Великое Делание-2, или Битва за Пентатерру

XV

    Озадаченный, я стоял, не зная, что и сказать. Мои думы прервал священник. Повинуясь его нетерпеливому жесту, я вышел.

    Медленно, тяжеловесно спустился я по истёртым множеством ног ступенькам на первый этаж. В зале, откуда едва успели убрать трупы, царил беспорядок. Перевёрнутые столы, сломанные стулья, разбитая посуда – всё это живо напоминало о прошедшей недавно смертельной схватке. Помню, что меня особенно поразил вид хлебной горбушки, лежащей в луже крови.

    Напоминание о католическом таинстве причастия оживило в памяти моей картины из прошлой жизни. Газовые плиты, электрические лампы, телефонная связь, радио- и телевизионные приёмники, автотранспорт – всё это осталось где-то там, в далёком мире, который сейчас казался причудливым и необычным.

    - Дю Граццон, хорошо, что вы здесь, – пророкотал хорошо знакомый мне голос. – Вам придётся ответить на некоторые мои вопросы, возможно, даже объясниться.

    Я быстро нашёл взглядом Этельвульта Ладжори. Тот восседал на одном из стульев, его окружала личная охрана, бездушные и хладнокровные убийцы. Напоенные ненавистью, их взгляды буквально сверлили меня, челюсти двигались взад-вперёд, словно уже перемалывали мою плоть, а руки алчно тянулись ко мне, готовые растерзать на куски.

    На мгновение я ощутил страх, обычный страх простого человека, опасающегося за собственную жизнь. Этот мир становился слишком реальным, я давно перестал воспринимать его как сон или забавную игру. Одновременно пришло и понимание серьёзности происходящего. Здесь мне, Боэмунду дю Граццону, предстоит состариться и умереть, и я обязан заботиться о себе.

    Рука моя сжала эфес шпаги; я почувствовал себя более уверенно. Пусть обвиняют меня! Я не убил никого, кроме нескольких закоренелых преступников.

    Они действительно набросились на меня, Ладжори и парочка других Советников, стоило лишь сказать: «Здравствуйте!». Я сказал в свою защиту немало слов, в том и числе и пару-тройку крепких выражений,  которых наслушался от моряков во время давешнего круиза. Страсти накалились так, что мы уже начали подкручивать усы, мерить друг друга недвусмысленными взглядами и понемногу проверять, хорошо ли лежится оружию в ножнах.

    Рикхар и Фальканд, отделавшиеся всего лишь царапинами и лёгкими ранениями, находились здесь же. Они выступили в мою защиту, и до новой битвы не дошло лишь по причине извечной трусости Советников.

    Ладжори, однако, никто бы не назвал простаком. Так и не встав со стула, он, скривившись, принял мои объяснения. Он согласился, что я нашёл убийцу Аллана, он не спорил с моими обвинениями в адрес правоохранителей Района Прядильщиков, он признавал за ними такие грешки, как лень, праздность и коррупция. Он не оспаривал моё право зайти в любое заведение, включая чайную на Покосившейся улице. Даже у******о одиннадцати любителей небесного лотоса – ещё двое находилось при смерти – его не волновало.

     - Однако вы, дю Граццон, допустили непростительную ошибку. – Пальцы Ладжори, унизанные перстнями, взметнулись едва ли не к самому моему лицу. – Вы решили, что способны решать подобные вопросы самостоятельно! И, как видите, ошиблись! Вы жестоко просчитались! Погибли посторонние, пусть и не самые законопослушные, граждане – но всё равно налогоплательщики! Погиб ваш друг, великолепный офицер Негер, способный в будущем стать даже капитаном галеона!

    Я бы устыдился, если бы не проходил через подобное ранее. Система среднего и высшего образования делает человека резистентным к нападкам учителей. Менторский тон Ладжори смешил меня, вчерашнего революционера.

    Лёгкая улыбка, вероятно, тронула черты моего лица, так как Ладжори не выдержал. Вскочив, он, совершенно взбешённый, перешёл на крик.

    - Я кажусь тебе смешным? Сопляк, что ты о себе возомнил?! – Тёмное, загорелое лицо Первого Советника побагровело. – У тебя есть время до похорон Негера, чтобы раскрыть у******о – потом я просто отдам тебя под суд!

