Инстинкт

2

   Дорога предполагалась длинная, шутка ли, снег и лед, кругом колея и нечищеная предпраздничная дорога. Меня опять посадили на сидение рядом с водителем, видимо, чтобы лучше видеть и слышать, а Андрей сел сзади и пододвинулся ближе к нашим креслам, чтобы быть ближе своими фарами светящихся глаз к нам. Естественно в такой позе мужичине ростом 180 было не так комфортно как на первом сидении, но видимо это было ему в радость.

В дороге мы перезнакомились еще ближе, выяснили, где все живут и учились, какого возраста у них дети и всякой ерунды еще с три короба. Пели их любимые песни - они затягивали, я подхватывала, если знала слова. На удивление великолепный бархатный голос Андрея точно в терцию дополнял голос Павла, и дуэт был великолепным и таким душевным.

- Мы поем в терцию? - прозвучал вопрос - как ты определила?

- Я музыкальную школу закончила - тихо ответила я и все многозначительно обернулись на меня, видимо это добавило баллов в мою копилку в их глазах.

Я обнаружила некую разницу песен моего поколения и компании из чужого мира со своими приоритетами и интересами, что ничуть не портило приятность компании, в которой постоянно звучал великолепный бархатный голос Андрея уже разговорившегося в пути. Через несколько часов я, уже изнемогая от желания что-нибудь перекусить, предложила остановиться у какого-то кафе, на что мне было безапелляционно сказано:

- Еще рано.

Я попыталась что-то возразить, но меня не услышали или не захотели услышать и я, будучи безумно субтильной и стеснительной тихо переваривала свой желудок еще три часа, пока наконец-таки мужчины не соизволили проголодаться. По дороге несколько раз мы почти застряли в снежных колеях наполненных колкой водой, но благополучно выбрались, сложная была трасса, долгая и интересная. Напевшись, наговорившись, обсмеявшись до безумия и уже почти породнившись, за более чем 8 часов пути, мы с Андреем были высажены у станции метро, так как Павлу было еще далеко ехать в противоположную сторону в Петергоф, а нам оставалось несколько остановок метро.

- Нам сюда..., после эскалатора налево..., дальше по платформе до конца..., остановись..., давай сядем..., наверх на эскалатор..., налево... - заблаговременно озвучивал мне предстоящий маршрут Андрей.

Пока мы ехали в метро, он наслаждался появившееся у него возможностью наблюдать меня с другого ракурса, иного, чем заднее сидение машины с подогнутыми коленками и придвинутым торсом к первым сидениям, чтобы быть ближе к центру событий. Я краем глаза на всем протяжении пути в метро ловила взгляд его горящих глаз на своих уже не накрашенных губах и инстинктивно облизывала их, когда они становились сухими от отсутствия помады, которая уже давно стерлась и не была накрашена заново, он смотрел только на них, чем вводил меня в некое смущение. При подходе к эскалатору мы уже выясняли его и мой возраст:

- Сколько тебе лет? - спросил он.

- 27,

- А мне 39.

- О, моей маме 44, она старше тебя всего на 5 лет. - Заулыбалась я, вызвав недоумение у Андрея и вопросительный взгляд.

- Она меня рожала в 17, папа старше маму на 7 лет и они до сих пор любят друг друга - удовлетворила я любопытство Андрея.

- Значит я такой старый....

- Нет, мне просто в голову больше ничего не пришло для сравнения, а мама у меня молодая. - Заулыбалась я.

Он был удовлетворен моим ответом, потому что хмурые морщинки на лбы разгладились и, лицо приобрело, как и прежде улыбку.

При выходе из метро мы зашли в ближайший супермаркет для приобретения провизии к ужину. Андрей быстро выбирал необходимые ингредиенты, видимо сопоставляя с наличием в доме, оставленном им перед поездкой, и остановился надолго лишь у витрины с алкоголем. Я наблюдала за его действиями со стороны и отметила при моем приближении перемещение от самых дорогих моделей на витрине к самым дешевым и обратно к медиальному сегменту.

- Что выберем? - обратился он ко мне.

Видя его перемещения и, явное отсутствие желания тратиться, я произнесла:

- Не будем мудрить, возьмем то, что пользуется спросом у большинства. Уже вечер и нам отсутствие наибольшего числа бутылок подскажет вкусы большинства местных знатоков - и указала рукой на ниши с наибольшим отсутствием бутылок.

