Тайная дочь президента

Глава 7

Вошла и на пару секунд застыла. В глаза моментально бросилась мощная спина с широким разворотом плеч, которая показалась мне знакомой. И затылок, со смоляными, волосами средней длины, которые сейчас были уложены в стильную причёску.

В зале больше не было никого. Только он… Величественно восседающий за огромным десятиметровым столом, застеленным белой скатертью, тоже в белом.

Стол накрыли только и специально для него. Чем ближе я подходила, тем больше мне казалось, что мы уже где-то встречались. И вот, оказавшись в двух шагах от мужчины, я застыла как льдинка, а мои внутренности скрутило в жгут. Я начала понимать, что Владимир Власов, о котором сплетничали девочки, которого так не переносили, но больше, судя по всему, боялись, и был тот горячий “Робинзон” у бассейна.

Которого я поцеловала, а потом столкнула с бортика в воду.

— Ползёшь как черепаха! Прикажу садовнику, чтобы одуванчиков тебе нарвал на ужин, раз ты у нас черепаха. За свою медлительность нормальной еды сегодня не получишь!

Услышала его низкий, наполненный холодом голос, почувствовала, как пульс забился до предела.

Он был похож на шум океанских волн во время шторма, которые безжалостно разбивали берега и топили корабли.

Я еле-еле сдержалась. Но руки так чесались, так чесались, чтобы долбануть этого монстра отвратительного подносом по затылку, а потом жаркое ему на голову вылить, так, чтобы овощи тушёные на ушах повисли!

Вот уж хам.

Девочки были правы.

Исчадие ада прибыло!

Только благодаря словам тёти, которые я постоянно прокручивала в голове, я представила себя куском закалённой стали, которую невозможно было ничем пробить, особенно гадкими, насмешливыми словами, и сдержалась.

С подноса сняла тарелку и перед ним с грохотом поставила, не поднимая глаз выше уровня локтя.

Власов деловито подтянул манжеты белоснежной рубашки с золотыми запонками, взял ложку. Его руки были сильными на вид, ладони широкими, на одном пальце блестел золотой перстень с чёрным камнем. На второй руке такой же, только с печатью.

Ткань белоснежной рубашки натянулась, облепив твёрдые, огромные бицепсы. Во рту пересохло от впечатляющего зрелища, а низ живота отчего-то свело жаром.

Внезапно моя голова закружилась от воспоминаний вчерашнего вечера, как именно вот эти руки схватили меня в плен, прижав к влажному, монолитному телу.

То, что это были именно те самые обжигающие и чертовски сильные руки, я ничуть не сомневалась.

Это правда были они…

И мужчина, схвативший меня в саду, тоже сто процентов он.

О, Господи…

А вдруг он сейчас повернёт голову, посмотрит на меня и узнает?!

Подняла глаза выше, вопреки требованию Риты, увидела его поджарую форму тела, а потом величественный профиль.

Владимир Власов, в данный момент, держал голову прямо, но его взгляд был устремлён на стол. Длинные, черные ресницы опущены, высокий лоб немного сморщен. Подбородок и область скул покрыта двухдневной щетиной.

Мне кажется, если я увижу его глаза, их цвет, то точно умру. Думаю, они у него глубокие и опасные, а их цвет унесёт меня в бездну порока.

Он будто намеренно не смотрел на меня, принимая за что-то такое второсортное, низкое.

У Владимира по-мужски красивая, мужественная внешность. Ради внимания таких мужчин женщины совершают страшные поступки.

Увидев его губы, которые были немного приоткрыты, я забыла в каком мире сейчас нахожусь! По губам я окончательно поняла, что это был ОН.

И мне захотелось со всех ног броситься наутёк…

— Насмотрелась? Ты или глупая, или невоспитанная. Разве родители не учили тебя, что смотреть на человека так долго — вершина невежества? Теперь мне придётся высечь тебя за это ремнём.

Те самые сильные, мускулистые руки опустились вниз и легли на тяжёлую пряжку кожаного ремня.

Глядя на это, я… перестала дышать.

***

Что?! Что он собирается делать?

— Нет. Я сирота.

Воцарилась тишина.

