Печенье Тёмной Стороны

Асмодей. Конфеты детям от незнакомцев

~~~ ЧАСТЬ 1 - АГНЕЦ БОЖИЙ ~~~

IX

Подобным образом с милейшим лордом Асмодеем не знакомился ещё никто: мелочь, презабавно убегавшая от старшего брата в плодовый сад, не разбирая тропинок, кустарника и лужаек с автополивом, напоролась на небольшую мраморную колонну. А когда колонна превратилась в высокого худощавого мужчину в костюме-тройке при галстуке и с костяной тростью – то мелочь просто села жопой в траву и верещала. Долго верещала, громко и старательно, поспорив мощью подростковых легких с новорожденными младенцами – ну, с теми, кого мне не удавалось сразу втихую сожрать. Цыпленок прекратил пугать соседей только тогда, когда наш бесценный невозмутимый повар подкрался к нему сбоку и заткнул рот огромным клубничным леденцом, закрученным улиткой.

- Благодарю, Жерар, - произнес лорд учтивым голосом с едва заметной насмешкой. Поднял тяжелую трость вертикально над землей и прислонился к настоящей мраморной колонне, тотчас выросшей позади него из неприметного четырехугольного гнезда. Совершенно круглыми глазами Ману следил за каждым его движением. Я тоже, признаться, следил – тростью лорд недвусмысленно ткнул мне в живот. К счастью, я потрудился над маскировкой. - Вкусно?

- Ну... да, - малыш вытащил леденец из-за щеки и интенсивно покраснел.

- Чем могу быть полезен?

- А ты... ты вообще кто?

- Важнее понять, кто – ты, Иммануил. Тебя привела сюда очень извилистая тропа.

- Я не Иммануил! Я ненавижу это имя! Ненавижу еврейство!

- Ты тот, кто ты есть, - демон опустил трость. Воткнул в сочную, недавно политую траву, оставил торчать и отошёл от колонны, приблизившись к так и сидящему на пятой точке мелкому. - Но, может быть, ты хочешь измениться?

- Ты странный. И говоришь очень чудно. В чем я должен измениться?

- Иммануил, ты сбежал с Марса, зная, что тебя накажут. Зная, что тебя вернут обратно к нелюбимой матери. Зная, что во второй раз ловко скрыться, вероятно, уже не получится. Меня трогает твоя решимость. Я слышу, как ты мысленно со мной споришь и протестуешь, заранее готовя новый побег. Поделись. Чем тебя притягивает эта планета?

- Не скажу, - Ману капризно облизал конфету. - И прекрати звать меня уродским именем!

- А ты мне что взамен?

- А я что-то должен дать тебе взамен? - маленький удав рассмотрел ещё раз бледного человека в строгом костюме и алом галстуке. Я подавил соблазн влезть в светловолосую голову своенравной мелочи за впечатлениями и попытался угадать сам. Тоже окинул демона отчужденным взглядом.

Голос у мессира Асмодея почти всегда ласковый: трудно почти невозможно представить его орущим или злобно ругающимся. Манеры – как из учебника по истории Англии за восемнадцатый век. Или за семнадцатый, там нетрудно перепутать. Лет на вид... ну, допустим, тридцать? Сравнительно много, конечно – для царящего вокруг детсада. Но зато именно Мануэля он удивительно не раздражает, как раздражают остальные взрослые. Правда, вместе с тем лорд не внушает страха или почтения. Пока не внушает: его одежда и викторианская обходительность кажется нелепой после суперсовременного аэропорта Гонолулу, киберпримочек братца-ботаника, тотальной роботизации всего и вся... И я любуюсь, как внезапно Ману поплохело на полупрыжке к следующей мысли: владелец трости достал из нагрудного кармана толстую вишневую сигару, ногтем ровно срезал её кончик, подкурил, зажал в зубах и странно улыбнулся. Криво улыбнулся. То есть не совсем и улыбнулся – поднял правый уголок рта тем особенным проклятым движением, от которого у впечатлительных подростков съезжают крыши и больно сводит желудки. Но Ману до этой самой секунды был уверен, что так свои великолепные губы кривить умеет только один... м-м, только я, да?

- Мамочки, - проскулил цыпленок, нервически разгрызая леденец напополам и заодно прикусывая себе язык.

- Уместнее тогда уж «папочка», - благодушно поправил лорд и выдохнул мне в прозрачное лицо облако крепкого вишневого дыма, чтобы оно – лицо – тут же стало полупрозрачным. - Так чем могу быть полезен?

И что это был бы за папочка-демон без подлянки. Чуть не выдал меня, интриган несносный. Я осторожно поднялся с травы, разгоняя вокруг себя предательское табачное облако. Коснулся кривящихся губ в мстительном поцелуе. Заставил их дрогнуть от удовольствия. Отец, ты выполнишь мою просьбу. Ты любишь меня безумно. Хотя Ангела умудряешься любить сильнее. Я нагляделся на тебя и цыпленочка достаточно, пора выбывать из спектакля. Чтобы... да, самое время вздремнуть и обеспечить себе алиби.

