Пряная соль на губах

Глава 6

Слава

- Слав… - на фоне ее голоса слышна музыка и другие радостные возгласы. – Я не хотела, слышишь? Прости меня, пожалуйста. Знаю, не сможешь теперь, но я должна все же сказать «прости». Я виновата! – выдает Лара сквозь шум и грохот.

- Где ты? – сухо спрашиваю, предчувствуя не только свою беду.

- В Mallorka, не важно, Слав. Я также попалась, как и ты. Я должна ему была, но нашла деньги. Отдала и представляешь, он требует еще! Козел поганый! - я слушаю ее рыдания, входя в вагон поезда, следующего в центр. – Он не отстанет, слышишь. Я не знаю, что делать. Отец убьет меня! – всхлипывает.

- Я приеду сейчас. Будь там, хорошо? – говорю бесцветно, потому что все понимаю.

- Д-ааа, – она заходится в рыданиях, а я стою и держусь за поблескивающий металлический поручень.

Вагон разгоняется и присвистывает, стуча колесами. Смотрю в темное окно, осознавая, что услышала. Убьет ее отец… Пожалуй, только твой отец и сможет тут помочь. Больше некому. А насчет убьет, так это только кажется. Обеспеченные родители в лепешку расшибаются, чтобы у отпрысков все было, и им за это ничего не было.

Добираюсь до Mallorka за полчаса и вхожу в темный зал, примерно такой же как и PartyJoy. Не увидев Лару на небольшом танцопе, я следую к столикам, рассчитывая, что точно встречу ее там. И действительно, во второй же вип-комнате с огромным кальяном на столе я встречаю Лару. Она здорово пьяна, весела и от души обнимается с каким-то парнем в кожаной куртке, увешанной металлическими цепями и скрепками. На его голове волосы стоят ирокезом, подкрашенным зеленоватым лаком. А глаза подведены черным карандашом. Ну, готика в чистом виде!

Завидев меня, парень кивает головой и уходит, а Лара приглашает меня устроиться рядом.

- Что ты намерена делать? – спрашиваю серьезно.

- Не знаю, Слав. – из глаз с размазанной тушью текут слезы. – Напьюсь и сдохну! Я выкрутила у отца деньги на костюм, так, фигня фигней, у девчонок взяла, но эта сволочь же требует еще! – нетерпеливо всплескивает руками.

- Он не остановится, получается. Мы с тобой оказались на одном умелом крючке? – уточняю созревшую в голове мысль. – Нам надо обратиться за помощью. Шантаж не закончится просто так. Ему понравилось вытягивать деньги.

- Да куда обратиться? В полиции нас засмеют! Ты, насколько я знаю, вообще еще девочка. Он спецом тебя оставил, что ты на этом и заработала ему. – ухмыляясь, говорит Лара.

Сказать на это было нечего, поэтому просто закуриваю и разглядываю свои руки, опущенные на колени. Уж если Лара не знает, как выпутаться, то мне и подавно не суметь. Какие варианты? Перед нами с грохотом встают два коктейля с трубочками, принесенные парнем с ирокезом на голове. Он добродушно и пьяно улыбается, вновь прилипая к Ларе.

- Лар, позвони отцу. Я попробую ему объяснить. – прикидываю единственно логичный вариант.

- С ума сошла! – она посмеивается, позволяя парню запустить руки под кофточку.

Выхожу из вип-зоны, направляясь к бару. Стакан воды мне выдают с таким видом, что спроси я дозу героина, взгляд бармена был бы снисходительней. Все же отмечаю, что Ларин отец единственный, кто смог бы понять и помочь. Плевать уже, что она меня подставила! На кону стоит моя учеба либо позорное возвращение в свою глухомань с вечным клеймом, которое еще не известно, не догонит ли меня там.

Вернувшись за столик, я аккуратно вытаскиваю Ларин телефон из сумочки, выбираясь в коридор у туалета. Недолго думая, я глубоко вздыхаю и набираю номер из контактов, подписанный «Папа». На мою удачу экран был активным и графический код не потребовался.

