Такая разная любовь

Часть 1. Глава 1

Соня

Багровый закат морозного дня окрасил горизонт в яркие краски, добавляя городской картине, погрязшей в серо-коричневом снегу и тоскливых многоэтажках, хоть немного колера. Неизменно наступала весна, пока еще холодная, неприветливая. Тропинка от магазина петляла между сугробами, уводя меня через заброшенное заснеженное поле к ветхим двухэтажным домикам, приготовленным под снос, но явно позабытым в суете обеспеченной и насыщенной жизни мегаполиса. Москва росла, и я вместе с ней пыжилась своими мечтами, вновь представляя, как буду сжимать заветные синие корочки диплома этим летом, а если очень повезет, то и ключи от новенькой однушки.

Переехав от мамы к своей единственной бабушке, живущей на окраине столицы, я уже пять лет упорно трудилась, точа гранит науки и строя планы на будущее. Маму мои дела не интересовали от слова совсем, ибо в свои сорок восемь она все еще устраивала личную жизнь, не озадачиваясь моей. Я не мешала. Просто окончила школу и приехала к бабуле. Светлана Никитична Ряженцева была человеком душевным и сердобольным, хоть и с непростым характером. Она многому меня научила, начиная от домашней стряпни и заканчивая жизненными уроками типа «замуж не напасть, как бы замужем не пропасть». В общем, поддерживала она меня, выросшую в неполной семье, во всех моих начинаниях, вовремя забрав от недалекой матери. Первое время было тяжело, но после я привыкла, ведь бабуля относилась ко мне с любовью и пониманием, не пытаясь изменить или прогнуть.

Да, зовут меня Ряженцева Софья Александровна и мне уже целых двадцать три года. За плечами четыре с половиной года бюджетного отделения общестроительного направления подмосковного университета, ибо в саму Москву я банально «не дотянулась». Зато училась бесплатно и дело это мне нравилось. Мечтать стать строителем, конечно, мечта так себе, забавная для девчонки. Но я мечтала, мечтала быть востребованной, интересной. Что может быть лучше, чем преобразовывать мир вокруг себя, строить, создавать, делать лучше и красивее? Ведь неважно в каком городе живем, планета тоже заслуживает красоты с нашей стороны!

Вот с такими настроениями я и встречу завтра свой двадцать четвертый день рождения. Правда, тут у меня пунктик. Я не люблю этот день. И это благодаря маме. Когда она пыталась устроить мне праздник, то за столом обязательно оказывался кто-то из ее ухажеров, я же была лишь поводом. Полчаса длилась вся посиделка, а потом мне следовало «не мешать взрослым», желательно слиняв из дома. Пару раз мама просто забыла, а я даже не напомнила. Меня поздравляла звонком бабушка, и этого было достаточно. И сегодня было такое ощущение, что завтрашний день не принесет мне ничего хорошего. Пара подружек вспомнят о моем существовании и все. Лекции уже закончились, шла подготовка к диплому, который был у меня почти закончен. Идти просто некуда. И я решаю, что не пойду никуда вообще, заранее купив себе обалденный торт. На завтра! И только для меня!

Подходя к своему дому, уже минув припорошенные кусты, но все еще торчащие из-под снега корявыми лапками, я замечаю позади мусорной площадки фигуру человека. Он прижимается спиной к пластиковой стене ограждения контейнеров, сидя на бетонной отмостке. Может, он поскользнулся, когда выносил мусор, и пытается прийти в себя? Хотя в наших двух «подсносных» домах не помню я такого мужчину. Вообще, под Новый год я так замечательно спикировала на тротуаре, что сидела несколько минут, пытаясь понять, кто я и где. Стоит помочь, если, конечно, моя помощь нужна. Направляюсь к нему, не имея возможности пройти мимо, как все.

- Вам плохо? – подхожу к нему, но моему взору открывается картина с отнюдь не «упавшим» дедушкой.

Огромные мужские ноги в строгих ботинках, форменных брюках. Человек полусидя прижимает руки к груди, запахивая полы огромной кожаной куртки. Густая черная борода, прикрытые глаза, высокие скулы, короткие волосы, как у спортсмена или призывника… Пока я решала, боюсь я его или растерялась, мужчина приоткрыл глаза. Я уставилась словно в две темные разверзнувшиеся передо мной пропасти. Внутри все сжалось, как от хлесткой пощечины. Что он тут делает?

На скуле виднелась ссадина, да и само лицо не было особо добрым, скорее вымученным, поскольку взгляд не был ясным. Мужчина вновь прикрыл глаза, едва шевельнувшись.

- Что с Вами? – я чуть наклонилась к нему и заметила кровь на кисти руки, которую он прижал к себе поверх куртки.

Он ранен. Это точно бандит, в которого стреляли, хоть и одет как обычный обеспеченный мужчина. Почему-то стало его жалко, вот так сидящего за мусорным баком. Ведь никто ему не поможет сейчас, ни одному человеку это не нужно. Проблемы волнуют только свои собственные, каждый старается жить в своей «коробочке». А я не хочу быть ледышкой! Совершенно дурное заключение, но почему бы и нет? Я же человек, а не бесчувственный чурбак. Бабушка учила меня не проходить мимо чужой беды…

- Идем, я попробую помочь… - подставляю ему свое плечо и закидываю руку через голову.