Пять секунд, он руки обратно на стол положил. Передумал?

Ответил привычным ледяным тоном, без единой эмоции.

— Забудь. Я пошутил.

И резко повернул голову на меня.

Наши глаза встретились.

Меня окунуло в ледяную прорубь, затем в знойное пекло.

В янтарной радужке что-то вспыхнуло, зрачки как у тигра расширились, когда хищник увидел добычу.

Узнал…

— Приятного аппетита! Не буду мешать!

Разворачиваюсь, собираясь бежать, но…

— Стой.

Горячие пальцы поймали моё запястье, так странно нежно его сжали. А ведь мне казалось, у него настолько сильные руки, особенно по сравнению с моим тонким запястьем, сожми чуть сильней, и сломает.

— Может отдашь мне салат? — кивком указал на поднос, на котором осталась ещё одна тарелка, о которой я забыла.

Растерялась…

Особенно, когда увидела, как его руки легли на ремень брюк.

— Ааа, салат! Да, извините.

Подхватываю тарелку, опуская на белоснежную скатерть, но кончики пальцев дрожат. Могу опрокинуть. Чувствую, по затылку стекает капелька пота.

— Новенькая?

Продолжает смотреть так пронзительно, будто мысли читает и знает мой главный секрет, но почему-то молчит… Хотя волчьи глаза посылают опасный блеск. Скорей всего, что-то коварное задумал.

— Да.

Пальцы сильней сдавили тонкую кожу запястья, пуская в кровь жар.

— Заметно, — ухмыляется, продолжая жадно меня рассматривать. Склонил голову на бок. Изучает. И ему это, похоже, нравится. То, что он видит. Выражение ледяного лица, даже интонация, меняется. Боюсь, Власов приметил себе новую игрушку.

— А ты забавная.

Внезапно дёргает меня так близко к себе, что я чувствую горячее дыхание на своей щеке и рефлекторно зажмуриваюсь, потому что мне кажется, сейчас последует наказание.

Да, он заносит руку, но вовсе не для удара, а чтобы сорвать с меня косынку.

— Что за уродливая тряпка у тебя на голове?

Тяжёлая густая коса бьёт меня по спине и распрямляется до талии. Мужчина за этим пристально наблюдает и сглатывает.

— Никогда её больше не надевай…

Он ещё пару секунд удерживает меня близко к себе, отпускает. Отхожу на два шага назад.

— Подожди, сейчас попробую еду.

Власов с умным видом погружает ложку в жульен, пробует. Реакция ожидаема, как девочки и говорили. Он невыносим! Ад в теле человека с красивыми глазами…

— Что опять мне подсунули? Пресное, как похлёбка столовская! Унеси, — со звоном отшвыривает ложку на край стола. — У тебя минута, чтобы исправить.

Быстро забираю поднос, семеню к выходу. В висках начинает пульсировать, кровь в венах кипит, нервы как струна. Страх удивительным образом вытесняется гневом. Я терпеливая по жизни, но сейчас… извините! Выбесил.

Толкаю дверь, оказываюсь в холле. Здесь тишина, ни души. Только тележка с блюдами стоит, которую девочки здесь оставили. Взгляд падает на посеребрённую перечницу и солонку.

Сколько там барин сказал? Минута у меня? Ну раз минута, то не жалуйтесь на результат. Потому что минута — это вообще ни о чём.

— Ах пресно вам? Сейчас исправим! — шёпотом.

Хватаю со стола перечницу и от души перчу.

— Вот теперь точно пресно не будет, а весело.

Подхватив поднос, возвращаюсь обратно в зал.

— А вот и я! — вздёрнув высоко голову, смело шагаю к столу, натянуто улыбаясь.

Боги, что со мной происходит?

Я сама себя не узнаю.

Такие странные скачки настроения и характера испытываю.

А потом понимаю, что я испытываю такие качели безумия со сменой настроения только рядом с ним.

— Приятного.

Ставлю тарелку, и пулей к выходу.

Когда звон приборов услышала, сердце ядром пушечным в ребро впечаталось. Эмоции выключились. Страх вернулся. Только сейчас я поняла, что натворила!

