Город пепла и праха

От автора: Дорогой читатель! Книга находится на редактуре, и на данный момент доступно несколько глав. Главы редактируются и обновляются каждый день. Не пугайтесь, если увидите повторяющийся текст в последующих главах - он будет заменен на новый и отредактированный. Приятного чтения! Пролог Я помню, как пепел кружевом ложился на мои ресницы, а рядом трещал огонь. Сквозь рокот здешних птиц я улавливала тихие человеческие стоны, которые медленно снисходили на декрещендо. Пытаясь открыть глаза или пошевелиться, я вновь и вновь терпела крах: кажется, будто смерть медленно сгребала меня в свои сумрачные объятия. Холод асфальта и тепло пламени где-то справа окутывали тело, хотя я не чувствовала ничего, кроме смены температуры. Жива ли я? Возможно, это был один из главных вопросов, на который никто бы не дал ответ, потому что все звуки в мгновение растаяли, а сознание провалилось в какую-то удушающую неизвестность.   Глава 1   Казалось, словно пролетела вечность, прежде чем мама припарковала наш старенький пикап на подъездной дороге и выругалась, когда железный друг страшно забурчал. Она заглушила машину и, вытерев лоб от капель пота, с напускным весельем развернулась на задние сидения. — Все живы? — К сожалению, — отозвался Тревор и скучающе глядел в окно. Для моего брата, как и для меня, переезд в Нью-Джерси посреди учебного года был сродни аду. Завести новых друзей или приспособиться не было проблемой на новом местечке, зато оставить половину жизни в родном Питтсбурге оказалось крайне нелегко. — Джейн? – мама смотрела на меня ядовито-зелеными глазами, ожидая хоть каких-то поползновений. — Как видишь, я тоже жива. Теперь мы можем выйти? — Кто-то рвется разбирать коробки? – она кивнула на вспотевших мужчин, водружающих из отсека грузовика наши вещи. Коробок было достаточно, чтобы заставить широкую веранду новоиспеченного логова и заполнить увядший садик на переднем дворе. — Завтра в школу, поэтому начать стоит сейчас. – Я вздохнула, понимая, на какой титанический труд только что подписалась. Тревор не поддержал мою идею, но судя по взгляду мамы, ему не разрешалось выгораживаться аргументами, чтобы отлынивать от работы. Мама первая вышла из машины, затем мы с Тревором вынырнули из салона, устало переглянувшись. Она тотчас принялась информировать ребят с грузом, в то время, как мы облокотились на пикап и рассматривали наш «райский» уголок. Не сказать, что мы купили пентхаус в Нью-Джерси, но и промозглым скудным сарайчиком новый дом нельзя назвать. Это была золотая середина двух противоположностей. Поскольку мама работала востребованным архитектором, ее глаз всегда падал на руинные дома и ветхие избушки, которые вот-вот могли развалиться, если кто-то рядом чихнет. Будущее жилье нам с братом показывали только на фото, но даже с позитивными фильтрами огромное мрачное здание не казалось привлекательным ни на йоту. Готический мини-замок – так бы я описала это пристанище. Дом был бы неплохим культурным достоянием или логовом духов, если учесть его закоснелое состояние, выражающееся в черных кирпичных стенах, стрельчатых витражных окнах, резных капителях и бесчисленных паутинных гирляндах. Можно подумать, жилище стояло на продажу не первую сотню лет, но как уверяла мама, прежние жильцы, о которых нам уклончиво не сообщили, съехали отсюда пару месяцев назад. Как в доказательство этой лжи на переднем дворике не виднелось дорожки в заросший садик, заваленный камнями и песком фонтан давно не журчал, а витражные окна покрылись добротным слоем грязи. Даже Тревор, не блистающий умом, ясно чувствовал, что от нас что-то скрывают. — Сказка, — сухо отрезал брат и вяло посмотрел на меня. – Тебе не кажется, что там кто-то умер? — Его построили в девятнадцатом веке, — проинформировала я, поднимая взгляд на черную вальмовую крышу. – Там могло быть множество