Ты и я

ГлаваXV.Женя.

–Да, мам. – запыханно бурчу я зажимая телефон между ухом и плечом. Чертов замок опять заел.

–Привет, сынок. Как у вас дела? Как Мишка? – интересуется мама, и я улавливаю напряжение нотки в её голосе. Я раздраженно выдыхаю вставляя ключ в замок, и о Боги, он поддается! И всё бы ничего, но я знаю, что последует за тем, когда я отвечу на её вопрос. Не взирая на то, что дела у нас в порядке, она снова начнет причитать о том, что я зря отдал Мишку в детский сад. Ведь она так любит внука, что готова сидеть с ним целыми днями. И неважно, что она на сердечных препаратах, что много работы по дому, потому что он частный, и то, что Мише необходимо общение со сверстниками и правильный режим дня. Она до последнего меня отговаривала. И то, что я поступил так, как считал нужным – не на шутку расстроило её. Теперь она только и ищет возможность подловить меня – дав понять, что я не прав. Сложная женщина.

–Всё хорошо. Я вот с работы выхожу, сейчас поеду забирать его.

–Может, заедите ко мне? А? Я вареников налепила с творогом. И пирог с вишней испекла. – мягко просит она, и я не могу отказать.

–Чувствую, у нас будет передоз тестом… но, хорошо. Через час будем. – соглашаюсь я, садясь в машину и проворачиваю ключ в зажигании.

–Отлично. Жду. – щебечет она и кладет трубку.

В детском саду я оказываюсь через каких-то десять минут, радуясь тому, что пока Мишка ходит до обеда – мне не придется торчать в пробках. А, вот, когда он будет оставаться до вечера, мне придется закрывать кондитерскую на час раньше, который я потрачу на дорогу. Чертовы пробки.

Показав охраннику пропуск, да-да – здесь всё серьезно. Без прямоугольной бумажки, где написано моё имя и стоит печать, меня не пустят на территорию. И честно говоря, я ценю такой серьезный подход к безопастности детей. Таких садиков – с качественным забором и охранником, можно по пальцам пересчитать. Я рад, что мы попали именно в него. Я прохожу мимо других групп, разглядывая украшенные разноцветными шторками и бумажными цветами веранды, детей, которые в них играют и умиляюсь этому зрелищу. Это место вызывает крепкую уверенность в том, что мой сын в безопастности и о нём позаботятся. Я даже жалею, что злился из-за собрания. Заведующая ответственный человек, который желает только лучшего. И в наших интересах идти на встречу.

Я заворачиваю за угол и уже вижу своего сына, который, на удивление, достаточно спокойно играет с другим мальчиком в машинки. Сердце болезненно сжимается, от радости и неверия, что он уже такой большой и самостоятельный. Ведь ещё вчера, я гнался за ним по площадки согнувшись и расставив руки в стороны, чтобы в случае чего словить его, ведь тогда он едва научился ходить, но при этом несся как торпеда. Я непроизвольно улыбаюсь и заворачиваю на площадку. Сын поднимает голову, словно почувствовав моё присутствие, и конечно, машинка летит в сторону, его новый друг остается в одиночестве, – а он летит ко мне. Я наклоняюсь и раскидываю руки, он тут же ныряет в мои объятия, а я подымаю его над землей и кручу.

–Привет. – улыбаюсь я удерживая его одной рукой и треплю темную макушку.

–Привет, па. – широко улыбается он и сразу же укладывает голову на моё плечо. В такие моменты моё мужское, выносливое сердце обливается кровью. И насколько сдержан бы я не был, глаза слегка принимаются резать. Я поворачиваю голову и сталкиваюсь с синими, покрасневшими глазами. Она вроде бы и с умилением смотрит на нас, но её кожа лица подозрительно бледная, а глаза такие стеклянные, будто она вот-вот разрыдается.

–Добрый день, Валерия Викторовна. – здороваюсь я и подхожу ближе. Она сидит на стуле в нескольких шагах от меня наблюдая за детьми.

–Добрый. – тихо отвечает она и отворачивает голову.

Я хмурю брови от её странного поведения, и решаюсь спросить.

–У вас всё хорошо? Вам не плохо?

Она молча качает головой и выдает натянутую улыбку.

