Мир для дураков

Глава седьмая

     Утром Максим умчался на работу.  Юлия несколько секунд смотрела в след скрывшемуся за поворотом "Мерседесу",  затем вошла в дом. Впервые ей предстояло провести в нем целый день одной; вернее она уже его проводила, но  тогда она была целиком поглощена работой, и скучать ей было абсолютно некогда.  Теперь же она успешно выполнена, и что делать целый день Юлия просто не представляла.

     Юлия совершила прогулку по всем многочисленным комнатам и  залам, кое-где  вытерла усевшуюся на мебель за ночь пыль,  затем опустилась в кресло рядом с камином. Она чувствовала скуку, причем, скука эта казалось ей какой-то необычной.  Она возникала не только от того, что Юлии  нечем было себя занять,  она с каким-то страхом вдруг стала сознавать, что внезапно ей стало все неинтересно. Неинтересен этот дом, в который она вложила столько труда,  неинтересен предстоящий  прием,  неинтересен...  Но дальше список того, что было ей неинтересно, она даже не отваживалась продолжать. Бог знает, кто в него может еще попасть.

     И внезапно ей снова захотелось плакать.  Это было так неожиданно, что Юлия не успела себя проконтролировать и  выставить  на  пути  слез внутренние заслоны, а потому несколько капель скатились по ее щекам на дубовый, покрытый лаком, паркет. Она поспешно достала платок и вытерла лицо.  Что  с  ней,  она словно сошла с ума,  все так замечательно - и вдруг этот плач. Ничего глупее невозможно и придумать.

     Юлия почувствовала,  что в комнате стало душно и жарко.  Она посмотрела в окно;  на улице разгорался замечательный летний  день.  Ура, она знает, чем заняться, причем, это занятие одно из самых ею любимых,

она пойдет в сад, и будет принимать солнечные ванные. Юлии всегда очень нравилось загорать,  причем, сразу по двум важным причинам: во-первых, ей доставляли большое удовольствие жаркие ласки солнца  и,  во-вторых, после этих ласк она покрывалась красивым шоколадным загаром. Он ложился на ее тело всегда ровным слоем, словно наносился кистью искусного художника.  Она знала, что солнечные ванны прибавляли ей солидную дозу привлекательности;  факт  этот  подтверждался резким увеличением числа выразительных мужских взглядов, которые она ловила на своем темном челе.

     Юлия переоделась в купальник,  взяла шезлонг, книгу, крем для загара, бутылку воды - и вышла в сад.  Место,  где ей предстояло  покрываться  красивым  темным налетом,  она отыскала не сразу,  так как оно должно было соответствовать сразу нескольким условиям: быть уединенным и удобным для созидательной работы над ее телом солнца.  Такая площадка,  удовлетворяющая этим критериям,  оказалась возле забора,  который отделял их участок от соседнего.  Она расположилась на раскладном стуле,  осмотрелась вокруг,  задержала взгляд на покосившемся  деревянном домике за  штакетником - и сняла верхнюю часть своего пляжного ансамбля. Она подумала о том, что здесь в принципе можно загорать и в костюме своей прародительницы Евы, но все же пока не решилась избиваться от оставшейся одежды.

     В качестве чтива она взяла книгу своего любимого автора  -  Агаты Кристи. Но долго читать ей не пришлось,  припекающее солнце навеяло на нее такую дрему, что веки сомкнулись сами собой...

     Она проснулась от того, что ей показалось, что кто-то разглядывает ее.  Вернее в первые мгновения своего пробуждения Юлия не понимала, что происходит,  просто у нее было ощущение,  что  она  не  одна,  что где-то  рядом  находится еще кто-то.  Ей стало тревожно, и она поспешно вскочила. И только после этого вспомнила, что одета только наполовину.

     Поспешно Юлия  спрятала  свои  незащищенные  от нескромных взоров груди в чаши бюстгальтера,  еще раз огляделась вокруг,  затем негромко спросила:

     - Здесь кто-то еще есть?

     В ответ раздался чей-то голос:

     - Я потревожил вас, извините. Я не предполагал, что вы так чутки.

