Силуэт из прошлого

Глава 13

Мериэнн сначала начала читать дневник Хейвуда, который нашла ранее по дороге в дом. Она хотела разобраться сначала в том, что отложила ещё вчера, свалившись от усталости. Теперь у неё было предостаточно времени.

Она робко гладила тонкую кожу обложки. Листья были плотные. А переплёт был устроен таким образом, что можно было убрать некоторые листы и, вместо них, можно было вставить другие. Всё указывало на ценность этой вещи. Как материальной, так и его содержимого. Потому девушка немедленно приступила к чтению.

Однако что-то её смущало в этом дневнике. Несмотря на то, что здесь описывались всё, что было связано с Мериэнн, не было написано ни слова о призраке или пожаре. Все отношения, переживания, радость встреч, мысли, свадьбу – всё было слишком идеальным, будто дневник начали вести с того момента, как мистер Бенет познакомился со своей будущей женой.

Если бы не нынешние события, Мериэнн бы растрогалась от таких нежных слов, однако сейчас всё это вызывало другие чувства:

«Странно, как-то много неточностей. Будто с этого дневника вырвали страницы, которые были неподходящие для меня, и оставили лишь красивую картину, чтобы я примирилась с мужем.

Неужели призрак и пожар такие незначительные события, что их Хейвуд никак не описывал в дневнике? Довольно глупо было так делать. Но тогда что находится на вырванных странницах? И их так много. Кто их сюда положил? Не думаю, что это сделал Хейвуд. Но тогда кто?

Вдруг кто-то хочет меня о чём-то предупредить?»

Ознакомившись окончательно с дневником и не найдя ничего важного, Мериэнн приступила к чтению вырванных листов:

«Довольно странно начинать вести дневники в столь осознанном возрасте. Но если они нужны для того, чтобы вносить свои переживания и истории, то что ж, значит этот момент настал. Рано или поздно, но это должно было случиться.

Нет, речь не о дневнике. Речь о помолвке меня и Анжелики.

Да, я мистер Бенет. Я только что стал совершеннолетним человеком. Мой отец, Гарри Бенет, преподнёс мне самый главный, по его мнению, подарок.

Подарок заключается в том, что я теперь могу жениться на Анжелике, которая, бедняга, ждала три года со своего дня совершеннолетия, чтобы наконец-то обручиться со мной.

Я понимаю, что должен это сделать. Я знаю историю своей семьи и об особенности жениться на своих родственниках. Да, влияние наше немного поубавилось, однако мы до сих пор самые могущественные представители аристократии, и каждая знатная семья хочет откусить кусок с нашего пирога.

Потому я и должен пожениться с Анжеликой. Я, прямой потомок рода Бенетов. Меня с детства приучали к причудам нашей семьи. Я знал, что рано или поздно мы станем с Анжеликой супругами.

Мы росли с ней в одном доме, ещё когда был жив мой дядя Чарльз, отец Анжелики. Она старше меня на три года, и потому в детстве мы часто не могли найти общий язык. Девочкой она была агрессивной и своенравной, за что часто доставалось мне, пока никто не видел из взрослых.

Когда же я жаловался на её поведение, то меня просили понять её и не обращать внимание на такие очевидные и совсем неприятные моменты. Да, она прихрамывала и сутулилась. И некоторые дети из других семей, когда посещали нас, надсмехались над её уродством, которое было неприемлемо для знатных людей.

Но такова цена за чистую кров Бенетов.

Много кто из нашей семьи страдал от различных недугов из-за этой традиции. Отец Анжелики, в последние годы жизни, как я знал из писем, выжил из ума. Мать Анжелики умерла во время родов. Как и моя мать. Мой отец хромал и имел достаточно хрупкие кости.

Это если упоминать тех, кто близок моему кругу общения. Практически у всех моих предков были проблемы, и редко кто из них доживал до приличного возраста.

Меня, к счастью, недуг Бенетов не тронул, лишь часто могу потерять сознание из-за своей чересчур выраженной эмоциональности.

Так вот, я знал, с чем имею дело. У меня и не было выбора, потому что я родился Бенетом. Возможно и мои дети унаследуют какой-нибудь не самый приятный недуг, однако такова судьба.

Для других людей такие слова явно бы прозвучали дикостью, однако я жил с этим ещё когда был младенцем, и потому всего лишь смирился и привык. Я знал, что рано или поздно эта агрессивная, сутулая и хромая девочка станет моей женой. Потому эта новость сейчас о женитьбе, увы, далеко не новость.

Когда ей исполнилось двенадцать лет, я, будучи девятилетним ребёнком, знал, что она уже способна стать матерью. Так мне объяснил отец.

Несмотря на свои недостатки, она была достаточно популярна среди мальчишек слуг. Я часто её видел среди мальчишек, как она вела их за руку, о чём-то шепча им на ухо. Если бы не её признаки недуга, она была бы вполне себе приятной девушкой.

Я же тогда ещё был совсем ребёнком и был попросту неинтересен ей. В такие моменты она попросту меня игнорировала.

Потом что-то произошло, после чего Анжелику отправили в поместье к своему отцу. С тех пор я её не видел. Мы редко с ней переписывались. В основном общались наши отцы, родные братья. Тогда ещё Чарльз Бенет шутил, что характер моей кузины стал ещё невыносимее, однако её ум и очарование заставляет забыть об её грубых манерах.

Два года назад не стало её отца. С тех пор она стала полноправной хозяйкой одного из наших поместий, где пробыла все эти годы, пока я рос и воспитывался здесь. Зачем нас разъединяли, я не знаю.

Но главное, сейчас, когда я стал наконец-то взрослым мужчиной, она наконец-то прибудет ко мне в имение, чтобы я сделал ей предложение, как подобает традиция. А затем смог жениться на ней.

Почему же я решил начать писать дневник о своей жизни? Дело в том, что, несмотря на то, что я знаю о своей невесте практически всё, она для меня остаётся совершенно чужим и практически незнакомым мне человеком.

Я переживаю о том, какая она будет. Ведь как только я стараюсь представить её, в моей голове всплывает то время, когда она была сварливой и грубой девочкой. Когда же я пытаюсь заставить себя вспомнить тот момент, когда она была чуть старше, превращаясь в маленькую женщину, то я вспоминаю, как я ей был безразличен, ведь тогда ей были интересны мальчишки-слуги.

Через две недели она уже будет здесь. А ещё раньше приедут её вещи и, самое интересное для меня, её портрет, с которым она не захотела расставаться даже при переезде ко мне.

Вот тогда я точно смогу вообразить себе её новый образ, который будет куда более правдоподобным, нежели то, что есть у меня сейчас в голове.

А сейчас я волнуюсь. Очень волнуюсь…»