Довести преподшу. (Не) влюбляться

Глава 4

Берснев

После пар выхожу из универа. Смеясь над какой–то шуткой типа с группы, машу рукой на прощание своей компашке и запрыгиваю в тачку.

Настроение – огонь. Особенно, когда вспоминаю разозленное лицо преподши. Да, Ксения Душниловна здорово умеет поднять настрой. Сколько лет этой соске? На сколько она старше меня? Года на два–три? А строит из себя великую преподшу и думает, что сможет мне что–то сделать?

Наивная.

Усмехнувшись собственным мыслям, нажимаю на педаль газа и резко поворачиваю руль, выезжая с парковки. Перед глазами так и рисуется лицо этой дьяволицы в юбке: брови нахмурены, глаза сощурены, губехи рассерженно поджаты.

Она классно злится. Ей бы волосы распустить, на блузке расстегнуть парочку пуговиц и сошла бы на типичную училку, фото которых печатали в горячих журналах, которые я в детстве таскал у своего дяди.

Даже интересно, что она вообще может сделать? Походу, еще не поняла, что меня задевать бесполезно. Жизнь без напряга – вот мое правило. И чем быстрее эта новенькая преподша поймёт, что от меня пора отвалить, тем лучше для нее.

Подъехав к кальянной, в которой частенько собираюсь с друзьями, выхожу из тачки. Плотоядно улыбнувшись парочке знакомых девчонок, хлопаю одну из них по заднице и когда та шутливо грозит мне пальцем, смеюсь.

Она или ее подружка? Интересный выбор. Но я сделаю его позже.

За одним из столов меня уже ждёт мой бро, с которым мы крепко закорефанились еще на первом курсе. Он замечает меня почти сразу и, улыбнувшись, машет рукой. Плюхнувшись на один из небольших диванов, я пожимаю ему руку.

– Как оно, Захарчик*? – тянусь к кальяну и, хорошенько затянувшись, выпускаю изо рта кольца дыма.

– Отлично, – друг расслабленно откидывается на спинку дивана и убирает темные волосы со лба. – Вечером все в силе?

Мы сегодня собираемся на очередной тусняк. Какая уж тут учеба?

– Чел, если я слышу слово «туса», значит я иду, – смеюсь я. И вскидываю брови: – Ты сам–то идешь?

– Да, но не как в прошлый раз, – усмехается Захар. – Надо с парой преподов завтра договориться.

– Насчет? – я делаю еще одну тяжку, нахмурив брови.

– Чтобы все было норм с посещаемостью, – отзывается он.

– Забей, – отмахиваюсь я. – Дай бабок и все.

– Это скучно. Я договорюсь без них, – пожимает плечами Соколовский и на его щеках появляются ямочки от веселой улыбки.

Даю пятеру, что именно от этих ямочек все девки в округе превращаются в водопады. Мы с ним могли бы потягаться за женское внимание, но у Захара другие методы. И я с друзьями не соревнуюсь.

– Да, ты обаятельный сучонок, – хлопаю его по плечу, – но с моей новой преподшей по русскому это бы не прокатило.

– Со всеми прокатывает, надо просто уметь разговаривать с женским полом, – пожимает плечами друг.

– Бля, там такая стерва, что в камень превратит одним взглядом, – отмахиваюсь я. – Медуза Горгона отдыхает. О, – щелкаю пальцами. – Ксения Горгоновна. Надо запомнить.

– А чего она? – слегка хмурит брови Захар.

– Бесит, – туманно отвечаю я. – Лезет со своим русским по самые гланды. Я в универе четыре года болты пинал, а она с чего–то решила, что с ее приходом я вдруг начну учиться.

– Новенькая преподша? – уточняет друг.

– Ага, – ухмыляюсь я. – Прикинь, обещала на меня нажаловаться. Если бы в сон не клонило, я бы со смеху помер прямо на паре.

– А ты, я смотрю, решил огрызнуться, – понимающе усмехается Захар.

Уже выучил меня. Знает, что ко мне лучше не лезть.

– Пусть поутихнет, – киваю я. – Отвалит – тогда будет спокойно работать. Ну а пока что, – улыбаюсь краем губ, – пусть напряжет свои булки. Задница у нее ничего, кстати.

Друг, выгнув брови, смеется.

– А ты ее со всех сторон уже заценил, да?

– Конечно, – хмыкаю я. – Не на доску же мне всю пару смотреть. Надо бы попросить ее читать лекции спиной к аудитории, тогда я может и стану примерным студентом.

