других на днях заразившихся гриппом рецидивистов.

Старший прапорщик Топилин вошёл в кабинет, где его дожидались Лежнёв и Гайк.

- Привет новеньким и зелёненьким! - уселся он за стол. – Говорят,  Тулин в аварии побывал? Я ведь его лет двадцать знаю. Сейчас сюда везут Щекатилова, а он всё хотел поглядеть на этого изверга. Вам повезёт! Увидите. А вы за Жороховым?

Гайк утвердительно кивнул.

- Странный был парень. – пожал плечами прапорщик. – Свирепый, но дурной! Наивный. Дали ему пожизненный. А он всё прошения писал, думал, ослабят. Волновался! По камере туды-сюды, туды-сюды шастал. Так и дошастался. Хватил его удар! Вот тебе и послабление!

Топилин снял фуражку, положил на стол и взялся за телефон.

- Сообщу начальству о Щекатилове. Он на особом счету! Душегуб известнейший!.. Шефу нельзя не позвонить!

Он протянул руку, чтобы набрать номер, но вежливо улыбающийся Гайк ловко всадил ему в шею шприц и ввёл содержимое. Прапорщик побледнел, попытался встать, но, ухватив за собой телефон, завалился на пол.

Нилов, выходя из палаты, услыхал странный грохот со стороны кабинета врача. Занервничав и позабыв запереть решетку на выходе из отсека, он бросился на шум. Добравшись до кабинета врача, сержант выставил перед собой оружие и осторожно заглянул внутрь.

Топилин лежал на полу, сжимая в кулаке телефонную трубку. Телефон валялся здесь же. Нилов хотел подойти к прапорщику, но получил наотмашь удар дверью, от которого отлетел в коридор и ударился затылком о стену. Потеряв сознание, сержант закатил глаза и съехал по стене вниз.

Лежнёв с победным видом оглянулся на Гайка, подобрал выскользнувшее из руки охранника оружие, втащил Нилова в кабинет и уложил рядом со старшим прапорщиком. Гайк удовлетворённо кивнул головой, достал из халата новый шприц и ввёл пострадавшему умиротворяющую дозу наркотика.

Послышался стук, закрываемой внутренней двери, ведущей в основной корпус.

- Это Петкевич. - многозначительно прошептал Лежнёв. - Они вернулись.

Гайк и Лежнёв встали плечом к плечу в дверях кабинета, перегораживая вид в его внутренние покои. Санитар, напевая под нос, дружелюбно махнул им рукой и повёз каталку со Щекатиловым мимо городских коллег в операционную. Лежнёв проворно вытащил из-под халата припрятанный пистолет и ударом рукоятки лишил санитара сознания. Парнишку приволокли к товарищам, где Гайк ввёл ему дозу снотворного.

Вошёл Петкевич и устало опустился на стул, протягивая Гайку пустой шприц, отданный Бежовым.

- Унесите с собой, не дай Бог, найдут! Щекатилова теперь не отличишь от мертвеца... У вас есть препарат, который вернёт его к жизни?

- Да, он ещё попляшет. – усмехнулся Гайк. – Вас тоже придётся колоть! Если будет дознание и экспертиза, можете оказаться в списке подозреваемых.

- Ничего, я готов. - согласился Петкевич и засучил рукав. - Отрава сильная, но, надеюсь, обойдётся... Заодно и расслаблюсь.  Могу я ещё чем-нибудь помочь, пока в сознании?

- Вы своё дело сделали на отлично! Дальше мы сами. - Гайк ввел Петкевичу ту же инъекцию, что и его коллегам.

Петкевич мгновенно обмяк. Гайк кивнул Лежнёву, и тот, подойдя к врачу, с размаху ударил его под глаз. Глаз внушительно распух.

- Порядок. От души приложил! – иронично одобрил Гайк, оценив усердие коллеги. - Теперь закончим со Щекатиловым!