смертей. — Джейн, — фыркнул Тревор, пугливо подбегая к машине, — это не смешно. И откуда ты вообще знаешь, когда возвели эту махину? — Иногда беру мамины учебники в туалет. — Засранка. — Дети! – мама весело помахала нам, наверняка пытаясь приободрить. Но в то время, как она указала на коробки, наше настроение упало ниже девятого круга ада. Пока Тревор хныкал и помогал загружать вещи в дом, я юркнула на задний дворик, обещая присоединиться к нему немного позже. Прохладный осенний ветерок развивал мои русые волосы, а крапива на заросшем участке словно не желала пропускать дальше, цепляясь о джинсы. Однако я настырно прорвалась через все преграды и остановилась возле обвитой вьюном беседки. За долгую поезду до Нью-Джерси мне хотелось элементарного уединения, некой свободы от суеты и тесной машины. Поэтому, задний дворик был идеальным местом, чтобы передохнуть хотя бы несколько минут. Я любила одиночество, наверное, больше, чем шоколадный эклер с кофе, и каждый раз, оставаясь наедине с собой, по-настоящему радовалась. Впрочем, у меня были друзья, знакомые, но с ними не ощущала себя в полном комфорте: одиночество я ценила больше, чем людей. Наш двухэтажный «особняк», находившийся на отшибе от цивилизации, в дополнении с увядшим садом выглядел мрачно. Осматривая сломанные ветки на тропе, скошенные кусты и черную беседку с острым куполом, я невольно задавалась вопросом, почему здесь ничего не цветет. За чертой участка пролегала свежая зеленая трава, а наша местность словно не располагала такой роскоши. Разве что где-то, будто желая спрятаться от всего мира, прорастали ярко-алые дикие розы. Они ютились за колючими сполохами растений, досок и ненужного хлама, сваленного прежними домочадцами. Создавалось ощущение, что здесь не жили веками: как можно было допустить этот беспорядок? Мои попытки пробраться в беседку не увенчались успехом: могучий вьюн «заштопал» единственную арку, а перед входом кто-то высыпал гору палений и прогнивших досок. Какая досада. — Джейн? – голос мамы эхом пронесся по улице, и я встрепенулась, поспешив на передний дворик. — Уже бегу! — Детка, не ходи по саду! Риэлтор предупреждал, что там много гвоздей, щепок и осколков. Я моментально взглянула на землю и быстро проверила кроссовки на наличие чего-то острого. Вероятно, мне повезло, так как я уловила несколько приличных гвоздей на гравии, которые могли послужить моим билетом в больницу. — А откуда это? Здесь что-то разбирали? — Не столь важно, что тут творилось. – Когда я завернула к веранде, мама скрылась с небольшой коробкой в доме и прокричала: — Теперь участок принадлежит семье Хоуп! — Ура, — язвительно подтрунивал Тревор, хватая два горшочка с фикусами. Он посмотрел на меня и уже тише пробурчал: — Мы будем следующими, кто сгинет здесь то ли от скуки, то ли от внезапно свалившегося на голову отряда членистоногих. Когда все коробки были погружены в дом, и мама с Тревором ушли смаковать пиццу в знак сплоченной работы, я решила оглядеться. Изнутри наш новый дом выглядел также жутко, как снаружи. Наверное, в этом был весь его шарм. Гостиная, кухня и несколько комнат на втором этаже были устелены брезентом. Прежние хозяева постарались спрятать раритетную мебель от пыли и прочей грязи. Впрочем, состояние стен их мало волновало: где-то сыпалась краска, отошли пожелтевшие обои, а пауки, словно воплощая байки Тревора, метались по потолку. Прикрывая голову ладошками, я продолжала обнюхивать каждый угол. Дезинсектор и ремонтные работы будут тут не лишними. Не пресекая любопытства, я поднимала брезент, трогала мебель, осматривала старинные статуэтки и зарилась на второй этаж. Надо ведь выбрать самую лучшую комнату, пока братец не опередил. — Милая, не присоединишься к нам? – мама указала на «Пеперони» и заерзала на черном дубовом стуле. — Оставьте мне два кусочка. Я хочу осмотреть второй этаж. — Возможно, оставим один, — Тревор