Горький вкус калины

Глава 6

Алина

Мой греческий бог с обильной щетиной выглядит по-прежнему уставшим, хотя бесы в его глазах поплясывают у костра. И чего так разглядывает? Чувствую себя той счастливой дурочкой, с кучей насекомых в животе и в голове. Его чувственная мужественность в купе с грубой брутальностью просто отшибают мне верхнюю чакру, превращая из юриста в какую-то похотливую девицу! Бьюсь об заклад, что если так пойдет и дальше, то пункты первый и второй статьи шестьдесят два, точка два закона о банкротстве скоро не смогу различать…

- Соврешь? – напряженно.

- Да, я вынуждена. Не пугать же маму-Олю, что живу и работаю в плену? – хихикаю от собственной несуразицы, укладывая руки лодочкой. – Вы не пойдете со мной, надеюсь?

- Нет, Паша пойдет. Подождет в подъезде. – прищуривается. – А ты можешь сделать одолжение?

- Да, наверное…

- Раз уж ты у нас теперь просвещенная, то знаешь, как меня зовут, и это точно не «вы»… - он тянется указательным пальцем к молнии на моей толстовке, и дождавшись, когда я уставлюсь на этот палец, проводит подушечкой по нижней губы. – С учетом последних событий… - добавляет, низко и пространно. – Пожалуй, я сам тебя провожу.

- О-ох, - вырывается невольно, то ли от его интимного прикосновения, то ли от возможной встречи с моей тетей. Этого еще не хватало… - Не спорю!

Поднимаю руки кверху, демонстрируя капитуляцию, в то время как ладонь Николаса скользит вниз по моей шее и оглаживает грудь. Невольно, просто потому что изначально ее путь был задуман именно по этой части моего тела. Щеки мгновенно вспыхивают, и ресницы принимаются глупо трепетать, выдавая меня с головой.

- Штаны давит от твоего смущения. Побыстрее там у тетки, - глухо отзывается Николас, укладывая руки на груди. – Ты сегодня все отправила?

- Н-да, конечно! – с удовольствием подхватываю не тонкую тему, принимаясь рассказывать, какие документы составила и отправила в систему суда.

Мне кажется, что он слабо слушает, или же мысли заняты другим. Просто поглядывает на меня, соглашаясь короткими кивками, но темные глаза то и дело соскальзывают на мои губы. Кое-как отчитавшись, замираю, в такт остановившейся машине. Я помню, что это черный-пречерный лексус с четырьмя поблескивающими выхлопными трубами. Пожалуй, мои познания в тачках на этом заканчиваются. А вот салон мне знаком. Теперь он чистый…

* * *

Проникновенные и просящие глаза тети не давали мне покоя. Много раз задумывалась, почему так и не называла ее просто мамой… Мама Оля…Недотрога, недоверчивая, целеустремленная, я неожиданно раскисла и обняла ее.

- Да, я работаю на сложного человека, но он должен заплатить. Правда, дело сложное… - выдыхаю, прижимаясь к родному человеку. Единственному, кто остался у меня из родственников. – Не волнуйся, мама Оля. Мы справимся. Ты только сама держись, ладно?

- Д-да, - слезливо кивает, - Чтобы я без тебя делала, доченька! Как же ты одна все…

- Не волнуйся, он хороший, - добавляю для успокоения, но тетя только хватается за сердце, отпрянув и глядя на меня недоверчиво. – С богатеями не будет тебе добра! Попользует и выбросит, как этот твой…

- Мам Оль!

- А что, не правда? Сколько слез ты пролила, а все без толку!

- Чтобы побеждать, нужно и проигрывать уметь. Мне теперь от людей шарахаться что ли? – недовольно бурчу, складывая стопочкой джинсы и пару кофточек. – Встречаться – это не дьяволу душу продавать.

- Складывалось бы еще так, как ты поешь! – качает головой с укором.