* * *

«К огромному неудовольствию de votre conjoint[1], мессир оказался чрезвычайно благосклонен к маленькому истеричному недоростку и разрешил passer la nuit, то есть перекантоваться недельку в особняке, если Ману самостоятельно переведется в земную школу, помирится с матерью, найдет отдельное жилье и продолжит прилежную учёбу. Легкомысленно пообещав всё это, le petit[2] собрался только с одним делом – во что бы то ни стало найти le patron Démon и понять, как он так stupéfiant[3] исчезает, без спецэффектов и фокусничества».

Ангел разорвал записку, спугнул курьера сжигающим взглядом и бросил через плечо:

- Бэл, твой должностной полигон ещё не пройден, но Хайер-билдинг нуждается в защите, а мне срочно нужно уйти. Ты понял?

- Да, шеф.

- Я вернусь через час, не позже. Даже если стены охватит пламя...

- Вавилон не рухнет, шеф.

«Обожаю тебя», - изобразил Ангел жестом и бросился сквозь толщу стекла и бетона на парковку к своему мотоциклу, благо, одолеть пришлось всего семь этажей – с третьего на минус третий. В аэропорту Гонолулу в это время взлетал небольшой гражданский самолет со скоростью восемьсот тридцать километров в час, направлявшийся примерно в ту же сторону, на юго-запад – регулярным рейсом в Сидней.  Но мотоцикл, почти вспахавший Бишоп-стрит горящей резиной, его обогнал, чтобы меньше чем за минуту очутиться в глубоком бассейне.

«Пусть остынет», - снова на языке глухонемых пояснил Ангел дворецкому, впрочем, особо можно было не стараться, тот всё равно не понял – в вихре, который мимо него промчался через холл особняка на кухню, сложно было опознать человеческую фигуру.

Хрупкий миг между появлением пылающего рыцаря и ураганом воздуха, который летит за ним, не поспевая – всё, пузырь этой тишины уже лопнул. Но прежде, чем под ударной волной зашатались полки и зазвенел фарфор, в безмятежную атмосферу кухни рухнул голос, хриплый и возбуждающий даже тогда, когда бывал далек от планов смутить и соблазнить:

- О чем ещё они беседовали, Жерар?

- Oh mon Dieu... - повар вздрогнул от мягких замшевых туфель до тонких усиков и уронил порцию мясной начинки мимо блинчика. Невольно приложил грязную ложку ко лбу, повернулся и прищурился, не стерпев яркости глаз демонского сына. - Вы как из моей печи для приготовления тортильи, Анжэ. В золе и саже. Это из-за моего lettre?

- Ерунда, двухколесного друга подкоптил слегка. Жерар, время. Беседа в саду.

- Ваш мессир отец не добился прямого ответа по интересующему вас делу, Анжэ. И он предпочитает не давить, вы же знаете. Говорил красивыми загадками. В конце предложил свою руку для поцелуя.

- Ух ты, руку. Уже. Мануэль прекратил ему «тыкать»?

- Пока нет, Анжэ. Учиться хорошим манерам – труд небыстрый и нелегкий.

- Что делал в это время Кси?

- Подслушивал вместе со мной, Анжэ. Иначе как бы я узнал, что он крайне...

- Понимаю. А насчет плана найти Ди? Ты догадался?

- О, получив в некотором роде разрешение мессира, я отправился шпионить за младшим господином Санктери. Даже снял часть его приключений на пленку.

- А куда делся старший?

- Господин Ксавьер разнервничался и отлучился сюда, заедать плохое настроение сдобными булочками, кексами с шоколадной крошкой и тем последним лимонным эклером на вашей тарелке, Анжэ. Забрал всё на подносе наверх, в серверную. Признаюсь, хоть это и нехорошо, но я радуюсь, когда он так обильно объедается.

- А что же сам Ди?

- Ну, Анжэ... Это ваш брат. Хотя я... то есть я осмелюсь предположить...

- Он спит, разумеется, я понял.

- Нет, не поняли. Он спит, но он вас ждёт. И никого, кроме вас. Дверь его спальни...

- Разумеется.

- И господин Мануэль...

- Ну разумеется, - он выразительно закатил пылающие глаза. Повар, залюбовавшись, запнулся.

- Вы слышите?.. Плач, Анжэ. Это он.

- Под адски заколдованной дверью, валяется и ревет в три ручья, иначе и быть не могло, лети оно всё кубарем через колено, - процедил Ангел, ринувшись на террасу, а оттуда – сразу в окно четвертого этажа, прочертив в воздухе яркую золотящуюся дугу, как от кометы.