облизывал пальцы и со скоростью полевого грызуна примечал, сколько еще влезет за его щеки. — Какой же ты обжора. Я перебьюсь кофе. Когда я пошла по ступенькам, мама суетливо окликнула меня и протянула масляными руками какой-то буклет. Изображения оранжевого «царства» и людей с рюкзаками наперевес не впечатлили меня. — Школа? – я подняла на нее взгляд. Мама пожала плечиком. — Я уже поговорила с директором. Тебе останется прийти, получить «инструкцию» и отсидеть выпускной год на самых скучных занятиях. — Какая прелесть, я обожаю тебя за честность. – Я отсалютовала ей двумя пальцами и сунула буклет в карман, словно это был путеводитель в мою лучшую жизнь. — Расписание выдадут в кабинете директора. Только не облажайся в первый день! — Не волнуйся, мам, для этого я надену свои самые позорные шмотки и возьму овсяную кашу на ланч, чтобы от меня шарахались даже блаженные. — Можешь не стараться, тебя и без прикида будут избегать, — хихикнул брат. Я показала ему язык. С мамой и Тревором у нас были чересчур дружеские, но саркастичные отношения. Несмотря на то, что один из этих людей – мой родитель, общались мы вполне свободно. За исключением ругательств, конечно. Бранные слова из моих уст карались маминым смачным подзатыльником. А била она неплохо, если учесть, что мы обе ходили на боевые искусства. Исследовав второй этаж и собрав паутину по углам, я расстроенно расположилась у пыльного окна одной полупустой комнаты. Спальни сверху были, практически, не обустроены: ничего, кроме готических кроватей и тучных комодов я не нашла. Хотя бы радовало, что в некоторых местах дома прежние жильцы не сняли картины: на каждом полотне был изображен туманный город, какой отлично вписывался в атмосферу нашего аутентичного домика. За дымчатым стеклом, украшенным витражной разноцветной мозаикой, пролегала улица. Вид открывался на чахлую раздробленную дорогу и мрачную полоску леса. На бек-ярде дома, наверное, было и то радостнее, чем там. С одной стороны, я понимала, зачем мама приобрела этот музейный экспонат, с другой – не могла поверить, что своих детей она отвезла в глушь по соседству с волками. Распустив золотистые волосы, я воткнула наушники и врубила на всю громкость Мерлина Мэнсона. Давай, парень, добей мою психику до конца. Но не успела мелодия подойти к припеву, как телефон решил уйти в спячку. Заряжать его было лень, поэтому я снова уставилась в окно, подобрав под себя ноги. Как оказалось, вовремя это сделала. Ели и кусты напротив нашего дома тревожно задрожали. Я выпрямилась, ожидания появление крупного лесного зверя, но тут уловила чью-то человеческую руку. Затем другую. Меня бросило в жар, пока некто боролся с преградами и выбирался на дорогу, нещадно ломая ветви. В голову шли всякие мысли насчет того, кто это может быть, и когда я открыла рот, собираясь оповестить маму о забредшем чудаке, тот выкатился из природных сполох. Молодой вполне симпатичный парень в черной куртке без повадок бродяги или потрошителя брезгливо отряхнулся и спрятал что-то в карман джинсов. Его волосы цвета смоли я едва не приняла за странный головной убор – настолько они были темными! Юноша с минуту подумал, огляделся, а потом… поднял взор на наш «особняк». Присесть или убежать я не успела, да и на видимость из окна нельзя было рассчитывать, потому что паренек заметил слежку и с видом обывателя потопал в сторону цивилизации. Если в этой глухой местности беспричинно гуляют красивые парни, наверное, есть смысл тут остаться. Или пойти в полицию и заявить о странной персоне, который мог бы орудовать воришкой. Иначе говоря, что он торопливо прятал в карман? Надеяться, что он собирал шишки или ягоду было так же глупо, как верить в то, что Тревор, будучи студентом, хоть немного поумнеет. Я спрыгнула с подоконника и еще раз осмотрела комнату. По крайней мере, в этом мрачном местечке есть кровать и немного