- Ты считаешь, что это выбор большинства понравится и тебе? - спросил он.

- Думаю, что посетители этого магазина живут неподалеку и уже не раз покупали данный продукт, а пользуется спросом то, что им понравилось и не ввело в разорение - объяснила я свою точку зрения.

- Мудро! - Произнес мой супер-маркетный гид по праздничному Питеру, обрадованный данным выбором и упаковал на кассе все приобретенное в пакеты.

Мы вышли на улицу. Оборачиваясь по сторонам, Андрей попросил:

- Подержи пакет - и полу-зашел в маленькую палатку что-то выбирая, вышел же он с бутоном нежно розовой розы на длинном стебле - Это тебе под цвет твоих губ.

Я засмущалась своим, не накрашенным губам и, заулыбалась его внимательности:

- С приездом - добавил он.

Как хорошо, что на улице было холодно и, скорее всего он не заметил, как меня бросило в краску от смущения, потому что щеки и так от мороза были окрашены. До дома шли пешком.

- Прямо..., на перекрестке налево..., сворачивай во двор..., второй подъезд..., лифт налево..., - постоянно корректировал движение Андрей.

Лифт поднял нас до квартиры, и мы вошли в темноту, щелкнул выключатель и длинный узкий коридор высветился обычными обоями, зеркалом, заблестел остатками прежней роскоши давно не знавший ухода паркет.

- Проходи, раздевайся. - Плюхнулись на пол пакеты с провизией. - Вот тебе тапки.

- Спасибо, у меня свои, - ответила я и Андрей, пока тот быстро прошел на кухню, шаркая тапками и уже оттуда хлопая дверью холодильника спрашивал:

- Ты суп будешь?

- Какой суп?

- Борщ, а извини, он уже успел в холодильнике испортиться, пока меня не было, ну ничего, сейчас что-нибудь придумаем. - И он продолжил пока я раздеваюсь в прихожей чем-то звенеть и греметь дальше.

Я нерешительно зашла на порог тускло и невнятно освещенной кухни в своих тапках. Увидев Андрея, сидящего за подобием углового дивана, сделанного кустарно и забросанного какими-то ковриками, уже давно потерявшими цвет и фактурность, я остановилась. Мне как-то не хотелось проходить дальше и видеть эти странные коврики на диване, кучу пакетов, из которых он доставал купленное только что в магазине.

- Я могу сходить в душ, пока ты чем-то занят? - робко спросила я.

- Да, конечно, пойдем я все покажу.

Вода в душе была теплой и резко пахла хлором, занавески у ванны не было, поэтому вода капала на пол и раковину. Я вымыла голову, нагрела затекшее в машине тело теплыми струями воды. Привела мысли в порядок от своего вероломства и путешествия за несколько сот километров от дома без ведома родителей. Да, я ничего не сказала им, чтобы их не волновать неадекватностью этого единственного поступка в моей жизни. Я сложила все принадлежности в свой институтский несессер, оделась во все домашнее, вытерла вымокший за это время пол тряпкой, любезно лежавшей под ванной, вышла и тихо позвала:

- Андрей.

- Проходи сюда. - Отозвался его превосходный бархатный голос в конце длинного коридора, где уже горел свет, освещая часть стола застланного скатертью, на столе уже красовалась в высокой вазе одинокая бледно-розовая роза, подаренная мне только что, а Андрей носил тарелки из кухни по длинному коридору на стол и расставлял все, я вошла. Угловая комната с двумя окнами, пианино у стены слева и рядом с ним у окна уже накрытый стол....

- С легким паром. - Улыбнулся всей бородой Андрей.

- Спасибо.

- Пока остальное готовится, давай теперь я в душ, а тебе я предлагаю занять время просмотром видеокассеты, идет? - С этими словами Андрей меня усадил на диван, выдал несколько диванных подушек для удобства, включил запись и удалился....