–Всё хорошо. Миша, кстати, себя прекрасно вел и совсем не плакал. Он уже подружился с некоторыми мальчика. Так что, думаю, совсем скоро можно оставлять его на целый день. – тараторит она, и меня бы несказанно порадовала бы эта информация, но я могу думать лишь о том, что же с ней происходит. И почему васильковые глаза не искрятся, как раньше, а наполнены горькими слезами.

–Я рад. Но, у вас точно всё в порядке? – не отступаю я, потому как ей не удалось заговорить мне зубы. Она поднимает на меня глаза и взмахнув пушистыми ресница, словно прогнав очередной поток слез, уверенно кивает.

–Да. Спасибо. Это всё жара. – отмахивается она. Но её ложь не действует на меня. Я всё ещё уверен, что что-то произошло. Но, кто я такой, чтобы лезть в жизнь этой девушки? Вероятно, она могла поругаться с мужем, или подругой. Это личные темы, которые нам вероятно, никогда не доведется обсудить.

Я молча киваю, а сын отлипает от моего плеча и с широкой улыбкой смотрит на воспитателя.

–До свидания! – громко прощается он.

–До завтра, мой хороший. – мягко отзывается она и машет ему рукой.

Я тоже прощаюсь с ней и начинаю идти к воротам, ощущая странную тоску и подавленность. Словно её эмоции передались мне. Чертов эмпат. А, может, дело в другом… Но Миша не дает погрязнуть в выбивающих из колеи ощущениях, и принимается рассказывать про то, как прошел его день, и во что он играл.

–Мне очень понравилась, воспитатель. – лепечет он, пока я усаживаю его в детское кресло.

–Да, она хорошая. – поддерживаю его.

–И добрая… и красивая! – восклицает сын, вызывая улыбку на моих губах.

–Точно. – соглашаюсь и закрываю дверь. Обойдя машину я сажусь за руль.

–Она похожа на маму? – вдруг спрашивает он, когда мы выезжаем с парковки. Постукивая пальцами по рулю я перебираю в памяти все улыбки, все всплески эмоций, цвет волос, глаз, – своей бывшей жены. Хотя, я и так всё это отчетливо помню. Гребанный мазохист.

–Нет, не похожа. – отвечаю я.

–Но, она мне нравится. – слегка надувает губы он.

–Это нормально. Тебе могут нравиться другие.

–Но… мама… – вздыхает он опустив голову, а я сжимаю челюсть до хруста.

–Ты же помнишь, она уехала… и теперь мы с тобой вдвоем. И то, что тебе нравятся другие тети – это отлично. К тому же, Валерия Викторовна твой воспитатель. С ней нужно дружить.

Сын молча кивает и принимается смотреть в окно, будто и не было этого разговора, а я же вряд ли в ближайшие часы отойду от этого. Я отпустил, правда. Все чувства, боль, непонимание – стер, растворил, уничтожил. И больше никогда не пытался их собрать, вернуть. Я отпустил женщину, которую любил всем своим сердцем. И пусть она принесла в мою жизнь много радостных мгновений, я собственноручно вырвал её из своей души, из сердца, после её поступка. Пришлось. После такого о любви не может идти речи. Она сделала свой выбор, и мне плевать где она прожигает свои дни. Я думаю лишь о сыне, который, к сожалению, прекрасно помнит, как мамины руки обнимали его, как она целовала его в макушку прижимая к своей груди. И сейчас, когда ему понравилась Валерия, он винит себя за то, что открывает сердце для других людей. Вероятно, он это не до конца понимает в силу своего возраста. Но всё же, это его смущает и заставляет чаще вспоминать о маме. И моя задача позволить ему открыться, поспособствовать тому, чтобы он вырос полноценным человеком, и чтобы потеря матери не оставила на нём своего отпечатка.

–Мы едем к бабушке! – радостно восклицаю я, замечая в зеркале заднего вида его грустный взгляд, которым он провожает вид из окна. Он сразу же смотрит на меня, и былая грусть сменяется приятным удивлением.

–Урра! – слышу я радостное, и широко улыбаюсь.

Через пол я заезжаю в ворота, которые мама заранее открыла. Я выхожу из машины, а затем достаю Мишу. Мама не заставляет себя ждать и уже с широкой улыбкой спешит к нам на встречу.

