Печенье Тёмной Стороны

Гавайи. Как встретить преступника цветами

~~~ ЧАСТЬ 1 - АГНЕЦ БОЖИЙ ~~~

VII

Он ждал меня у бассейна: белая скульптура в гладких чернильных разводах, с гулко бьющимся сердцем, слабо фосфоресцирующая сквозь горячий алкогольный пар. Мы были бы оба пьяны и не очень далеки от коматоза, будь мы людьми и подышав всего минуту этим смертельно сладким розовым шампанским. Но вместо этого я – иду, крепко прижав руки к поясу и кобуре, а он – лишь игриво покачивается с носка на пятку. Он улыбается, хотя губы серьезно и целомудренно сложены, а глаза закрыты. Он улыбается на шестиугольной арене нашей души, вместо приветствия. Я не устану наслаждаться этим знаком любви до отказа и коллапса времени, улыбка краше и развратнее, чем вся его божественная, дорого не проданная и бесстыдная нагота.

Я не беру его в объятья. Я хочу, но ещё не проснувшееся солнце запрещает мне. Этот утренний миг драгоценен всего одним мимолетным прикосновением руки к руке. Ладонь лишь слегка черкнет по ладони, оставит огненный кометный след, заставит мои зубы ныть, а десны – кровоточить, заставит желать с ним нового единения, новых вычеркнутых и преданных забвению минут в полном покое, когда мой голод ненадолго изгоняется обратно во Мрак.

Что-то течет и змеится между нами не так. И дремотное солнце испачкано красным песком, не умылось в океане, неряшливое и угловатое, я успел почувствовать. И океан тоже, сменил цвет с синего на грязно-перламутровый. Но я должен увидеть глаза, чтобы убедиться. Глаза Ангела, две неприступные твердыни нашей души – слишком коварны: расскажут всё, лишь открыв врата и опустив подъемный мост, вложат в меня недостающее. То, что сам я у мира не вырву и не отниму, при всем моем могуществе.

Он не позволил мне пройти мимо, не позволил свернуть к дому. Схватил голой ладонью, её нагота усилена наготой целого тела, ничего более голого и невинно пристающего представить нельзя, я бессилен. Остановился, ожидая полупризнаний в каком-нибудь утонченном ночном преступлении, за которое его выпорет отец. Ожидая мучительного внепланового поцелуя. Ожидая... да чего угодно, но не этого:

- Твой маленький мальчик рано утром сбежал с Марса на почтовой ракете.

* * *

Мы запросили на сервер Ворчуна копию записи с бортового компьютера. Полноценный пассажирский салон в почтовых конкордах изначально не был предусмотрен ни одним чертежом, но всё же добавился в смету после многочисленных просьб оборотней. Правда, полностью лишенный обслуживающего персонала: просто отсек-каюта с пятью парами мягко амортизирующих кресел – для компактных, срочных и незаменимых гонцов (вроде мастера-инженера). Или для вот таких отчаянных «зайцев» (вроде Ману). Видеокамеры отсутствуют, зато все стены под обшивкой нашпигованы датчиками для регулирования чего угодно – от температуры воздуха до количества в нём земной пыльцы и бактерий. Двадцатиминутное, разделенное небольшими паузами аудио получилось вполне приличного качества, несмотря на скрипы, царапанье и другие технические шумы.

«...Бля, ну и что я тут делаю один? Ещё есть время передумать? Но о чем тут думать! Нахуй! Всё».

«Холодно, блядь, как в конуре собачьей. Люк задраивать будем? Вот спасибо, думал, на том свете дождусь».

«А купол Аркадии отсюда выглядит не таким огромным, ха-ха».

«Ебанулся я сам с собой столько болтать. Но с болтовней не так страшно. Немного покашляем, кхе-кхе. Хьюстон, меня слышно? А, пофиг, никому и ни хрена не слышно, хоть частушки матерные пой и джигу пляши».

«У них там в Хьюстоне, интересно, знают, что летчику-почтовику не платят? Вот он и ведется, как лох, на подкуп всех желающих убежать. Долго уламывать не пришлось, согласился на...»

Я нажал “Play/Pause”.

- Рейс вообще-то автоматизирован. Он что-то принял перед погрузкой?