Захар, запрокинув голову, снова смеется. И я вместе с ним. И сквозь смех я не сразу слышу, как звонит мой телефон. Увидев на экране «отец моего брата», я хмурюсь. Чего это батя соизволил звонить? Он обычно супер занятой.

– Да? – сделав знак другу, чтобы был тише, отвечаю на звонок.

– Ты где? – тон отца не сулит ничего хорошего.

– А что? – удивляюсь я.

– Я спрашиваю: где ты, – говорит он. И я не на шутку напрягаюсь.

– В кальянке с Захаром сижу, – осторожно отвечаю.

– Домой приезжай, – велит отец.

– Чего случилось–то, бать? – не понимаю я.

– Я жду, – служит мне ответом и вызов прерывается.

Откладываю телефон и хмурюсь.

– Ты чего? – ловлю удивленный взгляд друга.

– Да чего–то батек не в духе, – чешу подбородок указательным пальцем. – Подъехать сказал.

– Ну давай, едь, – пожимает плечами Соколовский. – С Дмитрием Ивановичем шутки плохи.

– Да он вообще шуток не понимает, – размышляя, что произошло, отзываюсь я. – Ну ок, сгоняю. Увидимся вечером тогда.

– Давай, удачи, – кивает Захар.

Попрощавшись с ним, я выхожу из кальянной и сажусь в тачку. По дороге домой размышляю, что я такого мог натворить. Бухим он меня уже давно не ловил, из ментовки забирал в последний раз года два назад, новой домработницы я даже не касался – он специально сейчас выбрал свою ровесницу, чтобы не пришлось потом увольнять.

Тогда в чем дело? Реально не догоняю.

Домой захожу озадаченным. Скинув кросы, поднимаюсь на второй этаж и стучу в дверь кабинета. Услышав короткое «да», захожу и встречаюсь взглядом с суровыми, темно–синими глазами отца. Он сидит за столом, на котором куча бумаг и ноут.

– Ты совсем охренел? – хмуро спрашивает батя.

– Да чего я сделал? – не понимаю я.

– На тебя в универе жалуются, – каждое его слово летит в меня пулей.

– Чего? Кто? – удивлённо усмехаюсь я. – За четыре года никто еще не жаловался.

– Потому что знают, чей ты сын, – отец с грохотом кладет ручку на стол и поднимается со стула. – Только один преподаватель сказала все так, как есть. Я конечно знал, что ты куролесишь, но не до такой степени.

– Кто тебе звонил? – во мне разгорается такая злость, что аж пальцы в кулаки сжимаются.

– Ксения Владимировна, – имя этой преподши бьет меня молотом по башке так, что искры перед глазами летят. – Узнала мой номер и не постеснялась набрать.

– Да она гонит, пап, – ору я. – Ты серьезно решил послушать эту чокнутую? Она только недавно в универ пришла.

– Да, и она единственная, кто мне не пел о том, какой ты замечательный, – цедит отец. – Сказала все так, как есть.

– Вот сучка, – хмыкнув, качаю головой я.

Она все–таки смогла меня уделать. Неожиданно, Ксения Владимировна.

– Значит, слушай сюда, – тон отца не терпит возражений. – С завтрашнего дня ты посещаешь все пары без исключения. Ты меня понял? И не дай бог она мне еще раз наберёт и скажет, что ты срываешь занятия…

Я и злюсь и удивляюсь. Эти эмоции вызывают сейчас смех.

– Да хорош, – махаю рукой я. – Девочка только пришла с универа и ты ее так серьезно воспринимаешь? Пап, ну ты–то куда?

– Лёша, я тебя не так воспитывал, – сурово говорит отец. – Я растил тебя мужиком. Забыл, как ходил в уличный сортир, когда у нас ничего не было? Напомнить о той жизни?

Усмешка с моего лица стирается и я снова хмурюсь, сжимая губы в одну линию.

– Избалованным мудаком я тебе быть не позволю, – заявляет батя. – Еще один ее звонок – пеняй на себя, ты знаешь, что я могу сделать. Свободен.

Развернувшись, я выхожу из его кабинета. В башке диким роем пчел кружат самые разные мысли и воспоминания о прошлом. А еще… я понимаю, что новенькая преподша оказалась не промах и ей все–таки пока что удалось связать мне руки.

Пока что…

* Герой из моей книги «Спор. Колючка для мажора»