     Юлия по-прежнему никого не видела,  и от этого ее тревога  только усилилась.

     - Где вы, я вас не вижу?

     - Поверните голову чуть вправо.

     Юлия последовала этой рекомендации и только сейчас за забором заметила человека. Он был плохо ей виден, потому что прямо на него спускались ветви большого дерева, которые и скрывали незнакомца.

     - Вы наш сосед?

     - Полагаю,  что да.  - В голосе мужчины почему-то прозвучала насмешка.

     - В таком случае, может быть, нам стоит познакомится, - предложила она. - Я буду рада, если вы зайдете ко мне.

     Предложение Юлии заставило мужчину задуматься.

     - Хорошо,  но вы уверены,  что хотите этого.  Понимаете ли вы все последствия вашего шага?

     - Последствия, но какие могут быть последствия. Я не понимаю, что вы имеете в виду.

     - Вы хорошо сказали,  что не понимаете. Люди обычно ничего не понимают, но  постоянно  делают  вид,  что во всем разбираются.  Хорошо, встречайте меня.

     Юлия собрала вещи и направилась к воротам.  Через минуту она увидела шагающего по тропинке человека.  Он был маленького роста,  одет в старые брюки и какой-то бесцветный поношенный свитер по возрасту  немного уступающий своему владельцу. Он приблизился к ней, и она получила возможность рассмотреть его лицо.  Оно было пожилым,  время пробило на нем русла глубоких складок.  Орлиный клюв-нос выдавался далеко вперед, черные глаза смотрели проницательно и одновременно насмешливо.  Что за странная внешность,  вряд ли этот мужчина был красив даже в молодости, подумала она.

     Он остановился и теперь внимательно смотрел на нее.

     - Вы красивы, - задумчиво произнес он. - Но вам это не нужно.

     - Что не нужно? - удивилась странным речам Юлия.

     - Красота. Не в ней ваша суть.

     - А в чем моя суть?  - еще больше удивилась она возникающему диалогу.

     - В том, что  вы очень несчастны.

     - Я - несчастна?! - От изумления у Юлии глаза приобрели форму монет.

     - Несчастны,  - упрямо подтвердил свой тезис сосед. - Большинство людей не понимают,  что они несчастны, им кажется, что все у них замечательно.  Но  это  самое  распространенное  заблуждение.   Запомните: счастье дураков - это несчастье для человечества.

     По крайней мере, с ним,  кажется, не будет скучно, подумала себе в утешении Юлия.  Она  уже начала сомневаться,  что правильно поступила, вступив в контакт с этим непонятным человеком.

     - Может, мы познакомимся, - предложила она.

     - Меня  зовут  Михаил Моисеевич Мендель.  Вы слышали когда-нибудь обо мне?

     - Простите, но не доводилось.

     - Я так и думал.  Не расстраивайтесь, зато вы несомненно слышали, кто выиграл последний песенный фестиваль.

     - Да, слышала.

     - Все правильно, так и должно быть. Так вы не представились.

     - Юлия Ганушина, мы живем в этом доме с моим мужем - Максимом.

     - Человек в шикарной машине? Я видел, как он отъезжал сегодня.

     - Да, это он. Может быть, пройдемте в дом.

     - Не возражаю.

     Потому как уверенно вошел ее гость в дом,  как сразу взял курс на гостиную, она определила,  что он тут не впервые.  Значит, он посещал прежних владельцев.

     - Вы здесь уже бывали?  - спросила Юлия,  усадив гостя  в  кресло возле камина.

     - Да, причем много раз.

     - Значит, вы хорошо знали прежних хозяев дома.

     - Да, знал.

     - И вы знаете о том, что тут произошло?

     Мендель внимательно посмотрел на нее и слегка наклонил голову.

     - Мне почему-то никто не желает объяснить,  почему она так поступила, - продолжила Юлия. - Все отделываются какими-то ничего не значащими фразами. Может быть, вы мне что-нибудь скажите.