мебели, поэтому я смогу организовать подобие девичей комнаты. Правда, без изысков и розовой мишуры, зато не будет лишнего хлама. Вынув из кармана буклет Элизабет High School, я уныло вздохнула. Новая школа. Новые друзья. Опять. За всю историю маминых переездом с города в город, мы с Тревором сменили 6 школ. Только сейчас я буду отбывать последний год в статусе новичка, а брат пойдет в университет. Хотя бы ему обеспечено четыре года нормальной учебы: если мама снова захочет переехать, Тревор точно не бросит факультет дизайна. Конечно, мой братец тот еще балбес, однако любит рисовать и что-то мастерить. *** Безусловно, всю генеральную уборку и зачистку мебели мы провели сегодня. Нам удалось вымыть въевшуюся с пола грязь, убрать засохших москитов с окон и распаковать некоторые коробки. Тревор выбрал гнездышко по соседству с моей спальней, и, на удивление, быстро привел ее в порядок: украсил стены рисунками, разложил все художественные принадлежности на складном столике и затащил в комнату несколько фикусов. Я с наслаждением наблюдала за работой брата, ведь редко видела его в вертикальном положении. В свободное время он либо рисовал, либо играл, если не клеил девчонок. Однако свое лежбище я не украшала ничем. Мне было достаточно корзины, предусмотрительно поставленной около кровати, нескольких покрывал, косметического столика и штор. Остальное я планировала докупить в ближайшее время. Пока мама адаптировалась на новой кухне, пытаясь приготовить ужин, я снова устроилась возле окна с чашкой черного кофе. Проблемы с проводкой вынудили меня совсем вырубить свет и всматриваться в туманный лес. Во дворике готического «замка» не было предусмотрено освещения, между тем звезды увесистого небосвода и мутная луна позволяли хоть немного разглядеть беспокойные еловые макушки. Когда мой взгляд опустился ниже – в садик, окольцованный вьюном, я замерла. Человек – сутулый, в темных вещах, явно не похожий на кого-то из членов моей семьи, стоял у подножия нашего участка. Его руки покоились в карманах большой кофты, а взгляд был прикован ко мне. Тело пробрала дрожь, заставляя пульс учащаться. Я подпрыгнула и открыла рот, собираясь закричать, но незнакомец скрылся в лесу. К несчастью, свой кофе я пролила на пол, и теперь мои нервы могли успокоить только таблетки. Кто это был? И что ему надо? Случайный темноволосый зевака, которого я заметила сегодня, мог бы являться этим чудаком. Но, насколько помню, он повернул в сторону «цивилизации» и больше не возвращался. Полузеленая, я быстро спустилась в кухню. Мама возилась с овощами, поэтому у меня появился повод помочь ей, заодно и расспросить про этот чертов дом. — О, ты решила все же наладить отношение с готовкой? – Она лукаво улыбнулась, когда я молча принялась мыть помидоры. — Не обольщайся. Это помощь взамен на информацию. – Я кинула овощи в тазик и старалась выглядеть спокойной. Но руки предательски выдавали меня, периодически вздрагивая. — Что же ты хочешь узнать? – Она стянула с лезвия ножа кусочек колбасы и предложила мне следующий ломтик. Я отмахнулась: сейчас точно не до еды. — С нашим домом соседствует кто-то вроде парней моего возраста? — Детка, я могу отвезти тебя в центр, если хочешь познакомиться с кем-то. Я закатила глаза, передавая ей партию овощей для салата. — Ценю твою заботу, но я не об этом. В лесу проживает кто-то? — В этом округе нет ни одного домика. Она уселась за стол и взялась за шинковку салата. Со скоростью света кубики летели в стеклянную миску, и я молилась, чтобы ни один паук, кочующий на потолке, не свалился в наш будущий ужин. — Я видела сегодня парня, — выпалила, вздрогнув при одном упоминании о нем. — Он выкарабкался из леса, а несколько минут назад стоял около нашего участка. — Что он хотел? – мама не выглядела встревоженной, в отличие от меня. Наверное, она каждый день сталкивается с выпадающими из леса