Великое Делание-2, или Битва за Пентатерру

XI

    - Мы добились главного успеха на пути к нашей заветной цели, – начал Ладжори. – Регил Дуилло, этот проклятый паразит, сдался в обмен на помилование и пожизненное изгнание для своих родственников. Его ожидает справедливый суд!..

    Ну, и далее в том же духе. Власть, очевидно, являлась манией, всегда и везде следовавшей по пятам за Ладжори, не исключая перерывов на сон и обед и визитов в сортир. Что ж, разве это плохо – разделить сопутствующий таким замыслам успех?

    Несмотря на то, что иллюзии о справедливости законов, по которым устроен мир,  давно оставили меня, я почувствовал себя неловко. В моём возрасте непросто вот так сразу стать политиком и подлецом, ещё и крупного калибра.

    Не исключено, что Ладжори, обладавшего тонким нюхом на людей, именно это и коробило.

    - … Сейчас, когда накануне решающих столкновений выпала короткая передышка, нам необходимо всячески укрепить нашу власть…

    Власть! Я знал, что он проболтается! Как пить дать слово это набатом бьёт в его уши днём и ночью.

    - … и лучшим способом для этого является завоевание доверия простого люда. Я предлагаю списать некоторые типы долгов, особенно по подушному налогу, которые Совет неспособен взыскать – любое другое решение лишь восстановит против нас народ.

    - И где мы возьмём деньги? – перебил Гизульт Майо, сухопарый, седой как лунь старик. – Я только на взятки потратил более ста тысяч!

    В ответном взгляде Ладжори читались откровенная неприязнь и раздражение.

    - Гизульт, я предоставлю тебе возможность  высказаться. Сейчас лишь скажу, что поддержка народа для нас важнее нескольких дин-динов. Запланированные реформы едва ли пройдут, если взбунтуется чернь – тебе ли этого не знать?

    Старик Майо кивнул, неохотно соглашаясь.

    - И в такой момент рука убийцы – уверен, наёмного – уносит жизнь мальчишки, тянувшего цилиндрики с записками! Вы думаете, это совпадение? Только представьте себе, какие пойдут слухи!

    Слухи и впрямь ходили – я, занимаясь расследованием, имел о них исчерпывающую информацию. Распалившееся воображение народных масс рисовало самые непривлекательные картины, и наши недруги, до поры до времени затаившиеся, пытались использовать данную историю, чтобы дискредитировать власть.

    Впрочем, я бы не торопился называть мальчишку мёртвым, не имея достаточных тому доказательств. Я даже так и заявил, несмотря на то, что слова мне никто не предоставлял.

    Ладжори на сей раз не постеснялся в выражениях, требуя от меня заткнуться, раз мне не давали слова.

    - Ребёнок мёртв – в этом следует отдавать себе отчёт. Он наверняка погиб, и смерть его попытаются использовать против нас; никто не уходит из семьи в таком возрасте и в подобных обстоятельствах, тут и говорить не о чем. И сейчас нам следует обсудить возможности использовать расследование как оружие, способное упрочить нашу победу.

    Присутствующие закивали; на некоторых лицах я заметил циничные ухмылки. Эти люди совершенствовали своё искусство интриги десятилетиями – и сразу же обрадовались предложению Ладжори.

    В этот раз я попросил слова – и, несмотря на откровенное изумление Ладжори, мне его предоставили.

    - Ситуация с расследованием крайне неоднозначная – Аллана видели в нескольких местах надёжные свидетели. Он не спешит возвращаться к родителям и ведёт себя так, будто он – взрослый.

    Ладжори переглянулся с Майо и Виченто, больше ни с кем. Эти трое, как я понял, образовали триумвират. Интересно, как далеко зайдёт неизбежная конфронтация с Баймонти и Градено?

    - Ты ещё очень молод, Боэмунд, – ответил, наконец, Ладжори. – Слухи эти не могут не быть ложными. Уверен, труп обнаружится, и вопрос лишь в том, стоит ли скрыть его, или…

    Ладжори умолк и обвёл Совет напряжённым взглядом. Дождавшись от каждого присутствующего молчаливого кивка, он посмотрел мне в глаза.

    - Мальчик этот, пусть и невольно, лишил семейство Дуилло, да и многие другие богатые фамилии, власти и источников дохода, кое-кого – даже жизни. Конечно, они решили отомстить – и улики тому обнаружатся, если, конечно, следователь – не полный идиот. Ты меня понимаешь?

    На последнем слове он сделал столь явное ударение, что любой бы понял. Мне, однако, хотелось добавить ещё кое-что.

    - Расследуя дело, Первый Советник, я заподозрил, что преступление – у******о ли, п*******е ли – могли совершить в другом Районе, в то время как я скован по рукам и ногам рядом совершенно неуместных предписаний…

    - Узурпатор! – прогремел Виченто. К этому восклицанию, совершенно неожиданному для меня, присоединились и голоса некоторых других из присутствовавших вельмож.