     - Вы желаете знать, почему Марта покончила жизнь самоубийством?

     Он назвал ее Мартой, отметила Юлия, так зовут хороших знакомых.

     - Извините,  - вдруг спохватилась Юлия, - я вам ничего не предложила. Вы посидите несколько минут, я сейчас что-нибудь принесу. 

    Так как никаких возражений не последовало,  Юлия встала и  прошла на кухню. Там она быстро приготовила закуску и напитки, расставила все это на сервировочном столике и покатила его в комнату.

     - Что вы будете пить?

     - Чай, - попросил гость.

     Юлия налила ему и себе чая, хотя не испытывали ни жажды, ни голода. Мендель же буквально за считанные секунды проглотил несколько  пирожков и как-то странно посмотрел на нее.  И вдруг к ней пришла удивительная мысль:  да он же голоден!  Когда человек хочет просто есть, он не  поглощает  еду за какие-то мгновения,  а спокойно пережевывает ее, получая от пищи удовольствие.  Мендель же отправлял ее в себя большими кусками.

     Юлия поспешно вскочила.

     - Я вспомнила,  я хотела вас угостить еще кое-чем. - И уже не дожидаясь его реакции,  снова исчезла в кухне.  На этот раз она принесла несколько бутербродов  с икрой и колбасой.  Она была уверена,  что все это скроется в желудке гостя. Так и оказалось. Правда, на этот раз этот

процесс проходил уже чуть медленней.

     - Вы заметили, что я голоден, - вдруг произнес он.

     - Нет, то есть да. Но, наверное, у вас дома кончились продукты. У нас это случается довольно часто, я не люблю ходить по продовольственным магазинам.  Просто  сейчас  мы готовимся к новоселью и у нас много всего. А вечером муж должен привести еще припасы. Поэтому едите, сколько хотите.

     - Спасибо, но я уже наелся. - Мендель откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь  чувством  сытости.  - Всегда мечтал бросить есть,  - вдруг сказал он.

     - Что значи,т бросить есть,  - засмеялась Юлия. - Человек не может не есть.

     - Вы уверены. Вы все знаете о возможностях человека?

     - Нет,  но разве не известно,  что без еды человек, в конце концов, умирает.

     - Человек, в конце концов, всегда умирает. Так может быть это не от того, что он не ест, а от того, что он есть.

     - Но  людей  даже казнили голодом.  И никто не сомневался,  в чем причина была их смерти.

     - Это говорит лишь о невежестве этих людей. Человек всегда принимает желаемое за действительное,  удовлетворяется самой очевидной причиной. Но разве вы не знаете, что очевидность - это враг истины.

     - Вообще-то я не думала об этом.

     - Само собой разумеется, что не думали.

     Может, для нее настало время обидеться, подумала Юлия. Этот гость вызывал у нее растерянность, она не знала, как с ним разговаривать.

     - Мы с вами говорили о Марте, я спросила вас, знаете ли вы что-нибудь, почему она это совершила? - Юлия снова поймала на себе пристальный взгляд Менделя.

     - Знаю ли я что-нибудь о ее смерти?  Чтобы знать о чей-то смерти, надо знать о его жизни.  Поэтому ваш вопрос не совсем верен, он должен звучать так: знаю ли я что-либо об ее жизни? Конечно, я знаю многое об ее жизни,  ведь это я в какой-то степени повлиял на то, что она совершила.

     - То есть как? - опешила Юлия. - Вы побуждали ее к самоубийству?

     - Нет,  не к самоубийству.  Наоборот, я делал все, чтобы этого не произошло. Но она решила,  что ей нечего делать на этом свете. И покинула его. Не вижу в этом никакой особенной проблемы.

     Юлия вдруг почувствовала прилив гнева против своего  собеседника, так спокойно  рассуждающего  о  смерти знакомого ему человека,  словно речь шла о легкой простуде.

     - То есть, человек покончил с собой, а вы считаете, что все в порядке! - Юлии не удалось скрыть овладевшее ею возбуждение.

     Мендель помешал ложечкой сахар в изрядно остывшем чае.

     - Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что такое жизнь?

     Юлия слегка пожала плечами.

     - Мне кажется это слишком глобальный вопрос. Конечно, я думала об этом, но ...  - Она вдруг смешалась.  - О том,  что такое жизнь думают философы. А я не философ, я домохозяйка.

     - Домохозяйка тоже должна быть философом.  Каждый человек  обязан быть философом. И только философ не должен быть философом.

     - Кем же тогда он должен быть?

     - Человеком.

     Внезапно Юлия почувствовала, что у нее  слегка  заболела  голова. Она провела ладонью по лбу.

     - Я не очень вас понимаю, Михаил Моисеевич.

     - Но вы и не должны ничего понимать.  Если бы вы сказали, что вам все понятно,  я бы понял,  что вы лгунья.  Я сам не очень понимаю, что говорю.  Никто не понимает, что говорит. Еще ни разу смысл собственных слов не был понятен человеку.  Иначе он бы давно перестал их  произносить.  Мы же не можем остановить водопад нашей речи. Все, что мы говорим,  лишено всякого значения,  а потому нас ничего не останавливает, и мы можем говорить бесконечно.  Если вам в жизни однажды удастся произнести хотя бы одну осмысленную фразу, вы навсегда замолчите. Вы поймете, что больше говорить не о чем.

     - Но судя по тому, что вы столь разговорчивы, вам пока с этим делом тоже не повезло.

     Несколько секунд Мендель молча смотрел на Юлию, затем рассмеялся. К ее удивлению он смеялся довольно долго и от всей души.

     - Вы это метко подметили,  я даже не ожидал.  Вы во многом похожи на Марту, она тоже была умницей.

     - Вы хотите сказать, что меня ждет тот же конец?

     - А  почему  бы и нет,  - чуть ли не с энтузиазмом отозвался Мендель. -  Марта хотела распоряжаться своей жизнью,  она не терпела все, что мешало ее свободе.  А больше  всего  она  ненавидела  страх  перед смертью, который всех нас делает своим рабом.  Она часто повторяла эту фразу. Поверьте старому человеку, я очень переживал, когда узнал об ее гибели. - Его голос дрогнул, а на глазах неожиданно показались слезы.

     Может, он сумасшедший,  мысленно предположила Юлия. Когда ей было лет тринадцать, ее двоюродная тетка сошла с ума. Причем, это поняли не сразу. Она приходила к ним и говорила совершенно непостижимые,  но  по своему разумные вещи.  Слушать ее было довольно интересно,  иногда она даже поражала девочку своими необычными парадоксами.  Ее стали считать чудаковатой. И только через некоторое время все поняли, что с ней случилось.

     - Мне кажется, я вас напугал, - сказал вдруг Мендель.

     - Вы говорите непривычные вещи. Мне трудно сразу сориентироваться в них.

     - Я так и предполагал.  Я думаю,  что мне стоит уйти. Не буду вам больше мешать. Спасибо за угощение. - Он встал.

     - Постойте.  - К Юлии вдруг пришла одна мысль, которая ей показалась занятной. А почему бы не свести этого странного человека с Максимом. Было бы интересно послушать их диалог.  - Вы не хотите  прийти  к нам  сегодня  поужинать.  Мы же соседи,  должны дружить друг с другом. Познакомитесь с моим мужем.

     - Если вы настаиваете. Вы, в самом деле, уверены в этом своем желании?

     Юлия пожала плечами.

     - У меня нет никаких причин вас обманывать.

     - Причин у вас тысяча, хотя скорей всего вы  не догадываетесь о них.  Спасибо,  за приглашение,  я приду. Тем более у меня сегодня свободный вечер. Это бывает не так уж часто. Я решил дать себе небольшой отдых. В моем возрасте это необходимо.