Я поджала на диване ноги, устроилась удобнее, и стала всматриваться в экран, а там, в темно-синих робах в каком-то маленьком подвальном помещении с колоннами мужчины сидели за какими-то приборами, расположенными по стенам, а некоторые из них стояли. Обстановка на экране была напряженной. В одном из мужчин я узнала Андрея. У него на темно-синей робе был прикреплен бейдж или его подобие с надписью "командир". На записи отдавались приказы, выполнялись какие-то включения и выключения тумблеров, клавиш и всего, что было на приборных досках. В конце всех действий на экране у какого-то тучного мужчины, которого показали крупным планом, выступил пот по всему лицу, посинели губы и он попросил валидол, тихо сел в сторонке, пока все остальные вздыхали с облегчением, видимо довольные выполненной работой. И тут меня начал охватывать тихий ужас. Какие моряки? Заключенные в робах снимают видео, потом меняются местами и каждый из зоны увозит точно такую же кассету с доказательством, что именно он командир непонятно чего.

Я не знаю, как долго я смогла бы выдержать такой страх за себя и то, что сделала, согласившись на эту безрассудную поездку. Я сжалась в комок на диване с поджатыми ногами, но тут в комнату вошел с мокрой бородой Андрей и своим волшебным бархатным голосом сказал, уже не помню что. Потом начал объяснять, что я именно увидела на кассете, наверное, поняв мое резко сменившееся после просмотра состояние по округлившимся от страха глазам и сжавшемуся в пружину положению тела на диване. Голос был действительно доверительным, бархатным. Великолепным и настолько располагающим, что он мог бы им внушить собеседнику любую свою мысль и сделать ее моей изначально. Я вздохнула с облегчением: моряк подводник в нескольких поколениях, назвали в честь Андреевского флага, запуск баллистической ракеты на видео....

После того как у меня посветлело в глазах и я начала распускать пружинные кольца рук, опустила на пол ноги и после еще нескольких предложений мне стало более-менее нормально, хотя еще не комфортно. Мы переместились за накрытый стол и, уже там за поздним ужином продолжали рассказывать друг другу о себе, выслушивая и интересуясь в первом часу ночи с незримым третьим и молчаливым слушателем за окнами в виде еще темной Питерской ночи. Не знаю, как привел нас разговор к татуировкам и я тихо сообщила:

- Ах, да, у меня тоже есть. - И, прочитав искреннее удивление на лице Андрея после небольшой паузы, и в связи с этим увеличивающегося его интереса не торопясь раскрыла внутреннюю часть локтя, предварительно приподняв рукав шелковой клетчатой домашней рубашки.

- Вот. - Указала я пододвинувшемуся вплотную Андрею с округленными глазами на крошечную точку темно синего цвета рядом с просвечивающимся синим ручьем вены со словами, - После того как брали кровь из вены осталась татуировка. Татуировка кровью это серьезно. - Добавила я как-бы в довесок.

Он вздохнул с облегчением, и мы рассмеялись как дети. Было весело и одновременно интересно.

- Ты была замужем? - вдруг прозвучал нежданный вопрос

- Да, учились в соседних школах, дружили, ждала из армии, после 18 дня рождения через 2 недели вышла замуж, а через 3 года развелась, теперь одна. - Повисла пауза, я начала тереть глаза (симптом жажды сна, оставшийся с детства).

- Я сейчас вернусь. - Сказал Андрей и скрылся в длинном темном коридоре.

Вернулся он достаточно быстро, мы еще что-то попробовали съесть на столе, но уже ничего не хотелось. Разговор плавно перетекал в беспредельно интересно-длинный, но глаза у меня начали закрываться сами-собой.

- Пора спать, - сказал Андрей и повел меня по все тому же длинному коридору и свернул налево, - Это твоя комната.

Я шагнула в нее и сразу обратила внимание, что комната немного больше квадратной кровати, стоящей изголовьем к одной стене, чернота не завешенного шторой окна, очень тусклый боковой свет бра дополняется двумя большими зажженными свечами в низких подсвечниках, кровать была застелена, подушки ждали меня, я обернулась к Андрею и сказала:

- Я больше вас не задерживаю....

Он отступил в коридор и скрылся за дверью, неплотно прикрыв ее. Я переоделась, и тут опять появился у чуть приоткрытой двери Андрей, светя добрыми и надежными глазами как фарами в тусклую комнату.

- Тебе что-то нужно?

И тут я начала понимать, что мне страшно в комнате, возможно, эти мысли мне внушал он, возможно, я сама вспомнила свой страх темноты с детства и помножила его на страх чужой пустой четырехкомнатной квартиры, черного проема, не зашторенного окна и, поделила на меня песчинку на большой уже спящей планете земля.

