Звёздные мелодии любви

Часть 1 (глава 3)

Глава третья

Анжела с Жаком сидели, обнявшись, возле камина, глядя на весёлые языки пламени, пляшущие таинственный танец, когда зазвонил её мобильный телефон. Она дотянулась до столика и, взглянув на экран, радостно и немного смущённо улыбнулась.

- Привет, Рауль, - Жаку показалось, что голос жены чуть-чуть дрогнул. - Ну, конечно, я рада тебя слышать.

Осторожно убрав руки с плеч Анжелы, Жак поднялся и вышел из спальни в гостиную, где тоже потрескивал огонь в камине, постоял минуту и начал торопливо одеваться, словно опаздывал куда-то.

Прикрыв за собой входную дверь, он остановился на крыльце, глядя на снежинки, медленно опускавшиеся на землю. Ветра не было совсем, и они падали так плавно и тихо, что казались бутафорскими, проектируемыми на сцену огромным проектором. Но сцены не было, и реальный снег оседал на реальную землю в реальном мире, и вполне реальной и очень ощутимой была боль, которую почувствовал Жак, когда Анжела ответила на звонок Рауля. Пошарив в кармане, он нащупал пачку сигарет, вытащил одну и щёлкнул зажигалкой, прикуривая. За последние месяцы он снова начал курить, пытаясь хотя бы так успокоить нервы, которые слишком часто вели себя непредсказуемо. Вот и сейчас - вроде бы не было у него повода для срыва, а он не смог оставаться в доме, выскочил, как ошпаренный, и стоит, затягиваясь сигаретой, пытаясь унять нервную дрожь в кончиках пальцев и во всём теле. А в мозгу бьётся, колотится о черепную коробку только одна мысль: «Это никогда не кончится…»

Если бы Жака спросили, что именно не кончится, он, наверное, затруднился бы дать точный ответ. Связь между Анжелой и Раулем не прервётся, даже если они совсем перестанут встречаться. Даже если разъедутся в разные страны, связь останется, и будет терзать его сердце, как бы он ни старался справиться со своими чувствами. Проблема была не в этой связи, потому что порвать её нет никакой возможности, а, значит, не стоит и пытаться. Проблема в нём самом, в той боли, которую он таскал в себе и от которой не избавили его до конца ни дневник Виктории, ни две недели, проведённые с женой в больнице, ни дни в горах, где рядом не было никого, кроме Анжелы. В течение нескольких, давно миновавших, лет он умел справляться с этой болью и не показывать её никому, почти избегая срывов. А потом Анжела вернулась к нему всем сердцем, и он, в конце концов, научился жить, не боясь ничего, принимая любовь жены, как дар, принадлежавший ему одному, и неожиданное возвращение кошмара стало для него таким ударом, от которого он до сих пор не смог оправиться. Боль сидела внутри, плескалась в сердце, и справляться с ней, прятать так, чтобы Анжела ничего не могла заметить, он разучился и не знал, когда вернётся к нему эта способность. А если не вернётся, как он будет жить рядом с Анжелой, видеть её близость с Раулем, и прятать боль в глубине души, так глубоко, чтобы никому и в голову не пришло, как она сильна? На этот вопрос у него тоже не было ответа… 

То, что творилось с ним теперь, напоминало период после истории с Тенью, когда в Петербурге, а потом в Москве он, уже поверив в то, что Анжела вернулась к нему, не мог оставаться один, сходил с ума, если не видел её в течение короткого отрезка времени. Только тогда он всё-таки не был таким отчаянно уязвимым, как теперь. Теперь - Жак отлично понимал это - он постоянно балансировал на грани депрессии, и даже близость Анжелы не помогала справиться с этим состоянием…

Сигарета обожгла пальцы, и Жак, вздрогнув, щелчком отбросил её далеко в снег. Красная звёздочка описала полукруг и исчезла, а он продолжал стоять, и рука опять потянулась в карман за второй сигаретой. Но он не успел прикурить. Дверь открылась, отбросив прямоугольник света на крыльцо, и руки Анжелы обняли его сзади.