     Юлия проводила гостя до ворот,  затем вернулась в дом.  Несколько минут она стояла неподвижно,  в голове стоял какой-то туман, она вдруг поняла, что не в состоянии определить, о чем они говорили, хотя их диалог с перерывами на приготовление  угощения  длился  почти  час.  Она вдруг подумала, что поступила опрометчиво, что пригласила этого Менделя на ужин.  Максиму их сосед придется не по душе, в этом она уверена. Так стоит ли раздражать мужа,  который и так приедет усталый. Но что в таком случае делать? Отменить приглашение? Неудобно. Этот человек, безусловно, умен, он легко поймет, что она просто испугалась. Вот неприятная ситуация,  в которую она попала по своей дурости. У нее не остается выхода, как только надеяться, что ничего страшного все же не случится, они мирно побеседуют,  немного может быть поспорят, а затем разойдутся.  И при этом все поймут, что они не созданы для великой дружбы.  Ну а соседство, так мало ли кто живет рядом с нами, за стеной. На то они,  стены,  и существуют, чтобы отгораживать нас от нежелательных контактов.

     Оставшееся время  до  возвращения  мужа  она  провела  в каком-то странном томлении. Она ждала с нетерпением того момента, когда он вернется и  одновременно  побаивалась его.  Наконец она услышала фырканье мотора и с удивлением отметила у себя учащенное сердцебиение.

     Максим был в хорошем настроении,  он крепко поцеловал жену, и она  почувствовала слабый запах алкоголя.

     - Ты пил?

     - У одного брокера был день рождение, он нас пригласил в буфет. Я не мог отказать. Но я выпил совсем мало. Знаешь, пока я ехал в машине, то все время думал, что у нас будет на ужин. Чертовски хочу есть. Даже сам не понимаю,  почему?  Полтора часа назад съел два бутерброда.  А в результате проголодался еще сильней.

     - Наверное, это от воздуха.

     - Да, воздух тут замечательный. Я даже сделал небольшую остановку перед въездом в поселок и пять минут постоял в лесу. Так скоро я услышу приглашение на ужин?

     - Минут через тридцать, тебя устроит?

     - За тридцать минут я перегрызу все стулья.

     - Они дубовые, больше одного ты не осилишь.

     - Тогда съем тебя.  - Максим крепко обнял Юлию, но ее сейчас волновало совсем другое,  и она попыталась освободиться из объятий  удивленного ее сопротивлением Максима.

     - Что это такое? - спросил он.

     - Послушай, Максим, я должна тебе сказать кое-что. Сегодня я познакомилась с нашим соседом.

     - Да, любопытно.

     - Это, в самом деле, любопытно, он довольно странный человек.

     - Странный. Что ты имеешь в виду?

     - Это сложно объяснить.  Как говорят, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Вот я и решила пригласить его на ужин.

     - Ты правильно сделала.  Правда, мне хотелось сегодня поужинать  с тобой вдвоем. При свечах.

     - У нас нет свечей.

     - Есть. - Максим достал из кармана запечатанную пачку свечей.

     - Как здорово!  - Юлия представила, как красиво и романтично протекал бы их ужин, освещаемый пламенем свечей, и еще сильней пожалела о сделанном приглашении.  Она обняла мужа.  - Мы  поужинаем  при  свечах завтра. Никого не будем приглашать.

     - Не получится. Завтра у нас будет много гостей. Придется устраивать новоселье.

     - Но мы же хотели на следующей неделе.

     - Да,  - как-то непривычно смущенно отозвался Максим. - Но ситуация изменилась.

     - Но  что  может измениться,  разве не мы решаем,  когда созывать гостей?

     - Ты, конечно, права, но так получилось.

     - Что получилось, объясни, пожалуйста.

     - Меня об этом попросил Довгаль.

     - Что значит попросил? Мы же не просим его назначать приемы в его доме тогда, когда это нам удобно.

     - Ему очень захотелось посмотреть наш дом. Он не хотел ждать. И я обещал, что завтра мы устроим грандиозный прием.

     - Но у нас ничего не готово, даже продуктов мало.

     - Я все купил.  Полный багажник,  да еще на заднем сиденье. Потом ты все посмотришь.

     Юлия почувствовала одновременно растерянность и раздражение. Максим слишком легко пасует перед этим Довгалем,  такое ощущение,  что он целиком принадлежит этому типу. Неужели он так зависит от него?