Интересно, успею ли добежать до ворот, если стартану прямо сейчас?

Есть ли в этом смысл? Даже, если и добегу, захочет — достанет за час, как бы хорошо не спряталась. Хоть из-под земли! С его возможностями.

Жму на дверную ручку, как вдруг до меня доносится бархатное эхо его низкого голоса, заставляя меня застыть в полном недоумении:

— Вот теперь, что надо. Остренько! Всё, как я люблю.

***

Я честно обалдела, когда услышала его слова и заметно потеплевший голос:

— Остренько! Всё, как я люблю.

Прошло несколько дней, а я ходила сама не своя. Думала о нём… Много. Очень много. Внимание стало рассеянным. Спотыкалась, порой, на ровном месте, медлила, забывала, что сделать хотела. В мыслях картинки, а в них его глаза проникновенные, властные мерещатся. И его губы мягкие, влажные. Вкус которых мне хорошо запомнился.

Целовать Власова было приятно. Чистое безумие. Я вспоминала мой порывистый поцелуй, а потом толчок горячего, мускулистого тела в воду чаще, чем дышала.

Ну почему я о нём думаю без конца?

Я начала потихоньку осваиваться в доме Власовых, с работой справлялась. Уставала, как проклятая. Но была счастлива, что больше не сплю где попало и живот от голода не болит.

Начала замечать одну вещь — я стала часто оглядываться по сторонам, прислушиваться к шуму на территории особняка. Неужели с надеждой услышать звук шин его роскошного автомобиля и хотя бы мельком увидеть его издали, когда он возвращается в дом отца?

Несколько дней я не видела Владимира, пока однажды мы не пересеклись, как обычно, при острых обстоятельствах. Это уже традиция, похоже. Нормально встретиться где-нибудь в саду и поговорить — это не про нас.

Я протирала пыль на картине, встав на стул, а Владимир резко вышел из своего кабинета. Клянусь, я не занала, что он там! Он буквально вылетел от туда, разговаривая с кем-то по телефону. Случайно ударил тяжёлой, дубовой дверью ножку стула, тот опрокинулся, и я вместе с ним.

Сломала бы себе что-нибудь, с моим везением находить проблемы на ровном месте, или голову бы разбила об угол комода, если бы не впечатляющая реакция Власова.

Метнувшись в мою сторону, он каким-то чудом меня поймал. Оказавшись в его руках, я опять почувствовала странную химию между нами. Особенно, когда заглянула в янтарные глаза, с самым настоящим волнением сейчас смотревшими на меня.

Щёки запылали. Он находился слишком близко ко мне. И он меня обнимал… Оборачивая свои большие, сильные руки вокруг моей талии. Продолжал молча смотреть и молчать. Сначала в глаза смотрел, а потом на губы. От неловкости они у меня пересохли, я облизала их кончиком языка. Заметив этот жест, мужские пальцы сильней сжали мою талию.

— Спасибо…

Моя юбка немного задралась. Быстро её поправила, испытывая океан неловкости.

Он собирается меня опустить? Или так и будет глазеть?

Что это вообще с ним происходит?

После того, как я подложила этому высокомерному деспоту наперчёную еду, его будто подменили.

— Владимир! Ты здесь?

В глубине коридора послышался голос Власова старшего и меня благополучно опустили на пол.

О Николае Сергеевиче ходили разные, грязные слухи. Да и вообще как человек снаружи и внутри он был мне неприятен. Я старалась всегда его избегать, не забывая вспоминать о наставлениях тёти. Пока что видела олигарха издали, мы с ним ещё не пересекались. Думаю, если он увидит своего сына, который зажимается со служанкой, это может привести к последствиям.

Разворачиваюсь, собираясь быстро исчезнуть, но моё запястье снова ловят властные пальцы.

— Почему хромаешь?

Что?

Владимир это заметил.

С каких пор его интересуют проблемы персонала?

Я думала, они относятся к нам как к вещам.

— Туфли жмут. Другого размера для меня не нашлось, Варвара сказала носить, что дали.

— Что за глупости?

Шаги приближались, я вырвалась и быстро ускорила шаг, скрывшись за поворотом.