    Гизульт Майо снисходительно улыбнулся – улыбка едва поместилась на его узком, морщинистом лице.

    - Молодой человек просто не знает наших законов.

    Ладжори хмуро кивнул.

    - Ключник Дощатого Причала дю Граццон! – Он яростно сверлил меня взглядом. – Потрудитесь изучить и исполнять наши законы! И знайте: вы не имеете ни малейшего права проводить официальное расследование за пределами Дощатого Причала, как не имеете и права использовать для этого ваших подчинённых. К сожалению, эти же законы не позволяют мне вот так сразу, в считанные дни после назначения, сменить вас более толковым человеком – или провести расследование самому. Устои нашего общества, направленные против любых возможных попыток узурпации власти, освящены веками, и никто не сможет защитить вас, если вы посягнёте на святое!

    Я согласно кивнул; у меня также сложилось впечатление, что данные традиции можно обойти. Ладжори практически тотчас же отослал меня, объяснив, что остальные вопросы, стоящие на повестке дня, моей персоны не касаются.

    Распрощавшись, я заторопился к выходу из Консилария. Тем не менее, вскоре меня догнал Фальканд. Свежеиспечённый Советник, опасливо озираясь по сторонам, приглушенным голосом сообщил, что готов оказать помощь.

    - Какую именно? – Следуя его примеру, я прикрыл рот плащом: голос мой исказился, а слова разносились не далее, чем на полшага.

    - У тебя есть друзья, Боэмунд, благодари за это Единого. Мы вполне можем составить тебе компанию, если ты пожелаешь наведаться в соседний Район.

    Я благодарно сжал его руку, как всегда, сухую, холодную. Покинув Консиларий, я вновь взял коляску и молча, не обращая внимания на разговоры телохранителей, отправился в свой Муниципий. Дурные предчувствия томили меня.

    Что-то подсказывало: случилось нечто необычайно важное, и я обязан объявиться на службе как можно скорее.

    - Быстрее! – подгонял я извозчика, всё того же мужлана с кислым выражением лица и алым пером на шляпе. – Не щади лошадей, я плачу вдвое!

    Щёлкнул кнут, и кони, заржав, понеслись. Мы ехали столь быстро, что я побаивался смотреть вперёд – казалось, вот-вот мы растопчем какого-нибудь пешехода. Люди, изрыгая проклятия, поспешно разбегались с нашего пути.

    Беспокойство моё росло с каждой минутой. Ветер свистел в ушах; мимо мелькали дома, я едва успевал подмечать их номера, меняющиеся, будто в калейдоскопе.

    Вот показался Муниципий. Я торопливо взбежал по ступеням на второй этаж; едва войдя в кабинет, потребовал от Бадоли срочный доклад о новостях. Действительно, предчувствия не обманули меня: произошло событие из разряда исключительно важных.

    Обнаружилось тело Аллана Кунне.

8    Смерть никого не красит, особенно маленьких детей. Душа мальчика пребывала в загробном мире, если таковой существует, конечно, уже несколько дней, и тело демонстрировало все неизбежные в таких случая признаки разложения.

    Труп нашли в Слепом проулке, почти на самом углу одной из многочисленных площадей города, Коралловой. Она и впрямь носила красноватый оттенок – как говорили, от пурпурного красителя, добываемого из одного вида моллюска. Работники цеха обычно занимались своим трудом прямо на столах, выставленных на свежем воздухе, вследствие чего площадь и получила такой окрас. За городской стеной, всего в сотне метров, высились целые горы отходов этого вида производства, а на самой площади царило отвратительное, неистребимое зловоние.

    - Когда трупы опасаются выбрасывать в каналы или попросту не имеют такой возможности, их стаскивают сюда. – Бадоли поморщился – видимо, он стыдился того, что сам не догадался проверить в этом месте. – Здешняя вонь перекроет что угодно, а крысы быстро покончат с плотью.   

    Я не стал спрашивать, откуда он знает, что здесь выбрасывают трупы. Приблизившись, я наклонился над маленьким, в испачканной непритязательной  одежде, тельцем. Тяжёлый, чуть приторный запах разлагающейся плоти, пощекотал мои ноздри; я едва сдержал рвоту. Пустые, почерневшие глазницы уставились на меня жутким взглядом. Лицо, местами уже обглоданное самыми многочисленными из горожан – крысами, – всё же оказалось вполне узнаваемым.  

    Я кивнул Бадоли – речь действительно шла об Аллане. Мой субалтерн немедленно укрыл тело мешковиной. Я осмотрелся: вокруг уже собирались зеваки; некоторые люди, переговаривались, указывали на нас пальцами. Несмотря на вооружённую охрану, нам не следовало здесь задерживаться: в последнее время простолюдины утратили всяческое почтение к властям.

