Ты и я

1995г. Безмятежное нежно-голубое небо с белоснежными пушистыми облаками на нём – радуют мой взор. Затаив дыхание, я беспрерывно слежу за тем, как легкие облака плавно пересекают голубое плотно и, мне так хочется дотронуться до них. Знаю, их невозможно пощупать, но воображение рисует момент, когда я соприкасаюсь кончиками пальцев до густой дымки и ощущаю мягкость и нежность – щекочущую мои подушечки. Это кажется мне настолько реалистичным, что кончики пальцев моей правой руки начинают зудеть. Мой взгляд скользит чуть ниже, и ещё недавняя улыбка на моих губах сменяется цепко сжатыми зубами, а губы образуют ровную горизонтальную линию. Сочные тона неба и солнечных лучей затмевают ржавые прутья с облупившейся краской, и кажется, они когда-то тоже были голубыми. Я делаю глубокий вдох в попытке успокоить быстро забившейся сердце, но мои попытки тщетны – оно продолжает бешено колотиться и, я знаю, что скоро мне станет очень больно, а, возможно, я и вовсе потеряю сознание… снова. Но в этот раз я не сдамся, и пусть грымза меня отчитает, а может, и вовсе поставит коленями на гречку – я заберусь на эту дурацкую, высоченную горку и скачусь с неё. Мне кажется, что минута невероятного наслаждения и триумфа стоит того, чтобы затем несколько дней получать оплеухи и гневные взгляды нянечки. Я вновь делаю глубокий вдох и параллельно встряхиваю руками. Всё, я готова! Два коротких шага – и я вплотную стою у причины моей грусти и одновременно злости. Ибо все, кто только может залезают на эту горку и скатываются с неё, с широченными улыбками. Все, но не я. Надоело стоять в стороне и грызть локти. Пора покончить с этим. Я согласно киваю, подбадривая собственные мысли, и быстро посмотрев по сторонам – дабы убедиться в том, что моя вольность останется не замеченной – поднимаю руки. Кожа ладоней соприкасается с прохладным металом, и мне это так нравится, что во рту моментально собирается слюна. Я медленно сглатываю, в то время, как пальцы крепко сжимают прутья до побелевших костяшек. Неспешным рывком я отрываюсь от земли и, теперь мои ступни сквозь тонкую подошву ощущают неустойчивую и довольно шаткую поверхность, один шаг – и я полечу вниз. Да, падать совсем немного, и я отделаюсь легким синяком, но от испуга моё сердце может остановиться, и это почему-то меня совсем не останавливает. Наоборот, губы расплываются в широкой улыбке, и слегка ускорившись – я продолжаю лезть на вершину, параллельно посматривая на небо, кажется, словно ещё немного и я смогу дотронуться до него. Хочется посмотреть вниз, но я стараюсь подавить это желание, и упорно наблюдаю за плавно движущимися облаками. Ещё немного, несколько ступенек и я наконец одолею эту горку. –Стой! Ты с ума сошла?! – слышу знакомый голос, и это заставляет меня резко остановиться и окаменеть. Крепко зажмурившись, я борюсь сама с собой, чтобы ослушаться и продолжить свой путь, но я прекрасно знаю, что он полезет за мной, и за шкирку стащит с горки. Видимо, остается только сдаться… но как же не хочется. Я что зря рисковала, и сбегала с тихого часа? Я распахиваю глаза и верчу голой по сторонам, переживая, что он ещё кого-то притащил с собой и тогда мне точно не поздоровиться. Но ненужных зрителей, на счастье, не наблюдаю, и мне приходится посмотреть вниз, чтобы встретиться с серыми глазами, которые смотрят на меня с таким недоумением и злостью, что кажется, побои мегеры просто легкие шлепки по сравнению с его злым взглядом, который заставляет мои ладони потеть, а сердце неприятно колоть. –Валерия, ты что творишь? – скрещивая руки на груди Дима Акимов делает пару шагов к горке. Я слегка сужаю глаза, чтобы его лучше рассмотреть, ибо он кажется мне таким коротышкой по сравнению со мной. На самом деле, он выше меня на голову, а то и на две, но сейчас именно я возвышаюсь над ним, и меня это забавляет. Сейчас он не сможет назвать меня малой, потому что старше меня на три года, и выше. Может, если и