     - И сколько придет народу?

     - Человек двадцать.  Я всех их уже пригласил.  Вот список.  -  Из кармана пиджака он достал мятый листок и подал его Юлии.

     - Я пойду готовить ужин, - сказала она. - Скоро придет наш гость.

     Юлия с любопытством наблюдала за встречей мужчин. При виде старого, испещренного узорами заплат свитера, выброшенного вперед крючковатого носа на заросшем бурьяном щетины лице глаза Максима изумленно округлились. Он явно был не в восторге от этого знакомства, она даже испугалась,  не  даст ли он понять гостю об этом.  Но вместо этого Максим вполне корректно пригласил его к столу.

     Юлия решила,  что эта ситуация явно не та, когда следует блеснуть своими кулинарными способностями, и приготовила незатейливый ужин. Она знала, что Максим был гурманом,  он сам нередко ей говорил, что больше всего любит вкусно поесть, но сейчас у него явно испортился аппетит.

     Они сели за стол.

     - Вы давно тут живете,  Михаил Моисеевич? - спросил Максим, наливая ему вина.

     - Тридцать лет. Когда я тут поселился, здесь была маленькая деревушка, пасли скот, там, где стоит ваш, дом как раз начиналось пшеничное поле и  тянулось  до самого леса.  Но потом это место приглянулось каким-то начальникам,  жителей  куда-то  спровадили - и началось великое дачное строительство. Потом это начальство исчезло, но пришли вы - богачи. Как вы думаете, кто сменит вас?

     - Я думаю, что никто, мы здесь собираемся жить долго.

     - Все собираются жить долго, иначе никто бы ничего не строил и не создавал. Но жизни до этого нет никакого дела,  для нее важно обмануть человека, иначе  он ничего не станет делать.  Это один из самых фундаментальных законов,  я его называю первым законом для  дураков.  Закон обманутых желаний.

     - А есть и другие законы для дураков? - поинтересовался Максим.

     - Этих законов много,  у меня их целая таблица. Если появится желание, я как-нибудь их вам покажу.

     - Интересно, - протянул Максим, но Юлии показалось, что им сейчас владеют совсем другие чувства. - Я предлагаю выпить за знакомство. Наверное,  этот обычай тоже находится в вашей таблице законов для  дураков,  но раз мы с вами оказались соседями,  то будет лучше, если у нас завяжутся хорошие отношения.

     - Не возражаю,  хотя насчет таблицы вы тут абсолютно правы.  Пить за знакомство бессмысленно, это не в состоянии повлиять на будущие отношения.

     - Что же может повлиять?

     - Все влияет на все.

     - Это понятно, но уж как-то чересчур обще.

     - Только в таких масштабах и должен мыслить человек.  Иначе какой смысл всей вашей жизни.  Есть одно мудрое старинное изречение:  всегда следуйте  за первопричиной,  следствие непременно уводит в сторону.  - Мендель вдруг замолчал.

     - Но где найти эту вашу первопричина, в чем она? - Максим смотрел на своего гостя,  но тот продолжал хранить  молчание.  -  Так  где  же все-таки первопричина? Или вы не хотите с нами поделиться вашим сокровенным знанием?

     - Самое трудное,  что есть в жизни,  это размышлять именно о первопричине. Вы так легко и настойчиво задаете этот вопрос как раз потому, что вы никогда не думали о ней. Для вас это слово не более чем набор звуков.

     По лицу Максима Юлия видела,  что мужу начал надоедать этот бесплодный,  ни к чему не ведущий диалог, и он бы предпочел его закончить. Но  ее этот разговор заинтересовал,  в нем угадывался какой-то несравненно более глубокий подтекст.  Человек, сидящий за их столом, был так не  похож на людей,  которые ее окружали,  что одно это вызывало в ней любопытство. Но одновременно она помнила,  что  любопытство  -  весьма опасное и коварное чувство и надо держать его в узде.