    Бадоли задумчиво потеребил рукоять шпаги:

    - Обнаружил портовый грузчик, некий Равено. Поутру он проходил мимо – шёл то ли на работу, то ли наоборот, его трудно понять. Труп лежал рядом с кучей отбросов, небрежно прикрытый этой же дерюгой – и уже большей частью заваленный мусором. Равено увидел башмачок, торчащий из кучи отходов, и, любопытствуя, потянул на себя…

    Я кивнул, чувствуя, как во мне закипает гнев.

    - Зачем он потянул башмачок – у него что, тот же размер?

    Бадоли развёл руками.

    - Трудно сказать. Говорит, у него маленькие дети, возможно, есть и сын такого же возраста – а может, простое любопытство. Хотите с ним переговорить?

    Я отрицательно мотнул головой – пока что причин для этого не имелось.

    - Как он умер?

    - Вы сами видите – единственный удар в спину, точно в позвоночник. Кинжал вошёл по самую рукоять, остриё даже торчит из груди. Очень сильный удар, едва ли его мог нанести сверстник Аллана.

    - Конечно, его не мог нанести сверстник! Разве дети способны на подобное?! – Я почувствовал, что теряю контроль над собой. – Ведь убийца в придачу вырезал ребёнку – вполне вероятно, ещё живому – сердце!

    - Да, он имел два ножа, это несомненно. – Бадоли скривился, словно имел дело с полным недотёпой, и отвернулся.

    - В чём дело, Бадоли? Ты чего-то недоговариваешь!..

    - Удар нанесён не по прямой и не снизу, как случилось бы, если бы взрослый бил от бедра – или же осуществлял бросок по такой же траектории.

    - И что? – Я тупо уставился на Бадоли. Тот, вздохнув, приблизился и сделал вид, будто стоит за спиной ещё живого мальчика. – Смотрите, я бью сверху вниз – и клинок проходит под очень острым углом – совсем не так, как произошло на деле.

    Это ничего не доказывало, я сразу же увидел слабое место в его размышлениях.

    - Конечно! – С жаром ответил я и приблизился. – Однако представь себе, что убийца сперва свалил Аллана на землю – и лишь затем убил его. Как тебе?

    Лицо Бадоли посетило то же критическое выражение, что, должно быть, плясало на моей физии всего какую-нибудь минуту назад.

    - Убийца воспользовался кинжалом с гербом Дуилло – вы сами видели его, эту серебряную гарпию на черенке.

    Я кивнул: улика более чем явно указывала на семейство, проигравшее всё в результате лотереи, разыгранной несчастным Алланом. Мне даже не пришлось фабриковать улики, как того требовал Ладжори.

    - Я опознал клеймо мастера, это Лерано, почтеннейший оружейник.

    Фамилия казалась мне знакомой – вроде бы Лерано получили пару мест в Совете Семидесяти двух.

    - И что – к чему всё это?

    Бадоли уже не мог скрыть улыбки. Меня это взбесило – ненавижу, когда кто-то умнее меня.

    - у******о совершено при помощи кинжала работы Лерано, неважно, Дуилло это сделал или нет, – то ли стремясь отомстить за выборы, то ли желая бросить тень на эту семью. – Я хмыкнул: Бадоли не в меру умён, а может, слишком храбр – или, напротив, не в меру глуп, раз говорит такие вещи открыто.

    - Это Дуилло, я абсолютно уверен. Следствие докажет их вину, – твёрдо сказал я.

    - Совершенно верно, господин Ключник, – официальным тоном, но почти не скрывая иронии, подтвердил Бадоли. – Других порезов – следов борьбы вообще – нет – единственный мощный удар, обрекающий жертву на верную, хоть и не мгновенную, смерть. И удар этот…

    Тут я понял, о чём идёт речь. Убийца – весьма низкорослый человек, возможно, карлик.

    Как жаль, что я многого не знаю об этом причудливом мире магии и колдовства! Наверняка, любой из здешних кудесников смог бы дать верный ответ!

    - Стефано, наведите справки обо всех карликах в городе, особенно тех, что мелькали в порту в течение последнего месяца. В первую очередь, – я пристально посмотрел субалтерну в глаза, – поинтересуйтесь разного рода бродячими цирками и балаганами, там всегда есть уродцы, способные на любой трюк, включая и у******о. 

    С моря налетел свежий порыв бриза, и я с удовлетворением вдохнул его полной грудью.

    - Самое главное: постарайтесь действовать незаметно. – Я понизил тон, заговорил почти шёпотом. – Можете использовать деньги из нашего секретного фонда, при необходимости не считайтесь ни с какими расходами.

    «Секретный фонд» – это фраза, достойная фильмов о Джеймсе Бонде. Я воспользовался ей потому, что слова мои могли услышать чьи-то не в меру чуткие уши. Речь шла, конечно, о нашем «общаке», но Бадоли меня понял, что и подтвердил многозначительным кивком.