Пламя на тлеющих углях

Глава 5

Тим

- Собираешься помогать, или ждешь, пока я тут кончусь, как личность? – бурчу недовольно, придерживая дверь коленом и наблюдая, как друган еле шевелит своими ногами по последним ступенькам крыльца.

- Да я тоже тащу, знаешь ли… - кряхтя отзывается Дэн, удерживая беговую дорожку с противоположной стороны. – И на кой черт ты делаешь это сам?

- Какой-то ты хилый, братан. С Оксанкой поди поругался? – откровенно издеваюсь, зная, что точно девица-красавица его прижала.

- С Оксанкой… - кривляясь, говорит. – С засранкой! Все не нервы вымотала, паразитка! Чего доказать-то хочет?!

- А что сотворила? От этого напрямую зависит то, что хочет доказать.

- Чуть что, сразу характер свой демонстрирует. И ведь знает, что не права, а все равно.

- Дэн, у них такое устройство… головы, понимаешь? Неужели не вкурил еще…

- Да, бля*! Погоди, - он перехватывает нашу «ношу» удобнее. – Тяжелая хреновина.

Мы доносим все же последнюю дорожку и оставляем в зале.

- Дэн, я за доверенностью заеду на днях. В понедельник надо комплектовать зал и показывать, ты будешь?

- Да, должен.

- А где документы на «дорожки» и «эллиптики?» Только не говори, что их не поставили в комплектах… - грожу ему пальцем.

- Вероника с ними крутилась месяц назад. Да, она брала сканировать для регистрации на сайте. Вы общаетесь?

- Так себе, - пожимаю плечами, стараясь не выдать волнения.

Имя Ники до сих пор во мне вызывает бурю эмоций. Бывшая… Несправедливое слово, потому что не бывает таких. Для мужчины есть только свои и чужие, так вот Ника до сих пор моя. Знаю, что даже с кем-то она пыталась сойтись, но я убедил себя, что просто блажь. Не может она разлюбить меня, ведь я же не могу, просто наши эмоции перешли в другую плоскость, заморозились немного, и… вообще не хочу об этом думать, потому что недавно появившаяся в моей жизни женщина бесконечно сравниваема с Никой. Не так, как она, улыбается, и стонет не так, а еще смеется, аккуратно, сдержанно. Словно не любит собственный смех, и от того не искренно, фальшиво, натужно.

Мы даже знакомились по-особенному. Вероника шагала по пешеходнику с подругой. С той самой Оксанкой, что кружит Дэна. Да, они обе штучки еще те! Так вот идут нога за ногу, болтают, а я засмотрелся на нее, аппетитную, худенькую, и прямо у ее ног притормозил, заехав уже бампером за линию пешеходника. Аж подпрыгнула от испуга моя козочка! И как мазанет мне шарик мороженного из стаканчика прямо на лобовуху! «Косой!» Мне, прикиньте, мужику квадратному во всех отношениях! И пошла с подружкой дальше, хихикая.

Я сначала опешил, офигел, растекаясь злостью на сиденье, а потом понял, что орущие клаксоны вокруг ни фига не значат для меня, а вот те стройные ножки, нежные глазищи серые и каштановый ворох волос удаляются, а меня прямо рвет в след за ними. Бросил тачку на стоянке у Steinline, благо что ехал сюда, да и ломанулся за девчонками, как больной. В зал пришли, круглыми попками крутить. То на дорожках постоят, то велики покрутят, а тут полезли на эллиптики обе. Оксанка-то посмелей будет, покрепче, а Ника… как мотануло ее с тренажера на пол, потому что настройка осталась прежняя, с тяжелым шагом. В два прыжка около нее оказался, на руки схватил и утащил к себе в кабинет. Так нес, что дышать забывал, моргать не хотелось.

Коленку ей намазал зеленкой, за ручку маленькую подержал и все, товарищи, поплыл. Чайные розы, конфетюхи всех мастей и начинок… Пирожные с заварным кремом размазывал по ее нежному животику, коленки Вероничкины обнимал. Балдел, все на свете позабыл, потому что впервые полюбил человека целиком: со всеми привычками, закидонами, манерами. Ника смеялась всегда открыто, могла расхохотаться прямо на улице, в кафе, и со мной была искренна, как ни одна. Да, я был ее первым, и наш интим укладывал на лопатки, настолько гармонично и чувственно выходило, куда бы нас не занесло. Решил жениться. Всерьез, по-настоящему, так, как можно только в первый раз…

И впервые в жизни моя мама, женщина железобетонных принципов, сразу одобрила. «Ты с ней цветешь как пень по весне» - выдала, и то было высшей похвалой. Вообще мама за словом в карман не лезла, но стоило познакомить ее с Никой, как я заметил даже одобряющую улыбку на ее лице. Вырос я без отца, мама разрывалась на работе, как водится, у всех советских женщин, а потому совпадение «хочу сам» и «одобряет мать» стало для меня настоящим прозрением. Да и Ника была довольна свекровью, ибо мама никогда не вмешивалась в мою жизнь, никаких явлений ранним утром с кастрюльками или нотаций по поводу занавесок. Несмотря на свое простое происхождение и отсутствие родословной до седьмого колена, мама очень деликатный человек. Наверное, поэтому она могла ругать трехэтажным русским разговорным кого и что угодно, но со мной общалась всегда без обиняков. Лишь однажды я получил нелестный эпитет в свой адрес, когда сообщил, что мы с Никой решили разбежаться. «Тряпка!» - мама была непреклонна.