- Ты хочешь остаться? - Спросила я его, он тихо кивнул, - Тогда не раздеваться, спать под разными одеялами и не трогать меня. Ложись со стороны окна. - Поставила условия я.

Он с радостным видом кивнул головой, повинуясь, и кошачьим бесшумным движением просочился в комнату прямо в халате. Достав откуда-то второе одеяло, устроился у окна, не трогая и не касаясь меня он, эргономично повторил контуры моего лежащего тела, не соприкоснувшись с ним ни в одном месте, вдобавок обвил мою подушку, как бы взяв все под свою защиту, и замер. А я ощутила какое-то странное спокойствие, безмятежность как во время штиля - все улеглось, нет ни страхов, ни переживаний, он как отрезал от меня своим телом, лежащим со стороны страшного черного окна внешний неспокойный мир.

В чужой постели мне не засыпалось, несмотря на тяжелые веки, некомфортно, огромная подушка приносила неудобство и общую невозможность сна. Пришлось, смущаясь попросить что-то маленькое подобие диванной подушки, которая больше напоминала мою привычную удлиненную и менее набитую пухом.... В общем, пребывание на новом месте приносили мне безумное спокойствие и, тем не менее, отсутствие сна....

Практически сразу началось позвякивание рельс под окнами, монотонный стучащий звук, пробивающийся сквозь живой Андреевский заслон.

- Это что? - Встрепенулась я.

- Это трамваи, все в порядке, спи. - Ровным всезнающим голосом откликнулся Андреевский заслон.

А сон все-таки не шел, зато нарастало чувство штиля и какого-то непонятного восторженного чувства бабочек в желудке, да и лежать постоянно в одной позе было мучительно невыносимо. И я перевернулась лицом к моему защитнику от темноты и наткнулась на его мягкие губы, встрепенувшись, как будто от удара током и отпрянула от неожиданности произошедшего. Но восторженное чувство пересилило, я прижалась губами снова и почувствовала привкус железа во рту, конечно, ведь когда Андрей смеялся я видела многочисленные железные коронки на его жевательных зубах, стоящие строем. Последнее, что вертелось в голове - мне никто не поверит, что я была в пустой квартире с обладателем таких невероятных достоинств и вызывающем такие сильные чувства, была слегка хмельна и просто спала.

Утром я услышала тот же восхитительный бархатный голос, рядом со мной:

- Ну что, будем завтракать или еще немного поспим?

- Знаешь, ты не обидишься? - Я повернулась и спросила глядя на Андрея.

- А что ты хочешь сказать?

- Точно пообещай, что не обидишься. - Не уступала я.

- Ну, хорошо, не обижусь, говори уже.

Убедившись, что на его лице имеется подтверждение его не обидчивости по натуре я, опустив глаза вниз, сказала:

- Ты с этой бородой, такого цвета, и густыми волосами цвета бороды вокруг лысины и вообще ты.... Похож на серого персидского кота, честно-честно-честно.... Не обиделся?

Он громко рассмеялся и потер себя по бороде:

- Я не всегда такой.

Я вздохнула успокоительно, ведь мои ассоциации с персом были действительно реально подтверждены в его внешности и повадках, и я ни чуточку не лгала, а лишь озвучила. И как хорошо, что он не обидчивый - подумала я еще раз.

Да..., вот это я даю, подумала я дальше про себя, вспоминая вчерашнее путешествие. Полуночные беседы и вот результат - сегодняшнее утро в чужой постели... Интересно, а меня друзья-то потеряли или никто мне даже не звонил, все-таки 8-е марта с утра - вертелось все дальше в моей голове, но мои растрепанные мысли были прерваны:

- Я тебя спросить хотел, можно? - Уже без смеха сказал Андрей.

- Да, конечно, спрашивай.

- Мне многие говорят, что у меня женский смех, тебе так не показалось?

Я подождала несколько секунд, удивляясь про себя бестактности тех, кто такое мог сказать вообще в отношении кого бы то ни было, и произнесла:

- Мне кажется, мужские качества должны проявляться совсем в других вещах и поступках.

Думаю, он был более чем удовлетворен моим искренним ответом, но жаль, что в тот момент я не увидела его лица, ах, как жаль.

