Великое Делание-2, или Битва за Пентатерру

XIII

    Я улыбнулся, стараясь, чтобы мышцы лица двигались как можно непринуждённее.

    - Ничего с ним не случится, с этим Равено, зато у нас появится возможность проверить одно моё предположение.

    - Какое именно? – Джордано выступил вперёд. – Я хотел бы знать, чего ради отказался от вечера с одной из прекраснейших девушек Пентатерры!

    Он, как всегда преувеличивал – наверняка, речь шла об очередной шлюшке или даже о состоятельной матроне.

    - Ну, у тебя и здесь найдутся подруги, насколько я помню. – Я многозначительно улыбнулся Джордано. – Если ты, конечно, не задолжал им.

    Усы Джордано встопорщились, как у рассерженного кота.

    - Ты!.. – Он задыхался. – Да ты хоть помнишь…

    Я помнил.

    - Всё за мой счёт, друзья! И, самое главное… – Я выдержал драматическую паузу. – Вы проведёте славный вечер, слушая донесения о том, как покойного Аллана видели то там, то эдам.

    Друзья мои переглянулись. Не такой реакции я ожидал – значит, дело и вправду нечисто.

    - Ты хочешь, чтобы мы охотились за привидением, – пробурчал молчавший до этого Рикхар. – Менее, чем за бутылку доброго вина, я на такое не соглашусь.

    - Да пожалуйста! – Я открыл дверь в таверну, приглашая их внутрь. – Уже заказан отдельный кабинет, нежнейшая козлятина готовится многоопытным поваром, а костяшки тинколо ждут нас на столе.

    - Ха! – Джордано оживился. – Давненько я не считал твоих денежек!

    - На сей раз мне повезёт! – Тут, как и во всём остальном, впрочем, я не испытывал особой уверенности.

    Ничто так не воодушевляет людей, как дармовая выпивка – вот правило, усвоенное мной за тот недолгий период, что я служу Республике, назубок.  Эта магнетическая сила притягивает все мужские тела, независимо от веса, возраста и чина. Вот и сейчас, покорные закону алкогольного тяготения, мои друзья, оставив лошадей и все терзавшие их сомнения у коновязи, поспешили пройти внутрь питейного заведения.

    Лоренцо, хозяин, приветствовал нас с порога. Непрестанно протирая руки заткнутым за пояс полотенцем, он провёл нас в лучший, по его словам, кабинет. Волшебный клавикорд наигрывал какую-то лирическую мелодию, пока мы устраивались за столом. Половой принёс бутылку и кубки, а Лоренцо справился, не угодно ли господам ещё чего-нибудь.

    Когда же господам не угодно? Джордано, конечно, потребовал голую танцовщицу – и та, ещё одетая, если два лоскута газовой ткани – один опоясывал бёдра, а второй лежал на красивой груди – можно назвать одеждой, вскоре явилась.

    Демонстрируя нам обширные участки обнажённого тела, девушка сбросила сандалии и взобралась на стол. Танец живота она исполняла под наш аккомпанемент – мы хлопали ладонями в такт с Джордано, напевавшим какую-то непристойную песенку. С куплетом, начинавшимся фразой «Грудей дивные холмы…», узкая полупрозрачная повязка, прикрывавшая её соски, сползла, словно по волшебству. Наши алчные взоры немедленно оценили сокровище, выставленное на всеобщее обозрение, и мы радостно затопали ногами и засвистели.

    Рикхар предложил разыграть несколько партий в тинколо, чтобы определить счастливца, который получит право на ночь со столь восхитительной красавицей. Я, хоть и обещал себе не проигрывать слишком много, всё же поддался искушению. Меня тоже пленил чарующий аромат её тела и обворожительный взгляд серо-зелёных глаз, блистающих на загорелом до черноты лице.

    Красотка, назвав свою цену – двадцать дин-динов, – удалилась, а мы немедленно приступили к игре. Лоренцо принёс кости, которые я загодя проверил; был собран банк – и игра началась. Фальканд, несмотря на то, что ему нездоровилось – я не мог определить наверняка, о подлинной болезни идёт речь или просто о меланхолии, – оказался наиболее удачливым.

    Подсчитав выигрыш – а его хватило бы на то, чтобы оплатить целый ансамбль танцовщиц, – Фальканд слабо улыбнулся.

    - Сегодня у меня не лучшее настроение; меня знобит – кажется, опять простыл. Кто хочет выкупить главный приз?