- Медленно и не больно падал снег с высоты… - тихонько сказала она.

- Что? - Жак ещё не избавился от своих мыслей и не совсем понял её слова.

- Это из песни… Я её плохо помню. Поёт женщина о том, что видела мужа рядом с другой. Они сидели на скамейке и «медленно и не больно падал снег с высоты». А потом оказалось, что всё это просто сон… - она помолчала. - Жак, родной мой, всё, что было в прошлом, всего лишь сон. Мы проснулись, разве ты не чувствуешь этого? Не нужно убегать, когда я разговариваю с Раулем по телефону, не нужно курить сигарету за сигаретой, не нужно чувствовать себя преданным… Ну, пожалуйста, повернись ко мне…

Он послушался, повернулся и прижал Анжелу к груди, не позволяя заглянуть в глаза, потому что понимал, что так и не сумел прогнать из них боль и тоску. Её руки расстегнули молнию на его куртке и забрались внутрь, крепче обнимая его, и боль так внезапно сменилась острым желанием, что Жак покачнулся, а потом, подхватив жену на руки, вошёл в дом, захлопнув дверь ногой…

Они, не раздеваясь, упали на мягкий ковёр в гостиной, и Жак пропал, затерявшись в нежности её кожи, в ласковых касаниях губ и пальцев. Даже одежда не мешала им чувствовать друг друга, и эта полураздетость отчего-то возбуждала особенно сильно, во всяком случае, его, а, может быть, виной тому была только что пережитая боль, которая обострила чувства теперь, когда Анжела подчинялась всем его желаниям, откликаясь на каждое прикосновение…

Они так и заснули на ковре возле камина, провалившись в сон, как в бездну, из которой ему совсем не хотелось искать выхода…

Жак проснулся от звуков колокольчиков, очень нежных и тихих, и не сразу понял, что это смеётся Анжела, которую он продолжал обнимать и во сне.

- Почему ты смеёшься? - он приподнял голову, заглядывая ей в глаза.

- Прости, не хотела тебя будить… Представила, как мы выглядим со стороны… Может быть, переберёмся всё-таки в постель?..

- Ты права… - усмехнулся Жак, вставая и помогая ей подняться. - Кажется, вот так, не раздевшись, мы впервые занимались любовью.

- Да, раньше успевали стащить с себя одежду, а сегодня забыли о ней. Но, по-моему, нам было хорошо и так…

В спальне, забравшись под одеяло, Анжела внимательно смотрела на Жака, который задержался перед камином, подбрасывая поленья, чтобы огонь разгорелся сильнее.

- Пожалуйста, объясни, что случилось, когда позвонил Рауль, - тихо попросила она.

- Если бы я мог объяснить… - он не сумел ответить так, чтобы в голосе не было горечи.

- Жак, любимый, мы же всегда были близки, мы все… Мы не можем просто уничтожить наши отношения… Я имею в виду дружбу, родственные связи, общие фильмы… детей…

- Ангел, я всё понимаю. Надеюсь, смогу справиться с собой в будущем, но пока ещё не удаётся взять себя в руки…

- Грустно… - вздохнула Анжела. - Кстати, Рауль звонил не по собственному желанию, а по просьбе Дроздова.

- Ваш спонсор?

- Да, он самый. Умоляет прилететь на премьеру фильма двенадцатого декабря. Говорит, что без нас не состоится пресс-конференция, что сама премьера потеряет смысл.

- И что ты решила? - Анжела почувствовала, что Жак опять напрягся.

- Пока не знаю… Рауль ответил Сергею, что согласен прилететь вместе с женой, а я полечу только в том случае, если ты составишь мне компанию.

- Ты хочешь, чтобы я полетел в Россию вместе с тобой?

- Конечно. Жак, это не займёт много времени. Дроздов пришлёт утром самолёт, мы окажемся в Москве незадолго до пресс-конференции, а поздно вечером улетим в Париж.