И сам понимал, что зря уступаю Веронике, что блажь у нее такая. Гормоны или что там еще, но я уступал ей всегда, потому что по-настоящему любил. Вот и на предложение «Не получается у нас ничего» закивал, как дурак малохольный, схавал молча. А Ника плакала, переживала так, будто сказанное вернуть хотела, и сам готов был разорваться, но время было упущено. Мы разъехались, продолжая искать друг друга глазами в толпе.

Ей вдруг захотелось ребенка, но почти год ничего не получалось. Мы даже сдали анализы, но оказались совершенно здоровы. Когда очень хочется, то сразу и не выйдет, понимал я, но Ника занервничала, стала замыкаться в себе, потому я и сдался. Верно или нет, какая теперь разница, раз она в моем сердце все равно продолжает жить и радостно хохотать. Редко видимся, но все же… Я знаю, что она есть, где-то ходит, облизывает свои нежные губы от капучино, сжигает яичницу по утрам и пересаливает мясо. Совершенно не умеет готовить, зато другой такой я точно не встречу. Она одна.

Сердце радостно колотится в груди, понимая, что сейчас увижу ее на вокзале. Повод с сертификатами для тренажеров, а я восторжен, как мальчишка, даже улыбаюсь по-дурацки.

Ника все та же. Стройная, мягкая. Словно стеснительная девчонка-старшеклассница, хоть и улыбается сочно, окидывая меня взглядом. Да, так смотрит только женщина, которая или мечтает наглаживать тебя ладонями, или уже знает, каково это. Родные серые глаза немного грустные, и так хочется обнять ее, сжать в руках до боли, прижать к себе и не отпускать, но между нами уже стоит неумолимое время. Мы смогли прожить друг без друга столько ночей… Зачем? Кому и что мы доказали?

Она по-прежнему живет с матерью, и в квартире не изменилось ничего. Значит, что ни пыталась строить из новых отношений, не срасталось, как и у меня. Смотрим друг на друга растерянно, и слава Богу, что находится повод прикоснуться к ней, близкой и снова далекой. Ее взгляд скользит по мне, будто решает для себя какую-то загадку. В ответ я тоже пялюсь, пожирая Нику со всей жадностью, ведь скучал… Подхожу к ней вплотную, чтобы вдохнуть знакомый запах моей любимой женщины. На инстинктах, по краешкам нервных окончаний, до крика сейчас хорошо и тревожно. И нет сил оторваться, как я скучал, даже сейчас скучаю, сжимая ее в руках. Легкая стройная фигурка, мои любимые губы и постанывает так сладко, что к чертям стаскиваю с нее одежду. Обхватила меня ногами, узкие колени на моей талии, целую каждую во внутреннюю сторону на сгибе, и Ника млеет, ей это в особенный кайф. Жадно, желанно, словно и не было между нами развода, и ведь я-то с ней точно не разводился! Комната качается, как пьяная, и я с Никой на руках дурею от ощущений, как пацан, дорвавшийся до запретного.

Мягкие алые губы, нежная кожа, немного торчащие ключицы… Помню каждую клеточку ее тела. Сладкий аромат какой-то туалетки или духов, пофиг чего, он – ее, все что ее – для меня улет. Вероничка стонет, прося, подмахивая, насаживаясь сама на мой член. Возбужденная до дрожи, мокрая, она разжигает во мне все то, что я старался прятать от других. Вколачиваюсь в податливое тело, не щадя ни ее, ни себя, словно забывая обо всем на свете. Моя! Только моя! Нас бросает из огня в ледяную прорубь и обратно, не давая ни секунды на раздумья. Искрит и разносит в клочья, а получив разрядку я слышу «Ты снова появляешься как снег на голову…». За что такой облом на еще подрагивающие от оргазма нервные клетки? Что ты за дура такая неверующая, Ник? Сама же таешь, как майское мороженное, а все дичишься.

Сытый и разбитый в хлам выхожу от нее с документами на тренажеры. Теплый летний воздух пьянит, кружит голову и рвет сердце на части, а я плюхаюсь за руль джипа один, дрожа тихим бесом от одиночества. Да, есть та, кто выдоит яйца досуха уже к полуночи, но она же не Ника… Досадно кручу баранку, сканируя взглядом грустные фонари. Ночи светлые, кому они мигают уставшими глазами? Широкая улица почти пуста, лишь редкие пешеходы парочками и одиночки, спешащие домой, такие же, как и моя, запоздалые авто. Возвращаясь домой, я чувствую только досаду. Бесит, Ник! Бесит жить без тебя!