     - Может, нам стоит поговорить на более приземленные темы. Тем более нам так и не удалось прояснить ситуацию с первопричиной,  - усмехнулся Максим. - Скажите, чем вы занимаетесь? Вы, наверное, на пенсии.

     Мендель о чем-то задумался; то ли ему не понравилась столь резкая перемена темы,  то ли в его голове блуждали совсем  иные  мысли.  Юлия ждала, что  он скажет.  Но его слова разочаровали ее,  так как звучали вполне буднично.

     - Да,  я на пенсии.  Но пенсии не хватает, поэтому я иногда читаю лекции.

     - Где, если не секрет?

     - В университете.  А иногда приглашают  всякие  общества;  раньше этих людей  называли любомудрами.  Остались еще те,  кто желает что-то выяснить по поводу первопричин.  Правда по моим наблюдениям их  становится все меньше и меньше.

     Ужин завершился,  и теперь все прошли в другую комнату и расположились у горящего камина.  Пока они сидели за столом,  Юлия  почти  не вмешивалась в застольную беседу,  но теперь ей показалось,  что настал ее черед.

     - Вам, наверное, скучно жить в этом доме одному?

     Мендель внимательно посмотрел на нее своими черными оливками глаз.

     - А что вы знаете об одиночестве?  - вопросом на  вопрос  ответил он. - Вы когда-нибудь пытались понять,  что это такое, почему люди так боятся его?

     - Мне всегда казалось, что одиночество - это страшно. Я боюсь остаться одна.

     - А одиночество вдвоем вас не пугает?

     - Вы имеете в виду нас? - вдруг вмешался Максим. Он сидел с бокалом вина, из которого периодически делал глотки.

     - Если вы почувствовали,  что мои слова относятся к вам,  значит, так и есть.  Если бы вы не чувствовали это,  вы бы пропустили их  мимо ушей. Человек слышит только то, что его задевает.

     - Это несправедливое заключение,  - с обидой проговорила Юлия,  - вы могли бы заметить, что мы любим друг друга. Иначе,  зачем мы вместе?

     - Причин  всегда много.  Вернее она одна,  но разбивается в нашем сознании на самые разные,  подчас самые нелепые части. Так легче запутаться. Человеку бывает важно до такой степени запутать вопрос,  чтобы уже нельзя было найти ответа.  Это позволяет ни о чем не  беспокоиться. Вы вместе для того, чтобы каждому из вас не пришлось бы оказаться наедине с самим собой. Именно для этого люди и собираются в пары, в группы, в толпы.

     - Ну, знаете,  - почти грубо проговорил Максим.  - Вам не кажется, что вы слишком много берете на себя.  Вы считаете,  что побыв в  нашем обществе пару часов, вы все уже поняли про нас.

     - Так и есть, - сказал Мендель.

     Внезапно для себя Юлия вздрогнула.

     - А как же тезис о том, что человек сложен.

     - Так и есть,  - снова однотипно подтвердил  Мендель.  -  Человек сложен.  Но сложность как раз и легко понять. Труднее понять простоту. Простота божественна. А вы можете мне назвать того, кто постиг Бога.

     - Я подозреваю,  что это вы,  - насмешливо кривя  губя,  произнес Максим.

     Мендель сидел неподвижно,  как статуя, Юлия смотрела на него и ей вдруг показалось,  что этот человек по своему красив.  В резких чертах лица, в рассекающих его бороздах, во внимательных больших глазах проступало нечто потустороннее.  Казалось, его взгляд уходил в такую даль, куда вход обычным людям навечно заказан.

     - Что ж, в некотором смысле вы правы, - сказал Мендель. – Я, в самом деле,  приблизился  к  Богу настолько,  насколько это может сделать грешный человек.

     - Ну и как там, вблизи от него? Не страшновато?

     - Страшно вдали от него. А вблизи, наоборот, замечательно. - Мендель вдруг встал. - Спасибо, за вечер. Теперь мне надо идти.

     - Я вас провожу, - вызвалась Юлия.

     Они вышли из дома и молча дошагали до ворот.  Там  они  остановились, и Юлия замялась, не зная, что сказать.

