Горький вкус калины

Глава 4

Алина

Мое отражение в большой зеркальной дверце «течет» каплями конденсата, и не удержавшись, я пишу пальцем «Vive ut vivas» (Живи, чтобы жить). В пролегших следах на стекле я кажусь себе еще более нелепой – с закрученными полотенцем волосами, с синяком на виске и промокшим лейкопластырем. И это «чудо» тоже хочет жить…

В универе у нас был классный профессор по римскому праву. Он козырял латынью так, будто этот язык был его родным. Живи, чтобы жить… Одна из его любимых пословиц. Иван Германович… если не изменяет память, он был высоким эффектным брюнетом, немного прихрамывающим, но дважды в неделю, по средам и пятницам после лекций его встречала супруга. Яркий, блещущий прекрасным образованием, внимательный и непременно флиртующий. Казалось, его супруге есть, о чем волноваться… Только на выпускном я узнала, что этот человек еще в юности остался без ног… Он ходил на протезах, чуть выше бедра каждый. Попал под поезд, как и многие бесшабашные подростки баловался, цепляясь за электрички у депо. Чудовищный случай в прямом смысле слова отсек у этого мужчины практически все, возможности и мечты, физическую полноценность, но он нашел в себе силы вернуть все до единого. То, что другие считают данностью, он завоевывал, добивался кровью и потом, огромной психологической работой над собой, ломкой всех стереотипов и собственных комплексов.

Не знаю, почему он вспомнился мне сейчас… Наверное, смирившись, точнее приняв как данность, пребывание в этой роскошной квартире, я тоже в каком-то роде переломала кучу бревен, мешающих мне трезво смотреть на жизнь. Вот так, один на один перед зеркалом… я безумно устала быть слабой, загнанной, бояться оглянуться, жить, дышать. И дело не в постоянной денежной нужде. Я устала быть одна, и сражаться с этим миром, не выигрывая ни в чем. В любых чужих делах, но только не в собственных!

Дверь неожиданно открывается, и на меня уставляются черные как ночь глаза… Жадные, по-мужски похотливые, понятные. Приведя себя в порядок я более или менее напоминаю этому нуворишу женщину, и мы одни посреди шикарной ванной. Николас подходит, не разрывая зрительного контакта, и снимает кусочек пластыря с моего виска. Его руки опускаются на мои плечи, и привычный страх, боязнь быть использованной, поруганной улетучивается, ведь эти руки уже раздевали меня прошлой ночью. Из груди вырывается судорожный вздох, и полотенце смущенно падает к моим ногам. Колючий жар разбегается по всему телу, не только по щекам.

От соприкосновения с холодной кожей куртки соски мгновенно напрягаются, болезненно стягивая ореолы. Наверное, снова на лице слезы, потому что крупные грубые пальцы нежно оглаживают мои щеки, холодя кожу. Лицо здоровяка, знакомого и совершенно чужого, опасного как голодный зверь, приближается к моему, и губы несмело касаются моих. Всхлипнув, поддаюсь ему, отвечая на поцелуй и отдаваясь сильным объятиям. Аромат сигарет, легкий привкус спиртного и чего-то пряного мгновенно обостряют рецепторы, и мне приятна близость мужчины. Он не рассуждает, как я, не думает и не спрашивает, а подхватывает мое тело, укладывая через мгновение на постель. Из приоткрытой двери ванной в спальню проливается неяркий свет, касаясь края постели, и мы оказываемся практически в темноте, таинственной и возбуждающей. Так лучше, мои щеки не будут полыхать от стыда и по выражению глаз он не поймет моего страха, неопытности и нерешительности.