- Свой самолёт?

- Ну, да. Мы ведь и в Париж летели на его самолёте. Так удобнее и быстрее, да и надёжнее. У него отличная машина и лётный состав лучший в стране. Ты не ответил - полетишь со мной?

- Если ты, в самом деле, этого хочешь…

- Жак, я ведь уже сказала, что полечу только в том случае, если ты согласишься лететь со мной. Почему ты сомневаешься?

Он присел рядом с ней на кровать, виновато глядя в глаза.

- Я идиот, да?..

- Нет, дорогой, ты просто устал от моих заскоков, и не научился заново доверять мне. Я надеюсь, что со временем ты перестанешь бояться призраков прошлого, а пока я буду лечить твою боль - так, как сегодня…

- Значит, ты доктор?

- Я твой личный доктор и сиделка в одном лице. Однажды я смогла помочь тебе, надеюсь, что помогу и теперь…

- Тогда ты вытащила меня. Если бы тебя не было рядом, я не смог бы выбраться… Только твоя любовь помогла мне выжить. Но потом… Ангел, ведь потом ты опять разлюбила меня…

- Жак, я не разлюбила тебя, я просто запуталась из-за того, что сотворила с нами Луиза. А ещё мне казалось, что ты отдалился, очень сильно отдалился от меня и не так нуждаешься во мне, как прежде. Мы с тобой ни разу не поговорили об этом, пока я была в больнице, и позже старались избегать темы, причиняющие боль, но теперь мне кажется, что это неправильно. Возвращаясь к тому, что ты сказал, я повторяю: я тебя не разлюбила. Напротив, я очень хотела уехать с тобой из Парижа и попытаться забыть прошлые жизни и то, что там довелось пережить...

- Если бы ты знала, как я теперь жалею о том, что тогда с головой ушёл в работу, невольно забросив тебя…

- Не жалей ни о чём. Может быть, бегство из Парижа ничего бы не дало, я не знаю… Может быть, нужен был этот фильм и даже твоя встреча с Софи, чтобы я смогла понять, как страшно остаться без тебя в этом мире… Может быть, Рауль, почти потеряв маму, почувствовал, что без неё его жизнь лишится смысла, а до меня дошло, как непоправимо я перед ней виновата… Может быть, именно ужас пережитого помог нам осознать, что мы подошли к самому краю бездны…

- Ты, в самом деле, веришь, что теперь ничто не сможет нарушить наши отношения?..

- Ничто, кроме нас самих… - вздохнула Анжела. - Я сегодня поняла, когда ты выскочил из дома после звонка Рауля, что нам ещё далеко до тех отношений, которые были в течение многих лет, и которым помешал каприз Лу…

- И что нам делать, чтобы их вернуть?

- Просто жить… Если ты перестанешь бояться, ты поймёшь, что всё у нас хорошо…

- Я постараюсь, Ангел. И я не стану мешать твоей дружбе с Раулем, и, конечно, я понимаю, что ты должна быть на премьере…

- Жак, я уже дважды сказала тебе, что полечу только в том случае, если ты полетишь вместе со мной, а если ты скажешь «нет», мы никуда не полетим, и Рауль будет отдуваться за всех…

- Я говорю «да». Конечно, я полечу с тобой, Ангел…

- Чудесно… А теперь раздевайся и прыгай в постель. Нам нужно выспаться, потому что завтра предстоит нелёгкий лыжный денёк…

- Почему нелёгкий?

- Потому что от нашей лыжни и следа не останется после сегодняшнего снегопада, и нам придётся прокладывать новую…

- Мы проложим столько лыжней, сколько будет нужно, - улыбнулся Жак, ложась рядом с ней.

- И новую дорогу в собственной жизни, - добавила Анжела, притягивая его к себе и целуя.

- И она будет прямой, верно?..

- Самой прямой дорогой в мире, нужно лишь верить в это, понимаешь?