     - Вы не знаете, хотите ли вы меня пригласить снова, а быть неискренней не желаете,  - вдруг проговорил он. - Не мучайтесь, жизнь подскажет сама.  Мой вам совет на прощание:  когда не знаете, что сказать, всегда молчите.  Помните одну надпись на  средневековой  картине:  или молчи или говори то, что лучше молчания.

     Мендель скрылся в своем доме, а Юлия  вернулась к себе.

     Максима она застала в прежней позе: он сидел в кресле и потягивал вино. Кажется, это новый бокал, отметила она про себя.

     - Черт  бы нам послал в качестве соседа этого сумасшедшего еврейчика. Мало мне евреев на работе, так тут еще одного нечистый принес. Я хорошо изучил этот замечательный народ: каждый из них про себя думает, что он умнее всех.

     - Не знаю,  как насчет других, но он мне, в самом деле, кажется умнее многих.

     Максим как-то странно посмотрел на жену.

     - Ты полагаешь,  - глухо проговорил он, и его глаза заблестели. - И в чем же ты усмотрела его необычайный ум?

     Юлия замялась,  она вдруг поняла,  что на  этот  вопрос  ответить не в состоянии.  От разговора с Менделем в ее голове сохранились  лишь какие-то маловразумительные отрывки - ни одной четкой мысли.  И все же она была уверена,  что это человек необычно и непривычно умен.  Просто она пока не понимает,  в чем заключается его ум.  Как не понимает первоклассник учебник математики за выпускной класс.

     - Я еще не знаю, - честно призналась она и увидела, как облегченно вздохнул Максим.  Он  боится,  что  окажется глупее этого Менделя в ее глазах, вдруг поняла Юлия,  и ей стало не то тревожно,  не  то  как-то неприятно, так как она вдруг почувствовала,  что так оно и есть на самом деле.

     - Знаю я таких умников,  они полагают,  что понимают нечто такое, чего непонятно всем остальным. А на самом деле они ничего не умеют делать;  начитались всяких книжек - вот и ворочают языком.  Смысл жизни, зачем мы живем?  А сами ходят как оборванцы. Ты заметила, как он много съел. Держу пари,  что у него не на что купить хлеба. Больше всего ненавижу людей,  которые не в состоянии нормально заработать, но клеймят тех,  кто это умеют, как последних идиотов, которые не понимают их великих истин.  А то,  что от этого Менделя плохо пахнет,  он об этом не думает. Лучше бы в душе лишний раз помылся.

     Что касается  последнего  замечания мужа насчет запахов,  то Юлия сидела рядом с их гостем и обязательно бы почуяла, если бы от него шел тяжелый дух. Но ничего подобного не было. Но опровергать слова Максима она не стала,  хотя ей были и неприятны его несправедливые  и  неумные упреки. Пожалуй, ему не стоило произносить эти слова вслух.

     - Ну что ты молчишь? - вдруг услышала она голос мужа.

     Юлия пожала плечами.

     - А что я должна сказать?

     - Лучше будет,  если мы до минимума сократим наши контакты с ним. Ты согласна? Живет себе рядом и пусть живет. Какое нам до него дело.

     - А если он и в правду голодает?

     Максим пристально посмотрел на него.

     - Что ты предлагаешь, взять над ним шефство, кормить его три раза в день из ложечки. Он получает пенсию, значит, деньги у него кое-какие есть. Не умрет.  А если будем его кормить,  он никогда от нас не отвяжется. А мне этот тип неприятен. Давай не портить нашу жизнь.

     Он давно не был таким  многословным,  вдруг  подумала  Юлия.  Его словно прорвало.  Что с ним такое, как будто этот Мендель что-то задел в нем очень важное. Она вздохнула.

     - Ты чего вздыхаешь?

     - Думаю, о завтрашнем приеме, боюсь, не справлюсь.

     - Не волнуйся, справишься, я из клуба просил прислать пару официантов, они помогут сервировать стол.  А сейчас пойдем спать, этот Мендель ужасно утомил меня.