Мы чуть не поссорились с тетей на этой почве. Мне тяжело дался разрыв с Сережей, но даже сейчас, в своем нынешнем зыбком положении я чувствую совсем иной расклад. Стала взрослее, да и Николас, никак не могу называть его иначе, не мальчишка, чтобы рисовать замки из песка, а потом их героически рушить. Секс означает именно секс, а не розовых единорожек с обручальными кольцами, и с нашим невосполнимым разрывом в счете, в образе жизни и мыслей, доступен именно он. Зато какой… Все парни, мужчины и мимолетные представители мужского пола были обречены на выбраковку на фоне Николаса, ведь они вызывали приступ сытости фальшью, а еще… мне никогда не было так спокойно, как рядом с этим здоровяком. Решилась сама перейти черту и шагнув, не пожалела еще ни минуты. Правда, изысканное лакомство для прагматика, и отсутствие ретуши в поступках мужчины и есть то самое-самое. Настоящего хочется, а не картонного… А если и картонного, то с тем, кто способен придать красок и серой скале…

Когда я вышла из подъезда, Паша придержал меня локтем, указывая, чтобы шла на два шага позади него. Не стала задаваться этим вопросом, потому что повалялась уже в осенних листьях с грязью, и мужчинам, собственно, виднее, куда они стреляют, кого хватают через забор… Николас ждал у машины, опершись о капот Лексуса и держа руки в карманах брюк. Хорошо, что окна квартиры выходят на другую сторону дома. Не хочу, чтобы моего «работодателя» видели близкие. Он ведь реально похож на бандита.

Город уже пару дней как попрощался с осенью и оделся в мохнатое первоснежное покрывало. Там, где оно лежало не тронутым, снежный пух казался белым-белым на фоне чернеющих стволов деревьев. Рубашка Николаса была такой же, и крупные плечи натягивали ткань. Все же красивый мужчина, и он заинтересованно разглядывал меня, идущую навстречу. Великан и белоснежка… с повисшими длинными рукавами кожанки. Мне почудилось на мгновение, что этот эпитет подошел бы нам, взгляни со стороны.

В салоне по-прежнему тепло и уютно. Мне хочется спать, но взираю на город за окном, ведь я совсем недавно спустилась из своей башни заточения.

- Отпускай машину сопровождения. Мы на месте. – глухо говорит Николас во всенепременный гаджет. К тете я каталась с эскортом?

Внимание к своей персоне балует, но я не собираюсь забывать, кто я и почему торчу в этой прекрасной квартире…

- Ждем оглашения. – победоносно выдаю, приближаясь к Сергею. Его близость дурманит меня как девчонку. Темно-синий костюм и белоснежная рубашка куплены не в сегменте масс-маркет. Мой мужчина ведет свой бизнес, и рядом с ним я, конечно же, чувствую себя королевой.

Ладони ложатся на мою талию, и по телу пробегает приятная волна. Люди в коридоре не замечают нас, и я позволяю себе эту вольность. Заседание судебной коллегии завершилось в мою пользу, и я здорово помогла своему любимому. Заслужил ли он? Мне все равно, ведь мое сердце слепо, бессовестно слепо уже год, пока я купаюсь в его внимании и любви! Аромат лосьона щекочет ноздри, и мне так хочется обнять своего «клиента!»

- Ты молодец, моя девочка. – виновато говорит, сжимая ладонями мои предплечья. – Так и должно было случится. Ты классный профи…

- Пройдите на оглашение! – врезается в нашу беседу секретарь заседания, молодой парень, напрочь лишенный такта. Немудрено! В кулуарах арбитражного суда столицы невозможно быть вежливым или воспитанным. На разбор полетов выделено две-три минуты, и люди толпятся в коридорах, образуя настоящие «перестроечные» очереди. Что уж говорить о работниках самих судов? Их также выматывает людской поток и бесконечно стрекотание колесиков железных корзин, в которых перемещаются дела, многотомными изданиями, сваленными в кучу…

Нехотя разворачиваюсь и следую в зал заседания, получая на руки документы и выслушивая «ожидаемый» приговор. Дело было объемным, но без особых подковырок. Я справилась! Выпархиваю обратно к Сергею, улыбаясь во все тридцать два и шутливо хлопая его своим паспортом по плечу.