Прижалась спиной к стене, попыталась выровнять дыхание. Положила руку на грудь, заметив, как бешено колотится моё сердце… А там, где касались его руки, кожа всё ещё горит.

Кое-как взяла себя в руки, потому что работы тьма, направилась к тележке с инвентарём для уборки. Если не соберусь и продолжу парить в облаках, меня накажут.

Влиться в коллектив было сложно. Но я более-менее привыкла, что некоторые здешние тётки, вроде поварихи Варвары, срывались на новеньких, молоденьких девушках.

Периодически мне и от тёти доставалось. Рита была со мной строга. Вообще у неё и до этого был тяжёлый характер.

Самое удивительное, что буквально через несколько часов после нашего столкновения с Владимиром в коридоре, я обнаружила возле кровати совершенно новые туфли. Моего размера. Они больше не давили.

Спустя время, мне стали доверять уборку в хозяйских комнатах. Я уже несколько раз убирала в комнате Владимира… Всякий раз с будоражащим волнением заходила к нему в спальню, когда он уезжал по делам. Мне нравилось гладить его рубашки и развешивать по своим местам, соблюдая чёткий порядок — от светлого к тёмного.

Когда заправляла постельное бельё, на мгновение замирала, чтобы руками провести по атласным простыням, хранившим его запах и его тепло.

Черные машины, телохранители, дорогие костюмы… Он снова и снова производил на меня невероятное впечатление, а я наблюдала за ним втайне, издали.

Такой важный. Опасный. В окружении охраны. Почти всегда он двигался быстрым шагом, напоминая пантеру, всегда держал спину прямо и почти всегда разговаривал по телефону.

Садился в автомобиль бизнес класса, начищенный до блеска, и куда-то мчался на приличной скорости, окруженный внедорожниками с мигалками.

***

Сегодня мне было поручено отправиться в спальню к Владимиру Власову и навести там порядок. Я должна была это сделать ещё два часа назад, но не успела.

Первым делом, заправила постель, разложила по местам вещи, отправилась в ванную, чтобы и там навести чистоту.

Ни о чём вообще не подозревая, открываю дверь, вхожу. В комнате, с сияющим мрамором, ощущается так хорошо знакомый мне запах океанской свежести.

Наверно это шампунь, а может средство после бритья. Этот невероятный запах ускоряет биение моего пульса в разы и пьянит.

Двигаюсь в сторону окна, чтобы открыть его на проветривание, как вдруг нечаянно роняю на пол баночку с моющим средством. Раздаётся глухой стук! Створки душевой кабины резко распахиваются, меня хватают за локоть и затягивают туда.

Боже…

Почти вскрикиваю, но меня пригвождают к стене душевой сильные руки, обездвиживая.

На меня опасно смотрят янтарно-золотистые глаза, будто обещая ад.

Владимир случайно задел рукой кран, на на нас сверху обрушился поток воды.

Я промокла за секунду, а он… стоял напротив меня полностью голый. В очередной раз поразилась впечатляющим пропорциям его большого тела.

Мы несколько секунд молчали. Я так вообще дар речи потеряла, когда жёсткие пальцы продолжали сжимать мои плечи, а глаза, напоминающие волчьи, пожирали.

— Что вы делаете? — губы панически задрожали.

— Мне надо кое-что проверить…

Он схватил меня за волосы на затылке, рванул на себя и неожиданно поцеловал.

Его губы были мягкими и влажными, они сильно прижались к моим, заставляя меня провалиться сквозь пол.

Поцелуй был властным и коротким. Владимир резко отстранился, посмотрел на меня с каким-то диким безумием, будто его осенило.

— Так это была ты?! У бассейна? Ты посмела надо мной шутить?

— Я не… я з-запаниковала… — задрожала от того, как невыносимо горели мои губы.

Он опять набрасывается на меня и целует, вдавливая в запотевшую кабину душевой мокрым, мускулистым телом.

На этот раз его алчный аппетит переходит все границы. Поцелуй превращается в дикое торнадо, сметающее всё на своём пути.

— Да, ты… точно ты. Сладкие губы…

И потом снова и снова целует, до тех пор, пока реальность не перестаёт для меня существовать.