Волоски бороды покалывают мою шею, грудь, а язык творит невообразимые вещи с сосками, высекая искры возбуждения. Я так и не позволила себе после Сережи ни одного мужчины, и сейчас мое тело сходит с ума. Желание накрывает хлесткими волнами и отбивает остатки разума. Хочу, я впервые в жизни хочу малознакомого мужчину, которого к тому же боюсь. Острое напряжение в промежности заставляет выгнуться дугой в руках Николаса, и я слышу собственный низкий стон. Несдержанный, робкий, просящий прекратить сладкую муку. Он возвращается к моему лицу, оглаживая тело жесткими ладонями, и принимается глубоко целовать, хозяйничая во рту умелым языком. Я не вижу его лица, но по рычанию и рваному дыханию пониманию, на каком-то инстинктивном уровне чувствую, что ему это нравится. Пальцы трепещут между моих разведенных бедер и там, под ними невообразимо влажно…

Наши вздохи пересекает нетерпеливое шуршание одежды, которую мужчина стягивает с себя, небрежно бросая на пол. Широкая горячая грудь накрывает меня, даря приятную тяжесть. В бедро упирается каменный член, и сквозь болезненное возбуждение до меня долетают обрывки голоса разума. У меня нет с собой противозачаточных таблеток! Из всего содержимого сумочки уцелели только телефон и ключи от дома! Черт! Я не поняла, надел ли он презерватив! Николас скользит членом, обводя кругом лоно и размазывая влагу. Не решаюсь сказать, даже сформулировать не могу! Как идиотка колочусь в мучительной неге, прося развязки, облизывая зацелованные губы и подставляя себя пошлым ласкам, но не думаю о защите.

Он проникает в меня, погружаясь сначала не полностью, легким толчком. Вскрикнув, нечаянно вцепляюсь в мужские плечи ногтями, и тут же испугавшись, одергиваю пальцы. Напрягается, удерживая себя на локтях и продолжает меня целовать с неистовой силой, до боли в губах. Огромная плоть продолжает погружаться в меня, вызывая болезненное наслаждение и переполнение. Едва хватаю воздух, боясь резкой боли, но ее нет. Снова до умопомрачения, до слез, только желание, животное, накрывающее с головой, и резкие толчки, вжимающие меня в матрац. Выгибаюсь навстречу жаркой волне, охватившей меня с головой, и содрогаюсь от яркой вспышки, болезненной и сладкой, опрокидывающей меня в пьяную вату. Чувствую, что покрыта испариной, и сил нет даже открыть глаза. Для чего это в темноте?

- Не больно? – хрипловато спрашивает Николас, выдергивая меня из полусна.

- Не… - отвечаю, пытаясь понять, в какой позе я лежу. Сверху. Я лежу прямо на нем!

Шевельнувшись, понимаю, что его член все еще внутри, и подрагивает там! Я ни черта не понимаю, что будет дальше!

- Ника… - шепчу испуганно, но он, не собираясь отпускать, толкается внутрь снизу, притягивая меня за бедра.

- Я все еще голоден, девочка. – низкий бархатный баритон отдается в сознании растерянностью и новой жаркой волной, болезненно отдающей между ног. – И ты не против, да? – низкий шепот выкручивает во мне те самые винтики, что запускают тело вновь, независимо от мыслей.

Сказал, как отрезал, в тот же миг притянув меня к себе, продолжает трахать языком мой рот. Захваченное в плен тело отказывается противиться, и тугая пружина внизу живота натягивается, угрожая разорваться снова. Николас не спешит, сжимая мои бедра, разминая, рыча мне в рот своим желанием. Легко сбросив меня на постель, он перехватывает под животом и заставляет прогнуться, ставя на четвереньки. Мои волосы в беспорядке, влажные, прихватывает и оттягивает назад. Мне страшно до дрожи. Со мной так не обращались… Сережа, он никогда…

- Сладкая ты, Алина… Оху*но сладкая девочка! – Николас врывается в мое тело до упора, удерживая голову за волосы, второй рукой сжимая ягодицу.

Болезненно и очень много его внутри. Непомерно много! Перед глазами его огромные плечи, которыми он щеголял вчера, так какой же тогда орган? Мучительно грубо и сладко он трахает меня, не щадя, наконец, отпуская волосы. Пальцы накрывают мой к****р, потирая, кружа по влажным растянутым складочкам, и с криком я принимаюсь дрожать, обхватывать огромную плоть внутри себя. В мозгу разлетаются яркие вспышки, и тело становится мягким как желе. В несколько грубых ударов бедер мужчина достигает пика, ловко опаляя мою поясницу горячим семенем. Стон удовольствия, низкий и хрипловатый, ложится на слух приятной мелодией. Мне классно от того, что ему хорошо.