    Я, тактично улыбаясь, дал понять, что не желаю отнимать у своих гостей право на удовольствия. Джордано, проявив привычную для него похотливость, предложил пятьдесят динров.

    - Пятьдесят – раз! Пятьдесят – два! – Фальканд в третий раз занёс ладонь над столом, изучающе глядя на нас. – Пятьдесят – три! Продано!

    Я, завистливо улыбаясь – это потребовало совсем немного труда, я постепенно осваивал несложную науку лицедейства, – поздравил Джордано.

    - Если бы ты пришёл сюда вчера – или завтра – то получил бы её за двадцать, – иронично заметил Рикхар.

    Джордано, однако, такие шпильки нимало не трогали.

    - Я потратил больше – добрых восемьдесят монет! И мне не стыдно, потому что ты заплатил тридцать только за то, чтобы остаться с носом.

    Фальканд с самым невинным выражением лица уставился в потолок.

    - Вот кто умеет зарабатывать деньги! – Я указал на Советника Майо. – Сразу видно, что человек происходит из семьи банкиров.

    - Из семьи шулеров, возможно, – пробурчал Джордано. Он тут же пожалел о неудачно брошенной фразе – кинжал, блеснувший в руке Фальканда, немедленно упёрся ему в подбородок.

    Кубок с вином покатился по столу и упал на пол, залив рубашку Джордано – дурной знак – кроваво-красным вином. Он, однако, даже не шелохнулся – погибель уже обдала его своим холодным дыханием. Медленно, пронзая кожу лезвием, словно неумелый брадобрей, Фальканд принудил Джордано запрокинуть голову. Так они и замерли: одно движение – и из перерезанной сонной артерии хлынет кровь.

    Я молчал, совершенно онемев от столь неожиданного поворота событий. Рикхар смотрел прямо перед собой и казался абсолютно невозмутимым. На пороге появился половой – молодец лет шестнадцати – и, поражённый картиной происходящего, едва не выронил блюдо с козлятиной. Я поспешил принять у него эту дымящуюся, вызывающую голодное урчание в животе ношу; получив на чай, паренёк тут же исчез.

    Дверь за ним захлопнулась. Я обратил свой взор к застывшим, словно парное изваяние, Фальканду и Джордано. Представитель семейства Негеров, пребывая в несомненно менее выгодных обстоятельствах, уже успел сделать все необходимые выводы.

    - Приношу мои извинения, Фальканд, – прохрипел он. – Самые униженные извинения!

    Кинжал скользнул в ножны, сменившись воспетой Шекспиром улыбкой.

    - Пойди, умойся, – повелительным тоном процедил Фальканд. – И никогда не повторяй подобную ошибку впредь.

    Наш приятель, сжав челюсти так, что всё его лицо свело, точно в судороге, вышел; вероятно, он опасался, что язык вновь подведёт его, и в этот раз – непоправимо.

    - Едва ли он вернётся, – предположил я.

    Рикхар пожал плечами:

    - Это право молодого Негера – и очередная глупость с его стороны.

    Я почувствовал, как по спине моей пробежали мурашки. Власть – азартная игра, и ставки в ней – человеческие жизни, порой даже жизни самих игроков. Конечно, Негеры и Майо являлись давними союзниками, однако первую скрипку в этой партии всегда играли родственники Фальканда, куда более состоятельные и уважаемые. Вероятно, Негеру придётся проглотить эту пилюлю, несмотря на его дьявольскую гордость. Впрочем, сомнения не покидали меня.

    - Отужинаем? – Мой голос почти не дрожал от плохо скрываемого напряжения.

    - Да, конечно, – кивнул Рикхар, набрасываясь на мясо. У Фальканда, напротив, аппетит отсутствовал почти напрочь, и я его понимал – подобные стычки всегда оставляют глубокие шрамы на сердце.

    Джордано, вопреки моему мнению, вскоре вернулся, со свежей повязкой на шее. На лице его застыла, как приклеенная, улыбка, и он вёл себя совершенно непринуждённо. Я даже позавидовал такому хладнокровию и выдержке, если не актёрской игре – в последнем случае и Трюффо, вероятно, отдал бы Джордано главную роль.

    Мы управились с мясом так же ловко, как и с вином, и уже заказали вторую бутылку, когда в дверь деликатно постучали.

    - Да, кто там?

    - Я ищу Ключника Дощатого Причала. – Я узнал голос – заявился рундашир, которого я оставил на дежурстве в Муниципии.