Лежнёв, ещё раз оглядев неподвижных тюремщиков, засунул Нилову за пазуху его же «Макаров» и двинулся вслед за Гайком в операционную.

После ухода сержанта Паломник тяжело поднялся с койки и заковылял к дверям палаты, с трудом волоча ногу и прислушиваясь к шуму, доносившемуся из другого отсека лазарета. На вид ему было лет тридцать пять, пропорционально сложен, худощав. Взгляд тёмных живых глаз излучал спокойствие, которое не вязалось с мрачным местом заключения, где он пребывал. Чувствовалось, что за этим умиротворением кроется недюжинная внутренняя сила, которая не позволяет человеку опускаться до уровня животного где бы то ни было.                                        

Паломник приоткрыл дверь палаты и выглянул в коридор. Решётка, отделяющая больничный отсек от остального лазарета, была приоткрыта. Никого из охранников поблизости не было. Он осторожно продвинулся вперёд и прислушался: шум, ещё недавно кем-то производимый, затих, и теперь доносились лишь едва различимые обрывки фраз, производимые несколькими мужскими голосами. Почувствовав, что в лазарете происходит нечто из ряда вон выходящее, Паломник доковылял обратно до палаты и растолкал двух других заключённых.

В зеркальце заднего вида Василий заметил, как один из охранников главных ворот вышел из дежурки и закурил. Полная луна ядовито-оранжевого цвета уныло стекала на тёмный тюремный двор, обнажая интимные угловатости кутающихся в ночной покров зданий. На фоне ярко освещённой дежурки, водителю были отчётливо видны очертания курившего, а красный огонёк сигареты позволял даже разглядеть нижнюю половину его одутловатого лица.

Василий опустил стекло, собравшись завопить во всю мощь развернувшихся для крика лёгких, но в последний момент передумал, вспомнив о дистанционном пульте в руках тощего человека, так нехорошо ему улыбавшегося.

В то время, когда Гайк заканчивал накладывать грим на лицо Щекатилова, Лежнёв беспокойно ёрзал на стуле, нетерпеливо ожидая, когда тот закончит работу. Он держал в руках большой целлофановый пакет и, нервно стуча длинными пальцами по колену, с нетерпением взирал на напарника. Одежда Щекатилова, срезанная с него Лежнёвым, валялась на полу рядом. Лежнёв брезгливо отпихнул её ногой в сторону и угрюмо взглянул на часы, недовольно покачивая головой. Время, которое они рассчитывали провести в лазарете, подходило к концу.

Гайк закончил приклеивать Щекатилову бороду и взял со стола парик с густыми с проседью волосами. Приподняв бесчувственную голову узника, он ловко напялил парик на его крупные залысины. Сверившись с трупом Жорохова, лежащим на столе рядом, он удовлетворенно вздохнул. Сходство между обоими преступниками получилось более чем удовлетворительное. Гайк нанёс ещё несколько штрихов грима, припудрил клиенту блестевший нос и, собрав после себя макияжные принадлежности, помог Лежнёву упаковать тело в пакет. Затем они выкатили каталку со Щекатиловым из лазарета и захлопнули за собой тяжелую наружную дверь.

Подойдя к катафалку, мнимые санитары вкатили каталку внутрь вместе с упакованным в целлофан телом. Гайк пристроился на сиденье рядом с похищаемым, а Лежнёв, захлопнув за напарником задние дверцы машины, уселся в кабину к Василию, положив дистанционный пульт так, чтобы тот был хорошо виден напуганному водителю. С усмешкой оглядев онемевшего от страха шофёра, он толкнул его в бок.

- Ну, что? Герой, заснул что ли? Поехали!! И смотри, без глупостей!

Василий тронул катафалк и направил его к воротам.

Пожилой зэк толкнул приоткрытую решётку, ведущую в коридор, и она бесшумно распахнулась. За его спиной, в ожидании каких-либо действий со стороны персонала ИТК, притаились ещё три человека. Вскоре к ним присоединился и кое-как доковылявший до них Паломник. Пожилой, крадучись, двинулся в безлюдный коридор лазарета. Остальные последовали за ним.