- Он знает, Ди, - Энджи положил на меня обе длинные ноги, заставив обмереть от желания облобызать их. - Нет, ничего не принимал. Это всего лишь показательное испытание, выявившее его характер – язвить и шутить, скрывать растерянность и страх под маской наглости. Он много хихикал, поддевая инженеров-конструкторов конкорда, плавал в невесомости, ржал от собственных предположений о том, что будет, если он помочится в воздух. Заодно цинично поведал в своих матерных рассуждениях, что летчик – прекрасный, точнее самый лучший собеседник, который сразу выставил его из рубки вон. Тут Ману помялся и добавил, что успел рассмотреть приборную панель: маршрут прописан программно, координаты запуска и посадки заранее точно просчитаны, коррекция скорости полета происходит ежесекундно, а корреляции вносит местное тихоокеанское время, живых на борту нет... и подкупал он робота. Безуспешно подкупал. С сожалением сакцентировал внимание, что этих умных пилотов-андроидов изобрел его собственный ненавистный старший брат. И большую часть полета сорванец предавался нецензурным мечтам, как однажды превзойдет его во всем. А также завладеет главным сокровищем, ради которого он и летит на Землю.

- Каким сокровищем?

Ангел звонко расхохотался.

- Тобой.

Я молча приложил губы к его фарфорово-белой ступне.

Мной.

Завладеть – мной.

Кто ты, мальчик, чтобы пожелать такой абсурд?

* * *

Кто не «любит» сюрпризы по прибытии на новое место? И небольшое, не длиннее минуты, унижение, когда робот-погрузчик вынимает мелкого взъерошенного преступника за шкирку из брюха космического конкорда. Бросает не куда-нибудь, не в мешки с почтой, а аккуратно ставит на пустую бетонную платформу, приласканную утренним солнцем. Как будто управляем человеком, как будто... кто-то изначально следил и ждал лишь удобного момента, чтобы сказать: «Бу!».

Закрывающий панораму аэродрома белый фургон с голубой надписью “USA Post” отъезжает с шумом, стократ усиленным перепуганными ушами. На летном поле остается несколько гражданских самолетов United Airlines и ****[1], но они слишком далеко, просто живописный фон – для двух выросших перед носом малолетнего нарушителя фигур. Как хорошо было бы спутать их с лётчиками... но пилоты авиакомпаний носят другую форму, не такую облегающую, и без красных нашивок в виде кошачьей морды на рукавах. Потому остается предположить худшее – ладное, хищное, бесстрастное... и понемногу узнаваемое. Кое-кто почитает их наравне с богами, в честь них в Соборе Аркадской Богоматери вместо обычных статуй или изображений Господа висят два портрета, выполненные по всем правилам buon fresco – акварелью на сырой штукатурке.

Ману закрылся от них растопыренными руками, отчаянно пытаясь не заскулить.

- Я арестован? - пискнул он, когда один из коммандеров GoSS, устав ждать вменяемой реакции, приблизился и взялся за его локоть, заставляя отнять руку от лица, разогнуть спину и идти. - Куда вы меня ведете?

Шеф «диких кошек» молчал. Потому что другой шеф просил его об этом глазами, глубоко запрятанными под чёрные поляризующие стекла очков. Спектакль с немыми провожатыми продолжался минут семь – ровно до конца прогулки по немаленькому аэродрому, на краю которого троицу ждал автомобиль.

- Я никуда не поеду, - привычно захныкал Мануэль, упираясь и не давая запихнуть себя в салон на заднее сиденье. - Я ничего не сделал, суки, пустите, я хочу домой!

Ещё до полной посадки конкорда, когда невесомость сменилась немилосердным ускорением, перегрузкой и маневром с торможением, он вынужден был во всех смыслах спуститься на землю и понять кое-что о своем положении: на голубой планете его никто не ждал с распростертыми объятьями. Ему решительно не к кому было пойти – кроме столь прилежно, долго и непрерывно презираемого старшего брата.

Если выписанный на руку телефон Ману изначально собирался использовать, чтобы похвастаться Ксавьеру о своей крутости и самостоятельности, то теперь, под конвоем, он мечтал о звонке как о последнем желании перед казнью. Он не подозревал, что настоящее шоу ещё впереди: немая его часть как раз закончилась. Братья-киллеры сочинили диалоги экспромтом, не репетируя.

- В карцер его? - вполголоса спросил Демон, садясь за руль.