    Ситуация не показалась мне угрожающей. Наоборот, я пребывал в приподнятом настроении. Хлопоты и страхи улетучились, так как терять мне оставалось всё меньше.

    - Могу ли я вести розыск в иных Районах, кроме Дощатого Причала?

    - Не как Ключник! – Ладжори выпучил на меня свои тёмные глаза. – Можешь посещать все притоны, вижу, тебе они нравятся! Если зарежешь при этом какого-нибудь воришку или погибнешь сам – пожалуйста, никто и не расплачется!

    Я пожал плечами. Разве трудно раскрыть преступление, когда есть орудие убийства, а главный подозреваемый не то что пойман – убит?

4    Я имел два дня – похороны Джордано, согласно древнему обычаю, назначили на третий день после смерти – на раскрытие вроде как уже и раскрытого убийства. Всё же Ладжори требовал убедительных доказательств; возможно, на него давили в Совете, а может, он просто хотел дать мне возможность отличиться.

    Все дела в Дощатом Причале я передал Бадоли; теперь я мог сконцентрироваться на расследовании.

    Встав поутру и не без усилия над собой проглотив завтрак – аппетит почему-то покинул меня, – я запил его большой кружкой едва тёплого, жидкого кофе и отправился в Скобяной Район. Джувейн и Фродгер следовали за мной молчаливыми тенями.

    Нам предстояло пройти на запад и северо-запад около километра. Значительная часть этого пути пролегала по набережной, и я, человек нездешний, несомненно, совершил промашку, выбрав такой маршрут. Сильный ветер гнал по морю зыбь, и волны били в волнорезы и насыпи со всей возможной силой. Неоднократно обдавало нас солёной водой, и мои телохранители, должно быть, молча проклинали мою недальновидность.

    День выдался неожиданно холодный и пасмурный, и, промокнув, мы, конечно, изрядно продрогли. Кутаясь в плащ, я слышал барабанную дробь, выбиваемую моими зубами. Наконец, когда путь наш стал петлять в кривых проулках, пытка эта несколько облегчилась.

    Скобяной Район окутывали клубы чёрного дыма – то пыхтели сотни кузниц Пентатерры, выплавляющих сталь, бронзу, латунь и прочие сплавы и металлы. Совсем немного времени понадобилось нам, чтобы найти мануфактуру Лерано – длинный низкий цех из красного кирпича, крытый жёлтой черепицей. Впрочем, и стены, и крышу покрывал толстый слой чёрной копоти, из-под которой их первоначальные цвета едва просматривались.

    Советника Лерано на месте не оказалось, что и неудивительно – всё его время занимала работа в Консиларии. Я уже было выругался, совершенно утратив веру в самого себя и свои умственные способности, но приказчик – низкорослый сухощавый мужик с нестриженными русыми волосами – вдруг заговорил.

    - Вы, тем не менее, обратились по адресу, ведь кинжал выковали здесь – по предварительному заказу; его купили не в лавке. Вот типовая в таких случаях метка.

    Палец с грязным ногтём указал на головку черена.

    - Видите дату? – почти четыре года назад. Тогда Эдуардо Дуилло заказал доспехи, шпагу и этот кинжал по случаю совершеннолетия своего сына, Толия.

    Приказчик – его звали Николо – рассмеялся.

    - Знаменитый по-своему клинок. Я даже догадываюсь, как он у вас оказался – вы ведь приятель Фальканда Майо, верно?

    Он вновь рассмеялся, словно речь шла о чём-то жутко смешном – и к тому же всем известном.

    - Томазо, поди сюда! – От одного из раскалённых до вишнёвого цвета кузнечных горнов отошёл чумазый мастер в кожаном фартуке. – Смотри, твой кинжал – тот самый!

    Они смеялись уже вместе. Я почувствовал раздражение, ведь не знал этого анекдота.

    - А вы не знаете?! – Приказчик зашёлся в очередном приступе смеха. – Толий проткнул этим кинжалом бедро Фальканда два года назад – тот так и сбежал с клинком в ноге. Толий кричал ему вслед, что он может оставить нож себе.

    - А что суд?

    Приказчик умолк.

