Пламя на тлеющих углях

Глава 6

Тим

- Она так и работает на холдинг? – спрашивает Дэн, усаживаясь на доску для штанги.

- Да.

- Неужели остались друзьями?

- Не знаю, как на счет дружбы. Не уверен… - отвечаю пространно, не испытывая большого желания обсуждать свою не проходящую тягу к Нике. Ден, правда, по голове не битый, все прекрасно видит.

- То есть… ты серьезно? А что, ну, главное, чтоб у вас это дело развивалось… или срасталось… – изображает руками «пошленькое» совмещение деталей.

- Не греби мне против шерсти, знаешь ведь… - буркаю в ответ.

- Знаю, Тим. Ты правильный до зубного скрежета. Хвостатая твоя с тренировок не вылезает ради тебя, а ты все по Нике сохнешь!

- На себя почаще смотри, - огрызаюсь, недовольно, как встревоженный медведь.

- А че я у себя не видел? Также пургу гоню. – озадаченно почесывает затылок Дэн. – Заразно, наверное.

- Они так и дружат?

- А то! Поди наши косточки и перетирают, пока мы с тобой железки тягаем.

- Ну, тягаем – громко сказано, дружище. Ты филонишь. – поддеваю Дениса, который явно не настроен сегодня на ударный труд, разве что болтовню про женщин.

- Не лезет, веришь? – морщится.

- Чего не лезет? Тренировка? А как же ощущения поработавших мышц?

- Я тест сегодня нашел в ванной. – виновато у него получается и так трогательно, словно он «горох рассыпал перед бедной Золушкой!»

- Какой тест? На наркотики? – издеваюсь, хотя прекрасно понимаю, о чем он. Я постарше Дэна на пару годков, но, кажется, на полжизни, уж точно. Он все еще пацан и в душе, и в поступках. Правильный, грубоватый и резкий, но мужчина, а нам, мужчинам, бабьи примочки – что чулки на руках.

- Тим, ты башкой не бился? Тест на беременность! Оксанка спрятала от меня в пачку прокладок.

- А ты что в этой пачке делал? – готов я заржать, но груз по бокам планки остужает пыл.

- Бля*, да шкафчик у меня в ванной в стене с инструментами. Полез за битой для шуруповерта. Смотрю – подтекает бутыль с солидолом. Чем вытереть, думаю? И бац! На стиралке стоит ее пачка рядом с брошенным полотенцем. Ну, я и сунулся туда. Они ж впитывают!

- И нашел? – изнемогаю, чтобы не заржать и не грохнуть на себя штангу.

- Нашел, на нем две полоски. Почитал в сети, что это значит. – прям скорбь еврейского народа на его физиономии сейчас.

- Какого лешего тогда хмурый такой? Не хочешь, чтобы на свет появилось продолжение тебя?

Дэн замялся, отводя глаза, потому что я с первого раза попадаю в точку. Наверняка, сомнений в собственном отцовстве у Дэна нет, раз они вместе живут с девчонкой, но вот о серьезности отношений мой друг не задумывался.

- Мы с Никой долго пробовали. Так и не получилось. Ей очень хотелось. – вспоминаю со вздохом.

- А тебе?

- А я не понял тогда. Сейчас скажу, что, да, хочу и серьезно хочу. И игрушки по полу, и слюни, и вопли по ночам. Тогда же не думал об этом всерьез, потому и не вышло, наверняка. – с грохотом оставляю поперечину тренажера. – Только от одной хочу, чтобы глаза ее серебристые были у моего сына.

- А если у дочки?

- А разница? – хмурюсь, с укором глядя на Дэна. – Ребенок – это часть тебя. А ты с этой Оксанкой между прочим уже три года валандаешься, не три недели… Поди, и жрать готовит, и убирает, и привычки твои все знает, да?

- Э-эх, твою налево! – он снова потирает лицо ладонями. - Поехали по домам. Тебя хвостатая ждет. – на выдохе и с напряжением выдает, явно собираясь с мыслями для разговора.

- У нее есть имя, - упираюсь.

- А разница? – Дэн, может, и упрям, как бес, зато не тупой.

- Вот ты чертяга! Подловил, да?

* * *

Домой я являюсь уже при параде. Душ, лосьон, чистая футболка – всегда валяются в спортивной сумке. Мама воспитывала меня самостоятельным с детства, и у нее получилось. Готовить умею, за собой слежу, даже пылесосить ковер и мыть посуду не слабо.

- Ты задержался сегодня, - выдает та самая хвостатая, о которой упоминал Дэн.