- Даже если не до конца, то обещаю, что скоро всё пойму и смогу жить дальше так, словно и не было этих последних месяцев…

- Всё будет хорошо, родной, ты только не сомневайся в этом…

***  

- Ну, что скажешь, Ириш? Ты же слышала мой разговор с Анжелой… - Рауль внимательно смотрел на жену.

Ирина была в душе, когда позвонил Дроздов, и вышла в тот момент, когда Рауль рассказывал Анжеле о просьбе спонсора.

- Если я правильно поняла, ты хочешь, чтобы я полетела с тобой на премьеру фильма?

- Да, милая, ты верно поняла.

- А как же репетиции?

- Один день, Ириш, роли не сыграет. Премьера спектакля назначена на двадцать первое декабря, а премьера фильма состоится двенадцатого. Просто в этот день Мишель будет репетировать сцены без нашего участия, только и всего. Вопрос не в этом. Вопрос в другом: согласна ли ты предстать вместе со мной перед журналистами? Ты же понимаешь, что сплетни, которые возникли во время съёмок, будоражат всех представителей этой профессии, и, увидев тебя, они могут начать задавать вопросы, которые не покажутся приятными…

- Надеюсь, смогу это пережить. И, если ты, в самом деле, хочешь, чтобы я была рядом с тобой…

- Я не просто хочу этого, детка. Если ты откажешься, я никуда не полечу.

- Значит, я буду рядом, - закончила Ирина фразу, которую прервал Рауль.

- Спасибо, солнышко, - он нежно провёл рукой по щеке Ирины, и она, перехватив его пальцы, легонько сжала.

- А почему Дроздов позвонил тебе? Ведь он влюблён в Анжелу.

- Полагаю, именно по этой причине он не хочет ей звонить. Пытается забыть.

- Но на премьере встреча с ней неизбежна.

- Ничего, он сильный человек, справится. Анжела сказала, что полетит только в том случае, если Жак согласится лететь с ней.

- Значит, они полетят оба, - улыбнулась Ирина.

- Ты так уверена в Жаке?

- Неужели ты в нём сомневаешься?

- Не знаю… Раньше я думал, что для Жака в мире не существует ни одной женщины, кроме Анжелы. Но теперь…

- Рауль, оттого, что у него была короткая связь с другой женщиной, ничего не изменилось. Он просто защищался.

- Защищался?

- Конечно. Построил барьер, защищающий от боли, от ощущения безысходности. Иллюзорный барьер близости с другим человеком.

- Ты так хорошо понимаешь его… - отчего-то он почувствовал ревность, беспричинную и глупую.

- Я понимаю его лишь потому, что мне в тот период было так же больно, только я, в отличие от него, знала, что подобным барьером не остановить боль. Это всего лишь самообман…

- Прости, Ириш, не нужно было говорить об этом…

- Ничего страшного. Прошлое осталось в прошлом, и пока я вижу, что оно не нарушает границы нашего настоящего, я спокойна.

- Оно никогда больше не нарушит эти границы, - Рауль обнял Ирину и притянул к себе. - Не думай ни о чём плохом, родная. Есть только ты и я, и наша любовь…

- «Есть ты и я, а всё, что кроме, легко уладить с помощью зонта…» - шутливо пропела Ирина, вызвав недоумение у Рауля.

- Причём здесь зонт?

- Потому что «важней всего погода в доме», - рассмеялась Ирина.

- Ну, дорогая, ты сегодня выдаёшь какие-то загадочные цитаты.

- Это всего лишь слова песни о том, что самым главным являются отношения в семье, понимаешь? Если дома всё хорошо, если погода в доме мягкая, то внешние проблемы - такие же пустяки, как дождик, можно раскрыть зонт и спрятаться от них… Это просто образы…

- Мне нравится… - наконец, понял Рауль, что она имела в виду. - И я знаю, что погода в нашем доме теперь всегда будет замечательной, и никакие синоптики не смогут предсказать бурю.