Заглянув в кабинет врача, Пожилой увидел трёх неподвижных охранников и Петкевича, дружно возлежащих бок о бок на полу. Недоумённо оглянувшись на спутников, он приказал знаком одному из них проверить операционную, а сам вошёл в кабинет. Остальные сопровождающие остались в коридоре. Пожилой наклонился к прапорщику и отстегнул от его пояса связку ключей.  

- Ну-ка, Пухлый! Беги проверь, заперта ли внутренняя дверь, ведущая в основной корпус! – обернулся он к толстенькому человечку с бегающими глазками.

Тот бросился исполнять. Из операционной выглянул посланный туда Пожилым высокий заключённый по кличке Шпала.

- Похоже, здесь никого нет! Только жмур в целлофане. - радостно возвестил он, и его яйцевидная голова вновь исчезла в операционной.

Из коридора в кабинет протиснулся крупный красномордый парень, которого звали Тын, и принялся помогать Пожилому обыскивать охранников. Вернулся запыхавшийся от быстрого бега Пухлый.

- Всё в порядке. Дверь запер. Пусть теперь попробуют к нам сунуться!

 Он поднял лежащий на полу телефон, высвободил трубку из руки прапорщика и собрался куда-то звонить. Пожилой зэк нажал на рычаг телефона и вырвал у Пухлого трубку.

- Не торопись, придурок! - презрительно процедил он. - Первый год сидишь, что ли? Засекут!.. Дай отдохнуть от конвоиров!..

На пропускном пункте к катафалку подошёл тот же разговорчивый караульный, что осматривал машину при въезде на территорию тюрьмы.

- Ну что, ребята, ещё один клиент дождался амнистии! – весело заключил он. - Дайте-ка, я на него взгляну!

Он неуклюже залез в катафалк, включил внутри свет и внимательно вгляделся в загримированное лицо Щекатилова.

- Кого-то он мне напоминает? - задумчиво произнёс охранник, близоруко уткнувшись носом в прозрачный пакет. - Щекатилова!

Находящийся рядом Гайк, опустил глаза и недобро улыбнулся.

- Восемь лет назад, когда меня сюда перевели, здесь только всё начиналось. - продолжал словоохотливый страж. – Тюрьму только что открыли. Я стоял возле этих ворот, а его как раз привезли одного из первых для отбывания пожизненного. В этот год как раз ввели мораторий на смертную казнь. Повезло душегубу! Радио, телевидение, газеты вещали о том, как он убивал в лесополосах и коллекционировал трупы в подвале своего дома! Я видел его тогда так близко, как тебя! Всего один раз, но запомнил на всю жизнь! Не дай Бог с ним даже с мёртвым ещё раз встретиться!       

Он снова посветил фонариком в лицо Щекатилова.

- Очень уж они похожи эти два говнюка! Наверное, у всех убийц есть в лице нечто общее.

Гайк нервничал, он уже не чаял избавиться от назойливого рассказчика. Наконец, выговорившись, охранник снисходительно похлопал санитара по плечу и покинул машину.

- Ну всё, братцы, везите его в морозильник, да себе ничего не отморозьте! – хохотнул он.

Захлопнув задние дверцы, юморист осмотрел зеркальцем днище автомобиля и кивнул выглядывающему в окно напарнику. Ворота отворились, и катафалк благополучно покинул пределы угрюмого казённого места.

Пожилой, обыскав тюремщиков, нашел два пистолета. Один из них взял себе, а второй протянул Пухлому.

- Аккуратней с игрушкой, Пухлый! – усмехнулся Тын. – Не отстрели себе что-нибудь.

Подойдя к бесчувственному Петкевичу, он взял его за грудки. 