- Отметим?

- Н-нет, Алин. Я должен… - вот тут я действительно обретаю серьезность, поскольку никогда еще не видела Сергея в таком настроении… Передо мной неожиданно оказывается совершенно незнакомый человек. Смущенно-испуганные, непонятные глаза стараются избегать смотреть на меня прямо, а еще он складывает руки в замок на груди. – Мне не просто. Прости. Мы не можем больше… встречаться.

Три фразы, как три удара хлыста щелкают по мне, вынуждая вздрогнуть. Хлопая глазами, я проворачиваю их в голове, пытаясь увязать с событиями сегодняшнего дня, и не могу! Как это решение пришло ему в голову? Почему? Еще утром я была самой счастливой женщиной в этом мегаполисе!

- Почему? – из меня вырывается грубое рычание, перехватывающее дыхание. Хочу закашляться и не могу. Воздух застревает во мне и в глаза лезет неприятная влага.

- Так должно быть. – кадык дергается на мощной шее, и любимые синие глаза темнеют до оттенка грозового неба.

Значит, все? Я выиграла для него дело и все? Как от удара тока меня ведет в сторону, и силясь не рухнуть на сидящих в ряд людей, я бреду по коридору. Крепкая рука подхватывает меня за талию.

- Пусти, - цежу сквозь сжатые зубы, проклиная свою наивность и доверчивость.

- Это не из-за дела, Алин. Все сложно. – звучит виновато и предательски уверенным голосом.

- Да. Знаю. – шарахаюсь в сторону, буквально ныряя в помещение буфета.

Горячий чай, вода. Потом чашка кофе. Я все ждала, когда смогу дышать так, чтобы чувствовать воздух, но все бесполезно. Словно меня отравили его слова, и с каждой минутой я все ближе к критической точке – смерти! Я жду ее и не могу дождаться, троекратно усиливая сердцебиение, но день тянется бесконечно.

Пройдясь после суда по улице и добравшись до дома, я начинаю понимать, что моя фантазийная история с сумасшедшей любовью просто кончилась, как и положено любой сказке. Только вместо «долго и счастливо» вышло порознь, и теперь мне предстоит научиться жить без него… Едва не падаю в прихожей, споткнувшись о сумку, оставленную тетей.

- Алиночка… - шепчет она, надвигаясь на меня из кухни. – Костя… Костя…

- Что, Костя, тетя Оля? – пугаюсь и немного трезвею от своего дикого хмеля. – Что это?

Ее дрожащие руки протягивают мне бумаги, и с первых строчек я чувствую, как оседаю по стене на пол. Пробежав глазами суровый договор, я возвращаюсь к датам…

- Кто это принес? – мой голос звучит дребезжащим оттенком металла.

- Коллекторы, они приходили… - слезы потекли из испуганных глаз женщины, вырастившей меня как родную дочь.

- Телефон оставили? Какое агентство? – дурацкие вопросы, ведь я все прочитала сама.

- Нет, Алин… Как он мог так с нами?

- Мог, не мог, теперь нужно разбираться с этим! – шлепаю договор рядом с собой на пол, тяжело поднимаясь. Я сегодня придавила каблуком ангела? Что за день? Устало плетусь в кухню, стягивая по пути обувь. – Ты понимаешь, что это значит? – говорю тихо, приводя мысли хоть в какой-то порядок.

- Он заложил свою долю в квартире, и теперь…

- Теперь прошло много времени, чтобы что-то можно было исправить, - зло бросаю, упираясь руками в подоконник. Когда долг по процентам ставится равен основной сумме… Я столько уже билась над загадкой брата, оббила столько дверей, подала множество документов! Когда же прекратят преследовать его долги!