не съеду с этой злополучной горки, то хоть позабавлюсь немного. –Что смешного? – спрашивает он заметив мою улыбку. –Ты такой крошечный… – отзываюсь я и, улыбаюсь ещё шире, а когда его глаза цвета грозового неба расширились от удивления, и вероятно гнева – я звонко рассмеялась, не в силах себя сдерживать. Услышав мой смех он резко встрепенулся, и несколько секунд внимательно наблюдая за мной – он рассмеялся в ответ. Это заставило меня ощутить странное тепло в груди, на миг показалось, словно мы находимся в совершенно другом месте: наши животы не урчат от голода, мои большие пальцы на ногах не выглядывают к небу сквозь дырки еле живых кроссовок, и весело проведя время мы помчимся по домам. Своим домам, где нас ждут… но это был лишь мираж. Видимо, моё сменившееся настроение не осталось им не замеченным, и тоже резко перестав смеяться он уже серьезней посмотрел на меня. Вот только его привычная строгость, которую я сотню раз наблюдала на его лице заставила меня не на шутку испугаться. Потому как его серебристые глаза выражали странную печаль… с чего бы? –Ты хочешь что-то сказать? – тут же спрашиваю я. –Да. – щурясь, он не сводит с меня глаз, а я сразу же принимаюсь гадать, чем же он меня огорчит. –Но для начала тебе нужно спуститься. Что я хотела пять минут назад? Скатиться с горки? К черту эту горку! Прежние мечты остаются неисполненными и забытыми, и я могу думать только о том, что же он хочет мне сказать. И не раздумывая я принимаюсь не спеша спускаться на землю. Всё же легкое огорчение ложится на мою грудь от того, что я не исполнила задуманное. Но то, что я услышу через пять минут – камнем рухнет на меня и беспощадно раздавит. Дима заботливо подает мне руку, когда остается две последние ступеньки, и я вкладываю свою ладонь в его и, сразу же чувствую тепло, которое приятно отзывается на моей заледенелой коже. Короткий прыжок и я стою на земле перед ним, и снова едва достаю ему до груди. Глаза цепляются за его каштановые волосы, которые колышет ветер, и сочетание его темных волос со светлым небом так завораживает меня, что мне едва удается перевести взгляд. Но легкий щелчок его пальцев по моему носу приводит меня в чувства, и я встречаюсь с его искрящимися от радости глазами. –Залюбовалась, малая? – поддевает он меня и одаривает широкой улыбкой. Моментально насупившись я опускаю голову и, начинаю идти к близ стоящей лавочке. –Ага. Мечтай. – буркаю себе под нос я и, плюхаюсь на лавку. Дима садится рядом и протяженно выдыхает. Он не смотрит на меня, и я знаю, что новости довольно печальны. Он всегда избегает зрительного контакта, когда грустит. И это только ещё сильней огорчает меня так, что глаза сразу же принимаются щипать. Часто поморгав я пытаюсь прогнать непрошеные слезы, но выходит плохо, ибо через секунду я слышу его голос: –Я ещё ничего не сказал, а ты уже ревешь. Малая, ну ты даешь. – он слегка толкает меня плечом, и это заставляет меня улыбнуться. –Так говори скорей. Не заставляй зря плакать. – шмыгнув носом я поднимаю голову и встречаюсь с серым обшарпанным зданием, куда мне придется вернуться через несколько минут. И это заставляет меня вновь опустить её. –Вчера меня навещала мать… – он запинается, а я прикрываю глаза от вспыхнувшей во мне боли. Потому как сразу же понимаю, что последует дальше. –Ты возвращаемся домой? – мой голос тихий, глухой от нахлынувшей на меня грусти, которую я ощущаю впервые, что странно. И кажется, он едва мог расслышать мои слова, но боковым зрением я замечаю его кивок. И это заставляет моё сердце заболеть ещё сильней. Я ощущаю, как собственное дыхание становится сбивчивым, и каждый вдох дается мне с трудом. Но мне не хочется прерывать наш, вероятно, последний разговор вновь своими проблемами, и я принимаюсь незаметно делать дыхательную гимнастику. –Странно, что ты грустишь. Тебя забирают домой, что может быть лучше? – слова причиняют боль в районе грудной клетке, и лучше бы мне было