- Когда я попал к нему после суда, - повернулся он к Пожилому. – меня жутко ломало. В предвариловке перед судом удалось оттопыриться. А этот даже анальгинчиком не поделился! Пристегнул меня к кровати и ждал, пока вся дурь не выйдет! Сука, та еще!

Тын легко поднял тело врача с пола и швырнул на стол лицом вниз.

- Накажу-ка я его сейчас, сладенького!

Он задрал Петкевичу на спину халат и мощным рывком разорвал врачу по шву брюки, обнажив ягодицы. Пухлый ехидно посмеивался, предвкушая внеплановое развлечение. Пожилой попытался вразумить Тына.

- Оставь его! Тебе за него житья не будет, если докопаются!

- Если не стуканёт никто, не докопаются! – процедил Тын. – А я не забуду, кто при этом присутствовал.

Он презрительно поглядел на Пухлого и начал снимать штаны.

- Тын, стой, как стоишь! Или словишь пулю! - послышался со стороны коридора спокойный голос Паломника.                                           

Пожилой и Пухлый с удивлением обернулись на дверь. У косяка невозмутимо стоял полупарализованный Паломник с пустыми руками и угрожал громиле Тыну.

- Положи руки на затылок, не торопясь, чтобы я не нервничал! - попросил паралитик.

Тын, стоявший спиной к двери, от неожиданности растерялся и начал медленно поднимать обе руки. Его порты поползли вниз.

- Ты что себе возомнил, болван! – попробовал он повернуть голову.

- Не крути башкой, отвалится! – предупредил Паломник, сделав шаг в его сторону.

- Забавно. – произнёс Пожилой, с интересом наблюдая, чем всё закончится.

Пухлый, незаметно для Паломника, потянулся было за «Макаровым», который спрятал за поясом, но Пожилой жестом остановил его.

- Ты бы, сявка, знал своё место и не вякал! - прохрипел Тын, которому эта игра начинала надоедать.

-  Больно ты без штанов грозный! - покачал головой Паломник.

- Да кончай с ним, Тын! - не удержавшись, пискнул Пухлый. – Он безоружен!

Тын резко обернулся и бросился на угрожавшего ему паралитика. Однако тот, без каких-либо признаков недуга, сделал шаг в сторону и, не дотрагиваясь до Тына, потянул его мимо себя вниз, как будто бы принял на себя всю энергию нападавшего и придал ей новое направление. То, что произошло дальше, так и осталось загадкой для присутствующих свидетелей. Тын, как на верёвочке, подался вперед за рукой Паломника и, потеряв равновесие, завалился на пол. Пухлый бросился было на помощь товарищу, но Пожилой сбил его с ног.

- Побереги калории, Пухлый, ещё не скоро отобедаешь! –посоветовал он толстяку.

Растянувшись на полу, Пухлый увидел, как попытавшийся подняться Тын получил от Паломника резкий удар в грудь, после которого так и остался лежать с оголённым задом посреди комнаты. Пожилой, внешне отнесясь к происшедшему как к чему-то обыденному, тем не менее был шокирован. Придя в себя от увиденного, он конфисковал у Пухлого пистолет и поставил его на предохранитель.      

- Эй, братва! - появился из операционной Шпала. - У них здесь есть чем поживиться!

В одной руке он держал бутылочку с медицинским спиртом, а в другой - пачку шприцов и коробочку с ампулами.

- А что это с ними? – удивлённо протянул он, увидев лежавших на полу Пухлого и Тына.

- Иди, Шпала! Не маячь! Да прихвати с собой Пухлого. Пусть расслабится! – отмахнулся от него Пожилой.

Паломник, не обращая внимания на происходящее, подсел к прапорщику и принялся расстёгивать на нём китель. Пухлый, обидевшись на предавшего его Пожилого, с опаской обогнул лже-паралитика, и удалился со Шпалой в операционную. Пожилой подпоясался ремнём из портупеи сержанта и сунул оба пистолета за пояс. Затем сел к столу и стал наблюдать, как Паломник раздевает Топилина.