Тянет на подушку. Буквально падаю, чувствуя, как он чем-то стирает влагу со спины, набрасывая одеяло.

Последнее, что я запомнила в тот вечер, легкое касание к лицу. Убрал влажную прядь со щеки. Его грубость и напор теперь кажутся желанными и понятными. Он просто мужчина, возбужденный, желающий взять и подарить удовольствие взамен. Как я решилась на эту близость? Глупая-глупая Алина, каким будет утро, страшно представить…

Не помню, просыпалась ли ночью, но было жарко. Настолько, что ворочалась, находясь в каком-то полусне, полудреме, чувствуя, как меня периодически обнимают сильные руки, наваливающиеся на меня приятной тяжестью. Я помнила все, что случилось, и свою слабость, и свое сумасшедшее возбуждение, не отпускавшее никак, и знала, что мужчина рядом. Мое нелепое желание, возникшее на фоне стресса, страха и черт еще знает чего, не желало вписываться в рамки разумного и профессионального поведения. Между мной и этим Николасом нет ничего общего, и как обходить тему этой ночи? И как потом… и что теперь…

Просыпаюсь одна на широкой постели, закрученная в одеяло по самые уши и с диким восстанием волос, аж дотрагиваться до головы страшно. Прислушиваясь, тихо встаю, и подбирая с пола полотенце, скрываюсь в ванной. На туалетном столике у красивой черной чаши-раковины несколько картонных пакетиков. Прикусываю губу, глупо улыбаясь. Да, с возможностями Николаса он вполне мог сделать так, чтобы я чувствовала себя комфортно. Баночки с кремами, шампунем, свернутые изящными лепестками белоснежные полотенца для лица и волос, маникюрный наборчик… На полочке замечаю фен. Так это ж я сейчас человеком стану! Отбрасывая нытье своих совестливых тараканов по поводу секса без любви, я принимаюсь приводить себя в порядок с бурлящим внутри желанием, и уже через полчаса выбираюсь на свет божий… с красиво уложенной головой и ухоженным лицом. Правда, синеву на виске «отменить» не удалось, зато взгляд стал свежим, и самочувствие наполнилось давно забытыми оттенками уверенности.

Воровато крадусь в кухню, запахивая полы спортивной толстовки… Почему-то не сомневаюсь, что сейчас Николас не один, или его нет в доме вообще. Выглядывая из-за угла, замечаю двух мужчин, занявших мягкий уголок. Николас восседает на диване, закинув ногу на ногу, а рядом с ним другой мужчина в ярко синей рубашке с расстегнутым воротом. Мой ночной любовник бросает на меня короткий взгляд, но чувствую, как подмечает все детали. На нем расстегнутая белая рубашка с закатанными рукавами, подчеркивающими его крупные предплечья. Не успевая «переварить» эту информацию, как обращаю внимание на незнакомца…

От его жгучего взгляда по телу пробегает горячая волна, застывая на щеках нездоровым румянцем.

- Здрасьте, девушка! – нагленько произносит приятным запоминающимся голосом. И почему я не бегу прочь от этой… парочки? Они выглядят как закадычные дружки!

- Здравствуйте, - бубню в ответ непослушными губами.

- Марс, не пугай мне юриста. Ей еще работать… - укоризненно говорит Николас, подзывая меня кивком. – Вот тебе еще материалы, - он кладет мне в руки несколько бумаг. – Еда, вода, водка, кофе, и еще – уйми этого зверя, ради бога! Бесит, мрак! – манерно мотает головой.

- К-кого? – изумленно спрашиваю, не понимая, но по-дурацки перевожу взгляд на этого… Марса.

- Не Марса, дорогая, а его! – он указывает на открытую, но черную крышку ноута, забытого вчера на барной стойке. – Хрюкает каждые три минуты, башка гудит.

Охнув, я бросаюсь к монитору, активируя его. Подписка в деле оформлена электронно, и там просто валятся судебные акты! Принимаюсь быстро щелкать клавишами, раскладывая скаченные документы на рабочем столе, не замечая, как рядом со мной смущенно появляется чашка с капучино.