- Здравствуйте. Клуб Mallorka. Ларе нужна помощь. – коротко говорю, сбрасывая номер.

Ответил мужской голос, который в гаджете я не узнаю. Это точно должен быть он, больше некому!

Сунув телефон в карман, я удаляюсь в уборную, мысленно отсчитывая хотя бы полчаса. Все-таки поздний вечер. Вернувшись за столик, я вижу, как Лара уже отбивается от парня, пытающегося ее раздеть. Его рука шарит по ягодицам Лары под блестящими шортами, а вторая удерживает ее тело, вклиниваясь бедром между ног.

- Пусти, а? – вяло отбивается она, бурча, скорее для себя, нежели для него.

- Пусти ее, кретин! Ларка! – подключаюсь я, пиная парня по ногам.

Он нехотя отваливается от нее, и я тяну Лару к выходу, цепляя ее сумочку. Бог знает, как я потащу ее на себе в таком состоянии, но нужно убираться, пока нас обеих не оприходовали.

- Лар, очнись! Мне не донести тебя! – хлопаю ее по щекам, удерживая вертикально.

Перекидываю ее сумочку через свое плечо, поверх собственной, и закидываю руку к себе на шею, готовясь уже тащить как раненого бойца, и взгляд мой упирается в белоснежную рубашку с расстегнутым воротом.

- Пап… я объясню, - бубнит Лара, повисая на мне.

Я тоже киваю, не зная, что сказать, ведь мужчина наверняка догадывается, что звонила именно я.

- В машину… - цедит он сквозь зубы, играя желваками на скулах.

Понимаю, что он в бешенстве, и даже замечаю двоих охранников за его спиной, но понуро волоку Лару к выходу, саркастически подмечая, что вот ее-то я и не бросила…

- Ко мне! – уже не церемонится с Ларисой, хватая ее под локоть и бросая на заднее сиденье своей машины. – И ты туда же! – командует мужчина, одаривая пронзительным взглядом.

Оказавшись на просторном заднем сиденье большого внедорожника, я мысленно выдыхаю, укладывая Лару головой на свои колени. Ее почти отключает, и в салоне воцаряется полная тишина, прерываемая лишь тихим урчанием двигателя. Мужчина уверенно ведет машину, лавируя в неплотном потоке, и поглядывает в зеркало заднего вида на нас. Мне не стыдно и не страшно, просто все равно, что он подумает, лишь бы Лара очнулась, и мы смогли все объяснить и попросить помощи.

- Адрес твой? – внезапно спрашивает, пронзая полным гнева взглядом.

- Зачем? – спрашиваю тихо.

- Отвезу тебя домой, пока целая! - Он продолжает поглядывать на меня в зеркало заднего вида, ожидая ответ, но я молчу. - Вы хотели переночевать у Ларкиной матери?

- Наверное, - бросаю, не рассчитывая на «переночевать» вообще.

Машина едет за город, и как оттуда добираться, я не знаю. Прикрываю глаза, давая себе небольшую передышку. Правда, не долго мне удается наслаждаться тишиной, потому что дверца внезапно распахивается. Инстинктивно тянусь за сумочкой, в которой под подкладкой лежит тот проклятый телефон, оставленный Женей. Я не могла его спрятать в общаге, поэтому решила таскать с собой. От этого, конечно, еще паршивей, словно вещдок, доказывающий собственную причастность к убийству, но выбора у меня нет. Тяну Лару за руку, но она в полной отключке возлежит на сиденье, не реагируя на мои движения.

- Погоди, - говорит мужчина, обходя машину и открывает дверцу с противоположной стороны.

Он берет Лару на руки, аккуратно вытаскивая из машины, и поддает дверцу ногой. Следую за ними к крыльцу, молясь, чтобы мне дали здесь поспать, а не выгоняли на улицу. Уже ночь, а завтра на занятия. После всего, что я сегодня услышала, мне безумного плохо. Состояние только дойти до кровати, дивана, да хоть коврика у двери!

