Довести преподшу. (Не) влюбляться

Глава 5

Ксюша

Каких трудов мне стоило получить номер Дмитрия Ивановича! И я смогла. Знала ведь, что в деканате лишь разведут руками на мои жалобы. Поэтому единственным шансом было позвонить отцу Берснева и поговорить с ним. Я рисковала, ведь отец мог оказаться таким же, как и сынок. Но, как оказалось, рисковала не зря.

– Похоже, новая работа тебе нравится, – сегодня Алекс встал раньше, чем обычно – его перевели в другой филиал компании и теперь ему приходится добираться до работы дольше.

– Нравится, – глотнув чая, киваю я. Особенно, теперь.

Алексу о самоуверенном студенте я так и не рассказала – не хотела нагружать его своими проблемами. Да и сейчас смысла в этом не вижу – ведь я уже все решила.

– Рад за тебя, – зачерпывая ложкой молоко с хлопьями, Алекс улыбается уголком губ.

– Может быть, мы сходим куда–нибудь на выходных? – интересуюсь я. – Развеемся.

– Посмотрим, – отзывается он.

Я поджимаю губы, но ничего не говорю. Просто споласкиваю чашку после чая, целую любимого и, попрощавшись с ним, ухожу. Не хочу выяснять отношения с утра пораньше. Думаю, поговорить нам все–таки стоит. Но в другое время.

В универе, как и всегда, стоит шум и гам. Я все больше привыкаю к своей новой работе. Цокая каблучками матово–черных туфель, шагаю по коридору, кивая в знак приветствия студентам, которые уже успели меня запомнить.

А потом вдруг кто–то цепко хватает меня за локоть и дёргает в сторону. Я моргнуть не успеваю, как оказываюсь прижатой к стене. Передо мной оказывается хмурое лицо Берснева. Нехорошо сощуренные, карие глаза так и сверкают от злости.

– Доброе утро, Ксения Владимировна, – на лице мажора появляется ухмылка, – или оно сегодня доброе только у вас?

– Ты что творишь? – поймав губами глоток воздуха, я широко распахиваю глаза. – Что себе позволяешь?

– Ну вы же позволили себе настучать на меня отцу, – отвечает он. – А я позволяю себе прояснить ситуацию.

– Нормальные люди ситуацию проясняют не таким образом, – возмущено говорю я. – А ну отпусти меня.

Но вместо того, чтобы меня отпустить, Берснев напирает и оказывается ко мне еще ближе. Так, что я могу разглядеть темно–коричневые ободки на радужках его глаз. Я даже замираю от своей растерянности и его напора. Сердце стучит, как обезумевшее. Волнуется вместе со мной.

– Устроила мне траблы с отцом и теперь радуешься? – вкрадчиво интересуется Берснев. – Думаешь, добилась своего?

– Добилась, – вложив как можно больше уверенности в голос, отвечаю я. – И ты теперь будешь себя вести нормально. Как и все студенты.

– Но я не все, – заявляет он. – И пока ты не приперлась в универ, у меня все было охренительно.

– Я прихожу сюда работать, а ты – учиться, – отвечаю я. – По–другому не будет.

– Будет, – обещает мне Берснев. – Рано или поздно ты пожалеешь о том, что сделала, герл. А пока, – он ослепительно улыбается и я невольно опускаю взгляд на его губы, – так и быть, буду потише. Но ненадолго.

– У меня остался номер твоего отца, – снова смотрю в глаза мажора и наконец–то отталкиваю его от себя, – еще одна такая выходка – и я позвоню ему снова.

Берснев отходит от меня. И, смерив меня мрачным взглядом, едва заметно улыбается краем губ.

– Я тебе это припомню, Ксения Владимировна, – обещает он. – Как только предоставится момент.

– Иди в аудиторию, Алексей, – приподняв подбородок, велю я. – И больше не смей обращаться ко мне на «ты».

– Да, ваше превосходительство, – глумливо отзывается он. – Слушаюсь и повинуюсь.

Развернувшись, Берснев заходит первым в аудиторию. А я, сделав глубокий вздох, захожу следом за ним.

На этот раз пара действительно проходит спокойно. Особенно, если не считать уничтожающего взгляда Берснева. Но плевать я хотела на его взгляды. Главное, вести пару не мешает и больше не доставляет проблем.