помолчать пока не пройдет отдышка. Но, как я могу молчать? Если больше не увижу его. Мою руку сжимающую край лавочки накрывает его теплая ладонь, и я поднимаю на него глаза. –Ты же знаешь… Дома тоже не сладко. И мне так не хочется бросать тебя… – его голос дрожит, и это удивляет меня. Если бы я не знала его, то подумала бы, что он сейчас заплачет. Кто угодно, но только не он. Тот, который всегда приходит на помощь и защищает от других ребят. Который заслоняет меня своей спиной и с высоко поднятой головой смотрит на обидчиков – бросая им вызов. Который угощает меня курагой и невероятно вкусными конфетами, которые каждую неделю приносит ему его мама. Который стал мне настоящим верным и единственным другом за эти два года, что он провел здесь. Вероятно, моя жизнь оборвется с его уходом. Хотя, вряд ли это можно назвать жизнью. Скорей – существование. –С чего ты взял, что бросаешь меня? Ты не обязан здесь быть ради меня. И уж тем более переживать из-за того, что уезжаешь. – я выдаю кривую улыбку, хоть и пытаюсь искренне порадоваться за него. И я рада, что он перестанет страдать от избиений воспитателя, у которой только и чешутся руки, хоть он и тот ещё задира и не раз остро шутил над ней – тем самым только гневая её и так вспыльчивый нрав. Но всё же это не повод бить ребенка. И даже мне, в восемь лет это понятно. Почему взрослые не могут этого понять? Но и осознание того, что уже завтра я останусь здесь совершенно одна – вгоняет в такую тоску, что хочется опять разрыдаться. Я должна радоваться. Что я за друг такой, в конце концов?! Но моя радость за него перемешана с тяжелой печалью – опускающейся на моё тело. И я не могу с этим ничего поделать. –Валерия, ты навсегда останешься моим другом. Даю тебе слово. – его взгляд снова становится слишком серьезным для одиннадцатилетнего мальчишки, и это на мгновение дарит мне радость. Дима сжимает мою ладонь и продолжает непрерывно всматриваться в мои глаза. – Я поговорю с матерью, и возможно, у нас получится забрать тебя. И тогда… тогда мы счастливо заживем. – он уверенно кивает, а я словно в замедленной съемке не спеша хлопаю ресницами и, слежу за ним, понимая, что этого никогда не произойдет. Я не стану портить этот момент, и переубеждать его в том, что меня никто и никогда не удочерит. И уверенна, он и сам это знает, но продолжает ложно надеяться, или пытается уменьшить мою грусть – даря надежду. Но эта надежда лишь разбивает сердце, и сам того не понимая, он причиняет мне ещё больше боли. –Хорошо. – тихо соглашаюсь я и, улыбаюсь. –Держи. Съешь только всю курагу. – он протягивает мне небольшой пакетик. – Тебе полезно для сердца. И не делись ни с кем, а то всё похватают у тебя, а потом опять обижать будут. Шиш им! Поняла? – он утвердительно на меня смотрит, продолжая сжимать мою ладонь. Возможно, мне было бы больно от его крепкой хватки, но моё сердце сжималось намного яростней и отвлекало своей болью. –Спасибо, Дим. – искренне благодарю и, слегка заторможено прячу пакетик в карман куртки. Он одобрительно кивает, а затем обхватывает своей рукой мои плечи и тихо произносит: –Малая, мы ещё обязательно увидимся. И тогда, я тебя больше не оставлю. Обещаю. Я прикрываю глаза от его спокойного голоса, который буквально убаюкивает меня, и веря его словам – киваю. Мы сидим так ещё несколько минут, и через слегка приоткрытые веки я вновь продолжаю следить за пушистыми облаками, которые окрасились уже в серый. Небо не выглядит уже таким безмятежным. И кажется, погода проявляет ко мне солидарность – она тоже хочет плакать. Я смотрю на грозовые тучи и вижу его глаза, которые сохранятся в моей памяти так же четко, как и его смех, его каштановые волосы, и невероятная доброта его сердца, которую он дарил мне изо дня в день. И мне остается лишь надеяться, что он сдержит своё обещание. И мы обязательно ещё встретимся. Он успеет порадовать меня своей улыбкой до того, как моё болезненное сердце остановится.