–Привет, Мишенька. – она присаживается на корточки и расцеловывает щеки Миши, а тот хохочет и обхватывает её шею руками.

–Бабушка, я скучал. – бормочет он накручивая на палец её серебристую прядь.

–А я как скучала. – восклицает она и бросает на меня грозный взгляд. Ну, всё, начинается.

–Мам, давай не будем. – отмахиваясь я, и боковым зрением замечаю два довольно знакомых силуэта в окне. –А они тут что забыли? – удивляюсь я, увидев своих сестер, которые редко здесь появляются.

–Ура! Тетя Наташа! – тут же радостно восклицает Миша и вырвавшись из объятий бабушки несется в дом. Мы провожаем его натянутыми улыбками, а когда сын скрывается в доме, я испытывающие смотрю на маму.

–Лена решила прогулять учебу и меня навестить, а Наташа… – она на выдохе опускает голову, и я сразу всё понимаю.

–Опять?! – не сдержавшись рявкаю я, от чего хрупкие материнские плечи вздрагивают. Она поднимает на меня боязливый взгляд.

–Жень, не надо. Умоляю. – она прижимает ладони к груди, а глаза налиты мольбой. – Ей и так не сладко… она приехала, чтобы отдохнуть и почувствовать заботу и поддержку в родительском доме. Не делай хуже…

Я крепко сжимаю челюсть практически до хруста, чувствуя чистый гнев и негодование. Но материнские глаза просящие меня промолчать, забыть, не обращать внимания – всё же переубеждают меня. Да и я знаю, что от проявления моих эмоций – толку мало. Чтобы я не сказал Наташе, она не изменит своего мнения.

–Хорошо. – киваю я.

–Пойдем, девочки уже накрыли на стол. – она мягко прикасается к моему локтю и ведет в дом.

Ужин проходит, на удивление, довольно спокойно, и всё это благодаря Ленке – моей младшей сестры, которая не умолкает и рассказывает об учебе. А рассказать есть что, ибо она учится на врача.

–Семья, знаете, что? – не умолкает Лена приковывая к себе внимание. Все тут же смотрят на неё, и даже зажатая Ната с интересом бросает свой взгляд на сестру.

–Я определилась с направлением! – восклицает она и накалывает вилкой кусочек пирога, а затем отправляет его в рот и с довольной улыбкой, не спеша его пережевывает.

–Ну? – улыбаюсь я. – Может, продолжишь, королева интриги?

Она стреляет в меня озорным взглядом, а затем с гордостью произносит:

–Я буду, врачом – педиатром!

–Ты же не любишь детей. – скептически подмечаю я, а она тут же шикает.

–Ну, вот, Мишку, же люблю. – она прижимает его к себе, а затем треплет по голове. Сын ей широко улыбается, что у него едва вареник изо рта не выпадает.

–Ты будешь меня лечить? – спрашивает он справившись с вареником.

–Надеюсь, не придется. – мягко говорит она. И меня это удивляет, потому что Лена – это буквально торпеда. Взбалмошная, эмоциональная, идущая на пролом, не усидчивая. И такая нежность в сторону Миши меня слегка вводит в замешательство. Ибо раньше она не особо то проникалась им, и никогда не проявляла инициативы, чтобы пообщаться с ним и провести время. Она жила своей учебной, в последние три года мы почти не виделись, и я никогда её не винил за это. Я разделяю её стремление. И она не обязана помогать мне с моим сыном. Но теперь, услышав о том, что она хочет стать детским врачом, и сколько она внимания уделяет этим вечером Мише, – я не узнаю свою равнодушную ко всему, кроме учебы сестру.

Я прикладываю ладонь к груди и наиграно выражаю испуг:

–Что с вами, девушка? Я вас не узнаю. – шокировано произношу я, а затем все прыскают со смеху. Держа в руке вилку она покачивает ей, словно прикидывая, что же с ней все таки произошло.

–Не знаю, братец. Может, я повзрослела… – задумчиво произносит она, а я испытываю радость. Потому что надеюсь, что это «взросление» произведет перемены и с внешностью. Короткое каре с челкой из черных волос и густо подведенные глаза самым черным карандашом на этой планете – напоминают мне какого-то гота. А ещё она напоминает мне девчонку из фильма «Леон-киллер», только у Ленки волосы темней, а так, такая же маленькая, хрупкая, взбалмошная.