юношами. — Он просто смотрел, затем ушел. – Я помешала макароны, когда мама вручила мне лопатку с явным намеком. — Обычный прохожий. Он же не терроризировал нас и не устраивал поджег. Расслабься. Тревор вмешался в наш разговор очень вовремя. Он залетел в кухню, затем стянул с миски несколько долек помидора под мое цоканье. — Я слышал, в лесу проводили всякие оккультные штуки. Может, тот чудик – сектант? — Не говори чепуху, — выпалила я прежде, чем рассмотрела этот вариант как реальный. Вдруг Тревор прав? Мало ли что таят за собой рябые ели… — Он ведь ушел? – брат поднял густую бровь и сощурился, оглядывая дом так, словно в него пробрались. – Если нет, я проткну его задницу карандашами. Тревор не шутил. Его художественное снаряжение иногда могло служить неплохим оружием против недоброжелателей. Будучи старшеклассником, он избил обидчика папкой с рисунками и с тех пор не расстается с ней. Вот так рождается любовь к искусству. — Все чисто. Я видела, что он улизнул. – Я отдала маме лопатку и похлопала брата по плечу. – На тебе охрана нашего дома, карандашный воин. Тревор отсалютовал мне средним пальцем, когда мама нырнула в холодильник, а я ответила ему скорченной рожицей. Не сказать, что мы недолюбливали друг друга: у нас были типичные братско-сестринские отношения. Они строились на фундаменте из ссор, подколов и щепоточки любви. Пока моя семейка заканчивала колдовать в кухне, я подошла к парадной двери. Почему-то в этом доме я не чувствовала себя безопасно, и скользкое ощущение, что на участке снова тот тип, не давало успокоиться. Я с минуты сверлила взглядом старую затхлую дверь с резной ручкой, пока не отважилась ее отворить. Осенний ветерок тотчас залетел в дом и словно подталкивал меня выкарабкаться из убежища. Несмотря на свою трусость и отсутствие фонарей на участке, я беспокойно повисла на перилах лестницы, попутно закрывая дверь. Вечер сгущал темные краски, а порывы ветра грубо скользили по елям, создавая треск и завывание. Я обняла себя руками, затем прищурилась. По крайней мере, отсюда не было видно любопытных «гостей» из леса. Мне бы стоило завернуть на бэк-ярд, но щекочущее чувство внизу живота останавливало любое действие. С одной стороны, я хотела убедиться, что никого здесь нет, с другой – боялась столкнуться с кем-то вроде того чудилы. Собрав все мужество в кулак, я выскочила на газон. Меня будто прошибло током, когда я сделала пару шагов навстречу лесу. Величественные хвойные гиганты грозно покачивались из стороны в сторону, а мутная луна продолжала прятаться за густыми тучами. В воздухе четко ощущался запах осени и предстоящего дождя, но также моей смерти: кто-то зашевелился в кустарниках у подножия леса. Я напряглась, ожидая появления забредшего зверька, однако поняла, что животное не может так шуметь. Звуки были четкими и прерывистыми: кто-то шагал по сухим ветвям и отбрасывал свисающие еловые гирлянды в стороны. Мне не хотелось знать, кто это, и что ему надо, ведь незнакомец направлялся на свет – впредь к нашему дому. Проклиная все на свете, я помчалась в дом и заперлась на все существующие замки. Мама и Тревор все это время не замечали моих поползновений. Они смеялись, раскладывали макароны по тарелкам, пока я упирала лбом пыльное окно, пытаясь разглядеть угрозу. Возможно, у меня развивалась паранойя, потому что никто так и не вышел. Некоторое время я продолжала контролировать обстановку, пока мама не вытянула меня на ужин. Впервые за столько времени я не съела и половины тарелки, сославшись на боль в животе. Оказавшись в своей комнате, я снова прилипла к окну, но уже с твердой целью выловить «бродягу». Быть может, все это время там ходил один человек. Или несколько… Укутавшись в одеяло, я утроилась на подоконнике, внимательно вглядываясь в тьму. Наверное, моему расследованию не суждено было завершиться сегодня, потому что я провалилась в сон.