Моя нынешняя пассия предпочитает завязывать наращенные волосы огромным хвостом на макушке, настолько сильно стягивающим лицо, что иногда кажется, сейчас тонкие волоски полопаются как струны и что-то на лице произойдет из серии фейерверка. А, впрочем, меня устраивает. Все остальное устраивает. Спит до обеда, поэтому утром мне никто не мешается под ногами. Почти ничего не ест, и я спокойно готовлю себе сам, не рассчитывая, что придется угождать, поедая пирожки и прочую неумелую хрень. Я ведь только Никину «недостряпню» готов был есть, все остальное – увольте. Лучше уж никак, вместо как-нибудь. А еще Эмма предпочитает не говорить со мной о жизни. Просто не умеет, хотя скорее просто понимает, что она у нас не общая, у каждого своя. И это тоже меня устраивает.

- Как дела? – оглядываю девушку привычным оценивающим взглядом.

- Да, нормально все… - непонимающе смотрит на меня огромными глазищами с подводкой и накручивает на палец свой «конский» хвост.

Делаю к ней два шага и притягиваю к себе, втягивая носом запах. Неоспоримо духи на масляной основе, сладкие до челюстной судороги, но мне же их не пить? Грубо целую девушку, сжимая ее тонкую талию, убеждаясь в своей потребности и утягивая в спальню. Эмма никогда не сопротивляется, соглашаясь со мной в этом. Никакой затейливости или нежности, увы, обычная механическая разрядка, грубый обоюдный трах. Но сегодня я слишком о многом подумал, да еще этот разговор с Дэном… Кручу Эмму в руках, как куклу, не находя удовлетворения. Вколачиваюсь, спешу и пытаюсь расслабиться, но не отпускает. Проклиная себя и сжимая челюсти, представляю Нику, наконец, чтобы получить результат. Загнанная и вспотевшая, Эмма недоумевающе рассматривает меня, кончившего и злого.

- Может, сходим куда-нибудь вместе? – вставляется она совершенно не кстати. – Знакомые моих родителей открывают магазин в «Солнечном». Обещают легкий фуршет и презентацию.

- Подумаю. Может, и сходим. – выдыхаю, вставая и направляясь в душ.

Какие-то были у меня дела в «Солнечном» - крупном торговом комплексе города. Возможно, и окажусь я на том фуршете, а презентация, собственно, чего? Не хотелось бы заявиться на пафосное мероприятие, не люблю я это дело, хоть и часто попадаю в объективы камер. Обернув полотенце вокруг бедер, я отправляюсь в гостиную и включаю моноблок, припоминая, что про мероприятие в «Солнечном» что-то уже слышал недавно от Баревича, владельца Steinline.

* * *

А Баревич Василий как раз и сообщил мне пару недель назад, что планирует быть на открытии магазина сети Wudrun с широкой линейкой спортивной одежды. Это уже не массмаркет, а приличный такой турслет в центре города. Пресса будет однозначно. Интересно, что подготовила к этому Вероника? Руки мгновенно тянутся к телефону, но я мысленно даю себе леща за это. Время позднее, и Ника может быть не одна. Не одна… Сон снимает как рукой, а на смену приходит недовольство, тихий усталый гнев и раздражение. Неприятно, что у нее может кто-то быть. В голове не укладывается это, и я понимаю, что до сих пор ревную ее, мою красивую девочку, ту, которую так и храню в памяти едва закончившую университет, смущенную, сидящую на полу у беговой дорожки со слезами на глазах.

- Василий Ильич, добрый вечер, - здороваюсь, - Прошу прощения за поздний звонок, но должен уточнить по открытию Wudrun. Какова моя задача? Мне до сих пор никто ничего не сообщил. Я так понимаю, что у нас будет партнерский договор?

- Тимофей, естественно. Я порядком обхаживал эту сеть, поэтому однозначно будет взаимная выкладка. Тебя Зимина разве еще не ввела в курс дела? Ах, она… рекламщица одним словом! – шипит с усмешкой. - С ней это все решай. Там и Гродин Родион будет, он их сеть потащит в Питер.

- Понял Вас. Я созвонюсь… с Вероникой сам. – заканчиваю разговор, хмурясь как февральское небо.

Ревность расцветает во мне пышным цветом, потому что видеть вместе Гродина и Нику – сущее наказание. Смазливый худосочный паренек, добившийся приличных высот в мире пиара, какое-то время отсвечивал рядом с моей Никой, и я всерьез этим маялся, хоть и понимал, что никто никому не обязан. Мужская собственническая позиция почти не трансформируется с возрастом, так вот я бесился, хоть и убеждал себя в обратном. И железом, и бухлом иногда, но переживал от души. Злился на себя, на Нику, на обстоятельства, но «обратные» штампы в паспортах уже подсохли…

Между нами и без того маячила пресловутая разница в возрасте, правда, ни один человек, знающий нас обоих, не мог уличить наши отношения в этой проблеме. Точнее, какой угодно, но только не этой. Сейчас же, воскрешая в памяти Гродина и Нику рядом, я вдруг припомнил, что они-то по возрасту как раз и ближе. Прав ли я, отпустив ее? Будь она счастлива, но не дрожала бы подо мной неделю назад, не смотрела бы голодными и счастливыми глазами, и уж тем более ее было бы кому подвозить от вокзала!