    - Он здесь, Фабре. Можешь войти. – Мой храбрый мечник ступил внутрь и, притворив за собой дверь, склонился к моему уху. – Говори вслух – здесь все – друзья, разве ты не видишь?

    Фабре повторил им то, что уже довёл до моего ведома.

    - Проклятье! – Джордано ударил кулаком по столу. – Он что, сошёл с ума?

    Фабре отрицательно помотал головой. Рикхар коротко хохотнул.

    - Ты понимаешь, что получишь плетей, если солгал? – полюбопытствовал Фальканд. – С тебя живьём спустят шкуру!

    Мои парни, однако, не робкого десятка. Чуть побледнев, Фабре обратился ко мне:

    - Я видел собственными глазами. Чайная «Мечта», это в Районе Прядильщиков; Квартал Ткачей, Покосившаяся улица.

    - Кто остался на месте?

    - Оплачиваемый соглядатай, засёкший его; говорят, это добросовестный человек, имеет большой опыт.

    Я встал, застёгивая пояс с оружием. Мои друзья, отбросив шутки, сделали то же; деловитое, холодное выражение покрыло их лица.

    Нам предстояла встреча с убийцей маленького Аллана. Я искренне надеялся, что для злодея эта встреча станет фатальной.

2    …Быстрая скачка в ночи, изредка прерываемая остановками у застав… Отражения луны подмигивают нам с маслянистой поверхности каналов… металлические детали конской сбруи пускают тусклые блики во тьму...

    Мои руки дрожат от едва скрываемого волнения, и я до боли в костяшках пальцев стискиваю поводья; мой конь – купленный недавно саврасый трёхлетка Ловкач – несётся как безумный, и кровь азартно закипает у меня в жилах.

    Порыв ветра уносит мою шляпу, но я лишь бесшабашно смеюсь; не удержавшись, я кричу что-то моим спутникам… Джордано и Рикхар отвечают тем же – видимо, гонка и вино горячат их так же, как и меня. Лишь Фальканд молчалив; лицо его, странно суровое, то и дело скрывается во тьме; на свету оно выглядит мучнисто-бледным… Уловив мой взгляд, он поворачивается и ободряюще улыбается; причудливая игра света и тени искажает черты его лица, зубы кажутся мне неожиданно длинными и острыми…

    Вздрогнув, я отворачиваюсь; лишь вернув себе контроль над расшалившимися нервами, я решаюсь посмотреть на друзей: они выглядят по-прежнему; похоже, никто не заметил моего непродолжительного приступа паники.

    Под седлом у Джордано – молодой, резвый жеребец по кличке Гром; его подковы то и дело высекают из мостовой жёлтые искры. Он первым врывается на тёмную, узкую улочку. Та изгибается вниз, влево, а затем вправо и вверх – её словно вздыбило и сдавило, как ленту Мёбиуса. Запоздалый прохожий в шляпе и плаще шарахается от нас; я едва не растоптал его. Заметив, что друзья мои остановили лошадей, я следую их примеру.

    Стук копыт ещё отдаётся эхом у меня в ушах, а тело, действуя совершенно автоматически, уже покинуло конский круп. Я успокаиваю Ловкача и бросаю взгляд на прохожего; должно быть, мы действительно находимся на Покосившейся улице, а этот сутулый человек с беспокойно рыскающим взглядом – наш соглядатай.

    Фальканд суёт ему в руку деньги; серебро тихо позвякивает, меняя владельца.

    - Где он? – Вопрос почти беззвучный; ответ – лишь быстрый, нетерпеливый жест, указывающий на ближайшую дверь.

    Я оглянулся по сторонам в поисках коновязи, и, в конце концов, обнаружив какой-то вбитый в стену заржавленный крюк, привязываю к нему Ловкача. Тот ржёт и прядёт ушами; я достаю из кармана кусок сахара и сую ему в рот; мягкие, шершавые губы благодарно принимают привычное лакомство.

    - Чёрный ход есть? – Соглядатай кивает Фальканду и ведёт его в обход. У парадной двери остаюсь я с Джордано и Рикхаром. Мы переглядываемся, словно не зная, кому следует войти первым; наконец, я, выругавшись, наваливаюсь на массивную чугунную ручку. Несмазанный замок скрипит, не желая поддаваться, и я, кряхтя, прикладываю все силы; наконец, дверь распахивается, и под смех приятелей я вваливаюсь внутрь, едва не упав.