Задумавшись, я спотыкаюсь и падаю на колени, врезаясь ими в ступеньку лестницы. Господи, как же больно! Слезы наворачиваются на глаза, но я терплю, ведь жалеть меня никто не будет.

- Всего три ступеньки, а? Шевелись! – командует мужчина, одаривая меня презрительным взглядом. – Эй, как тебя там! Вытащи ключи с этой стороны.

Я подхожу к нему и запускаю руку в карман пиджака, но он оказывается пустой. Смотреть в другом? – вопрошаю взглядом, чувствуя, как слезы катятся по щекам.

- Карман брюк! – грубо бросает мужчина.

Заставляю себя опустить руку в карман его брюк, дрожа от ощущения прикосновения к твердому бедру. Никогда я не лазала по карманам, а уж мужских бедер и подавно не трогала. Поднимаю на него глаза снова, потому что держу в руках непонятную вещицу, напоминающую маленькую банковскую карточку с серебристым брелоком.

- Проведи! Да не так! Вставляй! - он злится, а до меня доходит, что это электронный ключ и им просто нужно провести, как чипом-биркой в магазине на кассе. – Проводи уже!

Наконец, дверь, сжалившись надо мной, отворяется, и мужчина с Ларой на руках поднимается по лестнице. В полумраке огромной комнаты я вижу диван, и тут же усаживаюсь, откидывая голову на спинку. Как же хорошо… Проваливаюсь в дремоту, пока остаюсь в одиночестве. Тревожно, понимая, что в чужом доме, но хотя бы так…

Снова приходится резко прийти в себя, когда я чувствую прикосновение к ногам и шее. Вздрагиваю и тут же сажусь, таращась в темноту во все глаза.

- Н-не надо! Не трогай меня! – сердце мгновенно ускоряется и подпрыгивает к горлу.

- Чего орешь как дура? Никто тебя не трогает! Шляются не пойми где… - мужчина ворчит, пытаясь укрыть меня чем-то.

Был шанс, что восприму этот жест, как обычное проявление заботы, но в свете последних событий, мне уже ничего не нужно. Любые действия в отношении меня воспринимаются болезненно. Мне плохо и тошно от недосыпа, голода, повисшей надо мной проблемы. И рыдать-то уже сил, кажется, не остается.

- Не твое дело, кто где шляется! – бросаю злобно, огрызаясь раненой собакой.

- Мое, ссыкуха! Что ей, что тебе - годов сколько? Если титьки отросли, то мозги-то нет! – отвечает также враждебно мужчина, словно решил меня уму-разуму поучить.

Так и хочется заорать, что из-за его таких вот нравоучений, он не заметил, что творит собственная дочь, а та, выгораживая себя, подставила еще и меня. Прелестная семейка!

- Да пошел ты! – глотая слезы, бросаюсь к выходу, но он преграждает мне путь.

- Там ночь, дура! Ложись и проспись! Утром отвезу!

Неизвестно с чего во мне образовалась такая злость на все это, на себя-дуру доверчивую, на сволочную Ларку, на этого мужика ухоженного, который только и думает, что о себе и бабках. Эти бабки проклятые и отбили вам, москвичам, все человеческие качества! С размаху наступаю ему Ларкиным ботинком на свод стопы, и, распахнув дверь, выбегаю из дома. Калитка открывается с кнопки, как домофон, и я устремляюсь вдоль шоссе, придерживаясь обочины. К городу, или еще куда – плевать! Слезы застилают глаза, и от обиды хочется выть в голос!

- Садись! Полиция заберет тебя, дуру! – кричит отец Лары из своей машины, догнав меня. – Никто тебя не тронет!

Не реагирую, хлюпая носом. Машина останавливается. И он выбегает из-за руля, впиваясь в мои плечи и рывком разворачивая к себе.