Уже через полчаса мы сидели за тем же накрытым столом, на котором по мановению волшебной палочки вновь появились чистые тарелки, булочки с маком, много чего еще и мы продолжили прерванные необходимостью сна беседы, начатые еще во время ночной трапезы. Я объясняла, почему слово "легко" отличается от слова "легко"".

- И чем это?

- А тем, что слово "лё'гко" похоже на подброшенный вверх и парящий предмет, который остается вверху, подтверждая понятие легкости, а слово "легко"" подброшено на доли секунды и сразу опускается вниз под своей тяжестью, утверждая обратное, - и все это я демонстрировала графиками, нарисованными всей рукой, один только вверх, второй чуть вверх и с переломом сразу вниз до самого дна.

- Расскажи мне о своем замужестве. - Опять неожиданно спросил Андрей, хитро прищурясь светящимися глазами.

- Ну.... - Я помедлила, а потом решила, что все равно когда-то это придется рассказать и почему бы это не сделать сейчас и после внушительной паузы начала.

- Я была его первой любовью и очень сильной. Ухаживал красиво. Брал измором и постоянством. Я прогоняла в дверь, а он ждал с утра под окном. Когда шли в загс, я говорила, что не люблю его, но ему было важно, чтобы я только была с ним рядом. Он показал мне, как надо любить человека, чтобы говорить "ты только будь рядом, а я все сделаю для этого, заработаю, уберу, приготовлю и так далее". Он научил меня очень важной вещи - искренне просить прощения за чужие ошибки через две минуты после размолвки, ведь все не важно, кроме любви, его любви ко мне. К сожалению, этого оказалось недостаточно, чтобы я его полюбила. А однажды я поняла, что не хочу возвращаться домой. Последние полгода он меня не встречал с работы - я запретила и я могла бродить где-то, стоять в подъезде, но домой возвращаться мне не хотелось. Я оставила все и ушла. Развелись за две недели. Соседи были в шоке - распалась идеальная семья, мы даже не ссорились ни разу больше нескольких минут. - Закончила я монолог.

Андрей сидел с широко раскрытыми глазами, видимо не ожидая такой откровенности от меня после своего короткого вопроса.

- Он тебе изменял? - После паузы решил уточнить Андрей.

Я без тени сомнения ответила:

- Нет. Знаешь, я приемлю в браке только честные отношения и не важно, кто любит сильнее и любит ли вообще, для того ведь и существует брак чтобы быть честным. Брак это же твой тыл. У нас была договоренность, если кому-то в голову придет идея измены, нужно честно сказать об этом партнеру и расстаться до того как ты ее совершишь. Мы считали, что нужно уважать партнера в первую очередь, даже больше чем себя. Я бы никогда не изменила и он тоже.

- А если бы тебе изменили, и ты узнала постфактум?

- Я бы развелась сразу, потому что не намерена тратить жизнь на того кто меня не уважает.

Андрей искривился в непонятной улыбке:

- Может быть, лучше было остаться вместе?

- Не все так просто в нашей жизни, его семья была достаточно криминальна, я оставила даже подарки и ушла, хорошо, что позволили. - Я замолчала.

- Вы больше не встречались? - Допытывался Андрей.

- Почему, встречались, через два месяца после развода он понял, что все равно не может без меня, приходил просить прощения за себя и за меня, но.... - Я опустила на стол паузу. - Понимаешь, я считаю, что решения нужно принимать один раз. Думаешь столько, сколько нужно - неделю, месяц, год, но если ты принял решение его менять уже нельзя.

- Глубокая мысль, ты так действительно думаешь? - Спросил он меня, задумчиво оценивая видимо незнакомую ему точку зрения.

- Да. - Ответила я и продолжила. - После развода я поняла, как ценю свою свободу и как мне комфортно спрашивать разрешение только у себя самой по любому поводу. А второй раз я выйду замуж, только по взаимной безумной любви и только за человека с таким же упорством добивающегося меня как это было в первый раз. - И мы дружно засмеялись.

В продолжении я объявила:

- Знаешь, я вообще стараюсь не задавать вопросов и не очень люблю, когда их задают мне.

- Почему?

- Потому, что каждый рассказывает то, что считает нужным, кому считает нужным и когда считает нужным.