- Мне как-то приснился сон, - искоса поглядывая в лошадиный глаз сказал Здал. – Ну так-то давно приснился, ещё в «Заповедном», перед тем как я собрался, куда мы там идём – в Москву.
Сон: «Беспроглядный, жидкий туман окутывал столбообразные ноги огромного мраморно-серого слона. На его спине, возвышаясь среди белых облаков, плавно качался помпезный трон – нет - скорей гнездо, украшенное драгоценными камнями и огненными перьями невиданных птиц. Женщина в одеянии из нитей солнца, словно богиня нежной, но страстной похоти восседала там.
В ладонях небожительницы лежали две горошины. Горошины эти были наделены смыслом и разумом. Одна горошинка чувствовала страсть, принимала на себя боль и тревогу. Вторая горошина заливалась плачем и страданием. Богиня держала в ладонях своих горошины, как держат в руках воду.
Облачная дымка рассеялась и обнажилась скала. Слон плавно причалил, к каменному выступу. Богиня грациозно сошла на плато. Над обрывом сквозь мглу небес был виден мир. Небожительница разомкнула ладони и дыханием ветра горошины разлетелись в разные стороны. И я чувствовал, что одна из этих горошин я. И я падал.»
- Когда я открыл глаза ... Меня-аж озноб прошиб, такой жуткий сон. Не знаешь к чему это? – обратился он к лошади.
Здал сник в молчании, вспоминая сон стремящийся ускользнуть из памяти прочь.