- Там слив чинят, - живо откликнулся Ангел, всё ещё запихивая Ману, похожего на дрожащего паучка, в Феррари. - Сточными водами пахнет, крысами, сероводородом...

- Но на электрический стул рано, техник только в полдень придет, болты подкрутить.

- К-какого... - просипел маленький удав, в момент обмякнув и прекратив сопротивление. Ангел почти швырнул его на обтянутый дорогущей кожей диван и захлопнул дверцу.

- Кража почты – ещё не самое тяжкое преступление, - сурово продолжил Демон, пока машина бесшумно выезжала на трассу. - А вот кража воздуха из чистых воздухозаборных решеток...

- Ты представляешь, сколько кислорода зря улетело в космос, пока он выдыхал его своими злодейскими ноздрями? Бумага в конвертах могла задохнуться! Испортиться!

- Мне кажется, нужно вызвать техника пораньше.

- Точно? Он начнет ворчать, что из-за нескольких расшатанных болтов и в такую рань – на работу. Но когда увидит, кто это сделал, когда поймет, когда ахнет...

- Достаточно, Энджи. Мальчик в обмороке, - чёрный коммандер вывернул руль, притормозив на обочине, и включил аварийку. - Куда доставим?

- Обратно матери на Марс, куда ж ещё.

- А что если...

- Нет.

- ...в его побеге есть...

- Нет.

- ...нечто большее, чем хулиганство? Зерно здравого смысла? Зарубка на перспективу? Покажем мелкого Мастеру. Определим в экспериментальный класс. Если он забрался так далеко не случайно.

- Его вены-струны и твои зубы-смычки расположились уже непозволительно близко. Начинаю угадывать эту мелодию, Ди. Нет.

- Но если просто представить...

- Я отдамся тебе сегодня снова. Позволю отщипнуть ещё кусочек от разодранной плоти воющего не восстановившегося Равновесия. Позволю украсть ещё пару глотков чистой концентрированной крови. Позволю это и ещё немного другого. А его – верни матери.

- Ты настолько боишься будущего?

- Прошлое в забвении, а будущее в затмении. Я настолько боюсь тебя в настоящем. Боюсь чужой боли. Потому что она никогда не чужая. Вся боль мира принадлежит мне.

- Вся боль мира тебе подвластна, а не принадлежит, не причиняется ежесекундно. Разве ты Мессия для них? Разве ты...

- Страдаю? - Ангел насмешливо наклонился, глядя на близнеца поверх очков. - Ты ведь не знаешь, что такое страдать. Как я тебе объясню, - он отклонился обратно, полностью облокотился на спинку кресла. Безучастно посмотрел на пустое шоссе. - Вырубай аварийку.

* * *

Ты счастливчик, ты безумный беспардонный счастливчик, мальчик, родился под правильной звездой. Ты мне почти нравишься этим.

Почтовая ракета летает дважды в день. Но это не одна и та же ракета. Первая нуждается в замене батарей, дежурной проверке всех систем и в полном багажном отсеке с новой корреспонденцией. Потому нам нужно дождаться второй, она стартует только в 16:27 и везет не письма, а бандероли. У тебя есть время, чтобы стать моим маленьким нескучным призом, чтоб произнести свои странные слова и поплатиться за них. Я аккуратно войду в твою хорошенькую золотоволосую голову, незаметно узнаю, чего ты хотел. Ты собирался просить убежища у старшего брата, тебя нужно доставить в особняк, где он живет. У Ксавьера выходной, сегодня ты не найдешь его в Хайер-билдинг. Заберись в дом во время первого завтрака, произведи фурор. Стань причиной скандала за десертом. Ты ведь хочешь меня? Достаточно сильно хочешь?

Я осторожно толкну тебя в грудь, чтоб разбудить, чтоб вытряхнуть из клещей обморока. Не кричи, о, только не кричи. Я не люблю посторонние звуки. Замри с запертым ртом, вот так. Сиди тихо, таращи глазки в окошко. Я привезу тебя куда надо. И Ангел мне не помешает. Не успеет.

Сделка очень жестокая. Я отказался от его божественной наготы, от его крови! Ради тебя. Кто-то поверит, что ты стоишь этого? Да. Да... Если тебя я сожру одним укусом. Целиком.

_________________________ [1] Японские авиалинии.