- Да, стой ты! В чем дело в конце концов? Ты больная что ли? Телефон матери говори! К ней отвезу, раз ты заполошная! – его руки сильные и готовы удержать меня, даже если упаду. Почему-то становится легче от того, что он оказывается так близко ко мне.

Сил спорить, вырываться, огрызаться не остается. Окончательно отпуская ситуацию, я просто прижимаюсь лицом к груди мужчины, позволяя себе зарыдать. Он придерживает мои плечи, продолжая стоять и не шевелясь, покорно оставляет свою белоснежную рубашку в моем распоряжении.

* * *

- Чай. Кофе. Постель. – говорит, усаживая меня на переднее сиденье машины.

Еле добредаю до нее, хромая, потому что натерла ногу ботинками.

- Что с ногой?

- Вашей? – иронично отвечаю вопросом.

- Понимаю, ты вспомнила, что ко взрослым людям обращаются на «вы», но я имел ввиду твою ногу. – выдает серьезно. Да и голос у него становится другим. Нет больше визгливо-рычащих ноток, нет упреков.

Он может говорить спокойно? И не орать? Честно говоря, совсем не выношу криков. Тетя Надя никогда не кричала по-настоящему. Самое большее у нас с ней случалось, так это обычный спор, который заканчивался всегда смехом. Поэтому здорово отпускает, «получая» нормального мужчину на водительском сиденье.

- Натерла. Это Ларины ботильоны. – честно отвечаю, отворачиваясь к темному окну.

Машина возвращается к дому, откуда я так поспешно ретировалась. Отмечаю, что два этажа и постройка современная. Дорогие особняки, машины, что я тут делаю?

- Идем, - мужчина приглашает следовать за ним.

В просторной кухне зажигается неяркий свет. Конечно, мой рот невольно открывается от изумления потому что в жизни не видела такую роскошную кухню со множеством встроенной техники, какими-то девайсиками, стойками… На фоне такого интерьера мужчина выглядит роскошно, стоя ко мне своей широкой спиной. Не могу начать разговор первой. Умру от стыда, провалюсь прямо сквозь этот дорогой паркет!

- Как зовут? – он снова обращается ко мне, щелкая машинально кофемашиной.

- Слава. Можно капучино? – радуюсь, что хотя бы немного калорий я перехвачу с кофе. Желудок непривычно урчит, и я скованно усаживаясь на стул у барного столика.

- На ночь глядя? Легко, Слава! Будет тебе капучино! С Ларой учишься? – уголки рта трогает легкая улыбка.

- Уже нет. – грею пальцы о горячую чашку и делаю живительный глоток обжигающего напитка.

- Не расскажешь? – он внимательно изучает меня серо-зелеными глазами, мягкими и цепкими одновременно, словно царапая и тут же поглаживая. Нет, промолчу.

- Пожалуй, оставлю это в тайне. Интрига?

Продолжаю сидеть истуканом, а мужчина разглядывает меня так, будто ему интересно. Будь я не такой уставшей и загнанной, решила бы, что плотоядно он меня разглядывает, но сейчас у меня лишь сухие эпитеты к происходящему.

- Постелю тебе в гостевой, идем.

Комната оказывается небольшой, уютной, со светлыми обоями и застеленной кроватью, на углу которой стопкой сложены полотенца.

- Спасибо…

- Спокойной ночи. – мужчина быстро уходит, закрывая за собой дверь, оставляя меня, сонную и обескураженную.

Боковая дверь оказывается входом в отдельную ванную с туалетом, и немедля, я умываю лицо с размазанной от слез тушью. У зеркала стоят баночки с кремами, и я позволяю себе воспользоваться ими. Раздевшись, я забираюсь под одеяло и отключаюсь ненадолго, как по щелчку. Спать в незнакомом месте я, видите ли не привыкла… А осталось еще что-то, чем меня можно удивить? Дремлю примерно три часа и просыпаюсь, как по команде. Это от нервов, такой задвиг знаком со времен зубрежки экзаменов. Надо попробовать расшевелить Лару, ведь проблема не решена.