* * *

Цыпленок страшно гордился своей слежкой за мной. Так как почти сразу обнаружил моё черное логово и меня самого, мирно спящего. Правда, отворив дверь моей комнаты, он, как ни пытался, почему то не смог шагнуть за порог. Практически висел обезьянкой, прижавшись к невидимой преграде, прилепился к ней, расплющив нос, и смотрел, пуская слюни, на длинное поблескивающее чёрным латексом тело, расположившееся на чуть менее черной кровати. Жаль, что я вовремя не додумался подложить вместо себя манекен – сложно лежать неподвижно, искоса наблюдать мелочь на экране стоящего на тумбочке ноутбука (четыре вэбки закреплены на потолке, обзор отличный, круговой) и не хихикать.

По моим расчетам примерно через полчаса Ману сообразил бы, что все равно ничего не добьется, и побрел бы сам поспать, чтобы вечером проснуться и застать меня где-нибудь еще: за ужином в столовой, в подвале за тренировкой или, если совсем всё плохо, под душем (и если я нарочно забуду запереться). Но случилось досадное: он отлепился от барьера, затопал ножками и зарыдал. И что я должен сделать? «Проснуться»? Лишить себя увлекательной игры?

* * *

- Я ненавижу вас, ненавижу! Пусти! Развели сначала карцером, суки подлые, поиздевались, и вам всё мало! Не трогай меня! И тебя ненавижу, и братца твоего! И своего говно-сахарного брата ненавижу, из вас идеальная пара, блядь, спелись, правильные, приторные до не могу! Тьфу! Пусти! Не хочу! Да поставь меня уже, я устрою вам пиздец!

- Отпусти его, Анджи, - на другом конце плохо освещенного коридора возник лорд.

- Папа, он псих! Кусается!

- Разожми мертвый захват – и перестанет кусаться.

- Он опасен для окружающих. Почему ты не велел вернуть его на Марс, к Тисс? Пусть им займутся врачи. Успокоят, обследуют. Почему хочешь ты? Почему ты заодно с Ди?

- Один за другим, каждый, кто оказывался рядом, отрекался от него. И мать. И брат родной. И вот ты, сию минуту – тоже. А отца у него нет.

- ТЫ решил стать ему отцом? Не многовато ли на себя взял?

- Многовато. Раз тебя так плохо воспитал.

Воинственное зарево в синих глазах погасло. Ангел отнял руку, перехваченную вокруг хилой детской шеи. И Ману, не переставая всхлипывать, припустился от него бегом, не рассчитав или, наоборот, специально врезавшись мокрым зареванным лицом в алый галстук и тёмно-серый жилет. Прилип, обнял, сминая пиджак. Асмодей успокаивающе зарылся в его взлохмаченную шевелюру ледяными пальцами.

- Будь умницей, сын, и тихо исчезни. И Юлиуса временно обезвредь.

Ангел повиновался: вошел в спальню близнеца и заперся изнутри. Почему его пропустил барьер? Ману умолил себя об этом не думать, когда угодно и сколько угодно потом, но не сейчас, чтоб снова не зареветь.

- Я очень хочу поговорить с тобой, Иммануил, но ты расстроен и не готов меня слушать. Ложись спать. Ляжешь? Я провожу тебя в твою личную комнату.

Ману утвердительно затряс головой, не отрывая её от жилета.

- Будь честным. Пообещай не убегать.

Ещё несколько честных-пречестных энергичных кивков.

- Я заведу тебе будильник. Но сначала посмотри на меня.

Ману с упорством пиявки вцепился обеими руками в костлявого хозяина дома, а в его жилет уткнулся с утроенной силой.

- Ты так и не позавтракал. Принести тебе торт?

Маленький преступник определенно решил, что нашел идеального защитника, не будет с ним расставаться в ближайшую сотню лет и что прилип к нему очень надежно без всякого суперклея. Но торт...

- Шоколадный. И с шоколадным кремом. И с персиками. Посыпан миндальной крошкой.

У кого-то заурчало в животе. Ману, не на шутку раздираемый противоречиями, постарался заглушить урчание громким вздохом-всхлипом. Он умирал с голоду, особенно после леденца. Таких жестоких дилемм жизнь ему ещё не подсовывала.

- Я знаю, чего тебе хочется больше всего на свете. Я знаю. Но на втором месте сразу за Ним – торт. Большой, как полная луна, его не будут для тебя резать, ты сможешь есть его руками. А после торта, если не лопнешь...

Пока ещё не было победителей и побежденных. Но искуситель повел искушенного под гипнозом ровного голоса и сладостно журчащих слов обратно по длинному коридору с едва угадываемым рисунком стен и пола. Мягко, с непередаваемой деликатностью демон толкнул одну из дверей наугад, не выбирая. И царившая за ней тьма... трансформировалась в то, за что не жаль иногда и душу продать, подкрепляя сделку не всхлипами, а громкими возгласами. Ведь не каждый день вдруг сбываются мечты, можно и покричать. От радости. А эти – сбываются ещё и без сделки, авансом.

Обман? Подвох? В другой раз. А сегодня – что может быть проще и приятнее, чем выполнить несколько маленьких желаний обделенного вниманием подростка.

___________________________ [1] Вашего супруга (перевод с французского).

[2] Малютка  (перевод с французского).

[3] Ошеломительно  (перевод с французского).