Весь остаток дня я чувствую заветное спокойствие. Без задней мысли пью кофе с коллегами, слушаю их советы и в целом пребываю в хорошем настроении. Разговор с Берсневым из памяти постепенно исчезает, несмотря на то, что в тот момент я действительно растерялась. Этот парень умеет делать так, чтобы к нему прислушивались. Но я не из робких.

У меня остается последняя пара на сегодня. Но уже перед тем, как войти в нужную аудиторию, я вспоминаю, что оставила папку на кафедре. Приходится вернуться. Раздраженно вздохнув, разворачиваюсь и торопливо иду по опустевшему коридору. Но услышав девичий, кокетливый смех, замедляю шаг.

Может, послышалось? Но когда смех повторяется снова, я понимаю, что он доносится из аудитории. Приоткрыв дверь, замираю, увидев какую–то девушку с длинными, светло–пепельными волосами и… Берснева – он что–то шепчет ей на ухо, устроившись между ее ног. И при этом не забывает задирать ее короткую, плиссированную юбку все выше.

Ну почему именно я? Почему именно я попадаю в такие ситуации, а?

– Ксения Горгоновна? – я краснею, когда Берснев замечает меня. И при этом стыдно почему–то мне, а не ему.

– Перестань коверкать мое отчество, – нахожусь я. – И вытащи руку у нее из под юбки.

– Я всего лишь поправлял ее, – отзывается он. И с улыбочкой обращается к своей подружке: – нехорошо, Катя, в универ такие юбки короткие носить.

Девушка смеряет меня пренебрежительным взглядом и, спрыгнув с парты, поворачивается к Берсневу.

– Ты говорил, сюда никто не заглядывает, – недовольно шепчет ему и, плавно взмахнув волосами, стремительно уходит.

Я провожаю ее опешившим взглядом и снова смотрю на мажора.

– Ты в курсе, что это учебное заведение?

– Вы в курсе, что только что мне все обломали? – копируя мой же тон, спрашивает он. И, подобрав рюкзак с пола, расслабленно шагает ко мне. – Вы наверное рождены, чтобы портить мне жизнь.

– То же самое могу сказать о тебе, – не сводя с него напряженного взгляда, отвечаю я. – В следующий раз обжимайся с подружками за пределами университета.

Берснев останавливается напротив меня, некоторое время изучает задумчивым, слегка насмешливым взглядом и вдруг выдает:

– А вы завидуете что ли?

– Что? – переспрашиваю я.

– То, – пожимает плечами он. – Видно же, что вы типичная закомплексованная преподша, которая по ночам читает книжки о любви. Мечтаете, наверное, чтобы вас кто–нибудь так же зажал?

– Ты что несешь? – краснею я.

– Только вот в вашей длинной юбке можно запутаться, – ухмыляется Берснев. – Да и лицо бы вам попроще сделать. Тогда, может быть, ваши тайные желания исполнятся.

Не сдержавшись, я заношу руку, собираясь отвесить ему пощечину за такие слова, но он успевает перехватить мое запястье.

– А вот этого не надо, – все еще держа меня за руку, качает головой он.

– Чтоб ты знал, у меня есть молодой человек, – выпаливаю я. – А ты оставь свои обиды при себе.

– Знаете, Ксения Владимировна, – он криво ухмыляется, не прерывая зрительного контакта, – девчонки, у которых есть молодой человек, так душно себя не ведут. Либо вы мне врете, либо он вас плохо…

– Замолчи, – цежу я. Он давит на больное, даже не осознавая этого. – Ты переходишь все границы.

– Вы их тоже уже перешли, – он все–таки отпускает мою руку и проходит мимо. – А насчет юбки прислушайтесь. Походу ваш мол чек реально в ней путается и вы поэтому взъелись на весь мир.

Берснев уходит, а я… больше не могу ни злиться, ни радоваться. Потому что чувствую, как болезненно сжимается внутри. Он задел меня, по–настоящему задел.

Может быть, я больше не привлекаю Алекса? Не кажусь ему интересной и… сексуальной? Я давно теряю его и осознаю, на сколько все плохо, только сейчас. И, что удивительно, это случатся после слов студента, которого я терпеть не могу.