    - Мы люди маленькие, – ответил он как можно более серьёзным тоном. – Майо не подавали в суд – или их иск не удовлетворили, я толком не помню. Фальканд тогда потерял уважение публики, понимаете?

    Я почувствовал, что начинаю понимать.

    - Вы ничего не напутали? – Николо отскочил и замахал на меня руками. – Что вы, как можно! Кинжал тот самый – узнаёшь, Томазо?

    Мастер, нахмурившись, повертел кинжал – и кивнул.

    - Я ковал, отлично помню. По серебру работал Джованни. Джованни!

    Подошёл ещё один мастер, в таком же, как у Томазо, кожаном фартуке, и такой же чумазый, только более кряжистого сложения.

    - Гарпию я делал, узнаю её. – Он почесал в затылке. – Да, помню дату. Это ведь он, тот самый?

    - Да – представляешь? – Они расхохотались уже втроём.

    Пробормотав какие-то дежурные фразы благодарности и прощания, я удалился в крайнем смятении. Мы шли по каменным, местами немощёным улочкам, во всех случаях залитых грязью, ругались сквозь зубы – опять начался дождь, – а я мучился в догадках.

    Каким образом в этом убийстве оказался замешан Фальканд?

5    Пребывая в полном смятении духа, я вернулся в Муниципий Дощатого Причала. Рассеянно выслушав отчёт Бадоли, я отослал его нетерпеливым жестом. Мне во что бы то ни стало требовалось побыть одному и всё обдумать.

    Сомнения, этот всегдашний спутник инфантильных, напичканных моралью натур, терзали меня. Я разрывался между требованиями долга и дружескими чувствами, искренней симпатией, которую питал к Фальканду.

    Не он ли убил Аллана? Если не он, то зачем снабдил душегуба, карлика Лодовико, кинжалом с гарпией Дуилло?

    Месть – вот очевидный ответ. Семьи Майо и Дуилло враждуют, и убийца, оплаченный Фалькандом, мог оставить на месте преступления приметное оружие, чтобы бросить на кровников тень.

    А убийца ли? Может, клинок подбросил грузчик Равено, обнаруживший тело – или даже кто-то из моих рундаширов, привыкший оказывать Фальканду услуги? Может, кинжал давно украден у Фальканда – или он продал его, потерял, в конце концов?

    Да и отнюдь не обязательно Аллана убили этим кинжалом – факт, что его обнаружили рядом с трупом, ещё ничего не доказывает.

    Хотя Лодовико и впрямь оказался убийцей – он-то и застрелил Джордано, – это не значит, что он убил Аллана. Эту личину он мог получить даже против своей воли, в результате чьего-то колдовства.

    У меня разболелась голова. Я встал, нервно прошёлся взад-вперёд – и не придумал ничего лучше, кроме как закурить. Закинув ноги на стол, я пускал кольца дыма в потолок и размышлял обо всех этих внушающих ужас событиях, пока не почувствовал, что мысли мои начали ходить кругами.

    Вполне объяснимые душевные колебания владели мной. Чтобы как-то у***ь время, необходимое для принятия решения, я взял одну из книг Виймане и начал листать её. Читал невнимательно, то и дело переворачивая страницы – но вдруг обнаружил нечто, заинтересовавшее меня!

    Это казалось невероятным, но я, похоже, нащупал нить, которая позволит мне распутать весь чёртов клубок!

    Весело мурлыча под нос, я набросил на плечи всё ещё сырой плащ и вышел за дверь. Фродгер и Джувейн, узнав, куда мы направляемся, едва смогли скрыть удивление.

    На сей раз мы, впрочем, наняли лодку, практически ничем не отличавшуюся от прославленных венецианских гондол.

    Николо, если моё, второе за день, посещение и стало для него сюрпризом, выглядел невозмутимым. Выслушав меня, он подозвал Томазо и пересказал ему; эти двое переглянулись – и сказали, что выполнят всё в срок. Я нарисовал им всё на куске пергамента и повторил, что срочность имеет большое значение; они согласно кивнули.

    - Сто дин-динов, господин Ключник. – Я дал половину суммы – уверен, завышенной – авансом. – Завтра после полудня.

    - Сделаем, господин Ключник, – повторил Николо. – Клеймо Лерано своих денег стоит. Интересное всё-таки устройство. Странно, что до такого раньше никто не додумался.