–Умничка. – подает голос Ната, и накрывает своей ладонью её руку. Лена с благодарностью кивает, а я кошусь в сторону матери, и не весело замечаю, что та уже ревет.

–Мам, ну ты чего? – практически в один голос спрашиваем мы. Она лишь отмахивается и промакивает щеки салфеткой.

–Ба, не плачь. – просит Мишка.

–Не буду, не буду, мой хороший. – всхлипывает она. – Это от радости.

Мишка хмурит брови и смотрит то на меня, то на Лену.

–Потому что Лена будет врачом? Ты из-за этого плачешь? – не может понять он.

–И поэтому тоже. Я просто так рада, что мы наконец все собрались. – уже успокоившись говорит она с улыбкой. – Вот приезжал бы ты почаще…

–Я не могу. – важно объявляет сын. – Я же работаю.

Глаза матери расширяются, и она переводит взгляд полный непонимания на меня, а я прячу улыбку за ладонью.

–Работа? – спрашивает она, снова посмотрев на внука.

–Ну да. Папа говорит, что садик – моя работа. Вот, как он ходит на работу, так и я хожу. – пожав плечами поясняет она. Мама хихикает и соглашаясь кивает головой.

–Умно. – встревает Ленка послав мне уважительный взгляд.

–Я сейчас… – произносит молчаливая Наташа и выходит из-за стола. Никто не спрашивает куда она, и почему на её глазах застыли слезы, а начинают легкую беседу об учебе Лены. Пока все заняты беседой, я незаметно проскальзываю на улицу и обхожу дом. Учуяв сигаретный дым, я понимаю, что иду в правильном направлении. Ната стоит возле теплицы с огурцами и уставившись перед собой часто-часто затягивается сигаретой.

–Угостишь? – спрашиваю я. Она поднимает на меня свои изумрудные глаза, и я не устаю удивляться тому, что у нас Ленкой они темно-карие, как и одинаковый черный цвет волос, а Ната – зеленоглазая шатенка. Она очень похожа на мать, а мы пошли в отца. Невероятная это штука – генетика.

–Только если ты будешь помалкивать. – строго бросает она, а я выставляю руки словно сдаваясь, хоть и знаю, что молчать я точно не буду. И она это знает, но все равно протягивает мне сигарету, а затем чиркает зажигалкой. Я выпускаю тонкую струйку ядовитого дыма, параллельно разглядывая верхушки фруктовых деревьев в саду, которые так кропотливо высаживала мама, ну и мы, когда были детьми – приходили на подмогу. Хорошо здесь, в селе. Природа, чистый воздух, ягоды, фрукты, сочная зелень, – конечно, все это требует трудов, чтобы все эти плоды возросли, но это того стоит. Никакой суеты, шума. Лишь пение птичек, стрекотание сверчков, шелест травы от легкого, вечернего ветерка. Гармония. Я кошусь на сестру, которой кажется, совсем нет дела до всей этой красоты, и решаюсь заговорить.

–Как дела?

Она ухмыляется и бросает на меня раздраженный взгляд, и я четко разглядываю пожелтевший синяк под глазом – проглядывающий сквозь тонну тоналки, который она так старательно замазывала.

–Перестань. – шипит она.

–Нет, Ната, не перестану. – взрываюсь я. –Как долго ты это будешь терпеть? – я задавал этот вопрос ей тысячу раз, и сейчас она вряд ли ответит что-то другое. Но я все же надеюсь.

–Пока люблю. – уверенно отвечает сестра. А я громко фыркаю и качаю головой от переполняющего меня возмущения.

–Прекрасная любовь! Ничего не скажешь. Терпеть побои и унижения этого ублюдка, – это по-твоему любовь? – не понимаю я, испытывающие смотря на неё. Она отводит взгляд и нервно сбросив пепел сигареты тихо отвечает:

–Он не простой человек… у него есть свои недостатки, как и у всех нас.

Я не удерживаюсь и перебиваю её.

–Недостатки?! Наташа, очнись, он мудак, который по любому поводу избивает свою жену! Какие на х*р недостатки?

Она поворачивается ко мне с глазами полными ярого гнева и сжав ладонь в кулак, резко замахивается и бьет меня в плечо.