Конечно, я падаю на колени под весом того, что на меня наваливается, а ведь это еще он не весь! Упрямо встаю и волоку мужчину к подъезду. В сумерках мы выглядим парой местных алкашей, возвращающихся вобнимку. Ну, и пусть. Мужчина не издает ни звука, покорно следуя моему направлению. И куда я его тащу? Домой к себе?

Мне удается быстро щелкнуть ключом в старенькой двери и пройти в коридор. Не останавливаясь, прохожу в комнату и, предвидя это, мужчина валится прямо на бабушкин немецкий ковер, изрядно утративший былой лоск за сорок с лишним лет лежания посреди комнаты. Ну, дружище, это максимум, что я могу предложить тебе с таким-то ростом и весом!

Верное решение, из коридора я бы не смогла его перетащить. Щелкаю выключателем в комнате и теперь вижу огнестрельное ранение в правое плечо, изрядно кровоточащее, бегу закрывать входную дверь. Наспех сбрасываю верхнюю одежду и усаживаюсь рядом с незнакомцем на корточки. Зачем я притащила его домой? Ни котенка или щенка, а взрослого раненого мужика! Как по команде приступаю к раздеванию. Стаскиваю с него куртку, поочередно перекатывая с боку на бок. Это ооочень тяжело. На правом рукаве вижу еще одно пулевое. Прелесть! Не умер бы он у меня…

Мне удается перевалить его на расстеленное одеяло. Разрезаю рубашку, снимаю ему обувь. К счастью в моей аптечке оказываются бинт и перекись. Обрабатываю свой любимый пинцет и аккуратно опускаю в рану на предплечье. Неловко, неудобно, но нащупываю что-то твердое! Спустя пару минут своих усердных движение выуживаю из раны пулю, величиной с крупную горошину. Значит, со второй раной также, но с раной на груди приходится возиться значительно дольше. Чертыхаясь, вспоминаю, как это показывали в фильме, уговариваю себя для настойчивости. Получается! Две пули, молодой человек! Теперь ты должен на мне жениться! – проскальзывает в голове шальная мысль.

Красивая цветная татуировка расположилась на груди слева и переходила как раз на раненную руку. Какой-то черный эффектный трайбл с орнаментом. Это точно модно, я видела похожее в салоне, куда меня занесло с однокурсницей, но так и не решилась что-то набить. Дорого, больно, не один раз нужно было приходить на прорисовку. Что ж, молодой человек, когда Ваши раны заживут, то придадут пикантности рисунку, вовсе не портя его и не бросаясь в глаза.

Хихикая про себя, смачиваю иглу с лавсановой ниткой в перекиси и делаю самые простые два медицинских шва на каждой ране. Для пулевого ранения вполне достаточно двух швов, поскольку отверстие небольшое. И последний штрих! Жертвую дорогим широким лейкопластырем и заклеиваю раны, подложив бинтовую прокладку с антибактериальным порошком. Ты готов, мой дорогой! И тебе несказанно повезло, что я посещала курсы фельдшера, хоть и не собралась туда поступать. Но мужчина остается неподвижным, лишь дышит глубоко и ровно. Практически великан развалился по середине крохотной комнаты. Замечаю, что рубашка у него небесная голубая и брюки с идеально проглаженными стрелками. Он весьма прилично одет для бандита… Стягиваю брюки и накрываю мужчину пледом. Отправляю их в стирку, вытащив все из карманов и сложив на подоконнике в кухне, поскольку и темные брюки, наверняка, в крови. Рубашку просто сворачиваю для мусорного пакета. Где-то у меня валялась не пригодившаяся в этой жизни футболка…

За окном уже давно стемнело. Наступала ночь. Зашториваю окно и включаю ночник. Ах, да! Плотно закрываю на ночь кухонную форточку. Чтобы мужчину не продуло, он все же лежит на полу. Если он придет в себя, то получит шанс нормально оглядеться. Укладываюсь на свой старенький диван, закутываясь почти с головой. Я всегда так сплю, чтобы не слышать ничего лишнего. Я так привыкла, живя с мамой. Теперь вроде ни к чему, но привычка осталась. Так уютнее. Да и что он мне сделает, раненый-то?

Еще раз думаю, зачем мне все это нужно. Живу одна, еле концы с концами свожу, даже кота не могу завести, кормить будет нечем. Но он же ранен… Как оставить человека на морозе? Наверное, мне икнется не раз моя сердобольность, но сейчас я должна была так поступить. Для себя самой.

Посреди ночи я проснулась от стона. Спускаюсь к мужчине и вглядываюсь в лицо. Он бредит, бессвязно что-то бормоча и постанывая, а еще он очень горячий… Приподняв ему голову, вливаю в рот раствор жаропонижающего сиропа и следом даю пару ложек воды, чтобы «запить». Он покорно проглатывает и ведет себя немного тише. Темные густые ресницы больше не дрожат, руки расслаблены. Укладываюсь досыпать. Уже в кровати вспоминаю, что не поставила будильник. Так мне и не нужно никуда. Еще две недели на подготовку диплома, потом семинары и экзамены. Пусть мой найденыш тоже высыпается. Поблизости ни заводов, ни фабрик, тишина… Даже, казалось, бродячие животные куда-то переместились, не желая иметь ничего общего с захолустьем под снос.