–Ай! – восклицаю я и поражено хлопаю глазами. Она же приближается ко мне и ядовито шипит:

–Вот почему ты всегда перебиваешь меня? Задаешь вопрос, но не даешь ответить! Как же меня это бесит в тебе! Конечно, Женя, же самый умный, знаток того, как нужно жить… – она одаряет меня горестной улыбкой. – Вот только от кого сбежала жена? А? Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему она ушла? Не искал в себе проблем?

Меня могли бы задеть её слова, всё же рана ещё не до конца затянулась. Но я не испытываю обиды на неё. Потому что безгранично люблю свою старшую сестру. И чтобы она не сказала – это никогда не посеет между нами вражды, или тихих обид.

–Причем здесь это?

–Притом! – она тыкает в меня пальцем, – мы все со своими тараканами, проблемами. Кому-то сложно сдерживать свои эмоции… а кто-то молча сбегает, прячась от них и не принимая.

–Ната, это разные вещи. Когда дело касается жизни… ты же понимаешь, что в один прекрасный момент, он просто может не рассчитать сил… ты понимаешь это? – я аккуратно дотрагиваюсь до её запястья левой руки. По её щекам начинают скатываться слезы.

–Понимаю, Жень… поверь, понимаю.

–Даже с Ленкой какие перемены произошли! А ты сама знаешь, какой неуправляемой она была. Мы всё детство шарахались от неё, хоть она и младшая. Может, и тебе стоит что-то поменять?

Её губы растягиваются в улыбке, когда я говорю о детстве, но на вопрос она не отвечает, и снова отворачивает голову. Снова закрывается.

–На сколько ты здесь? – решаю сменить тему.

–Не знаю… пока он не приедет и не заберет меня. – горестно улыбается она, а я притягиваю её к себе и крепко обнимаю. Её плечи дрожат, и вся она буквально трясется в моих руках. Я мог бы снова начистить её мужу рожу, запереть её дома и никуда не выпускать. Но всё это мы проходили. И всё это не помогало. Они находили способы притянуться друг к другу. Их зависимость больше их самих, как бы горько это не звучало. Пока они сами не захотят, ничего не сдвинется с места.

–Мне так стыдно, что вам приходится всё это видеть… мне так стыдно перед мамой. – неожиданно, открыто произносит она.

–Мы все тебя очень любим, и переживаем… стыдиться нечего. Мы поддержим тебя в любом варианте. Просто если это то, что тебе действительно нужно…

–Не знаю, Жень. – она не спеша отходит от меня и шмыгая носом достает новую сигарету и протягивает мне. Я охотно принимаю, а затем подношу огонек зажигалки ей, а потом к себе.

–Знаешь, сегодня, когда я забирал Мишу… воспитатель, показалась мне странной… – неожиданно для себя выдаю я. Сестра тут же поворачивает голову в мою сторону и в её глазах вспыхивает интерес.

–Ну? – нетерпимо спрашивает она, когда я замолкаю.

–Валерия… Викторовна. У неё был вид, как у тебя. Не знаю… но когда я увидел её с покрасневшими глазами, в которых не было никакой жизни, будто всё в ней погибло, я сразу же подумал о тебе. Она была так подавлена, опечалена. Словно случилось, что-то очень плохое…

–Она замужем?

–Да. – опустив голову отвечаю я.

–Ты думаешь, у неё проблемы с мужем?

–Наверное, только у разбитого сердца может быть такой взгляд… – я смотрю на сестру, и вижу её понимание. Мне становится одновременно и тепло на душе но и горестно.

–Она тебе понравилась. – замечает она, а я не собираюсь этого отрицать. Я молча киваю.

–Боже, Жень… она же в браке.

–Вот именно, и это заставляет её рыдать на работе… не зря дали такое определение ему. – невесело замечаю я.

–Не знаю, что сказать. Я думаю, тебе не стоит лезть туда, куда не нужно. Вы совершенно чужие люди… она просто воспитатель твоего сына.

–Я знаю. Но я часто думаю о ней. – признаюсь я.

–Ох, братец, вечно мы влезаем во всякие передряги. – вздыхает она с улыбкой. И улыбка эта, скорей горестная, чем радостная.

–Все мы не идеальные. – повторяю её фразу и тушу сигарету.