Ты и я

ГлаваXIX.Валерия.

Головокружение. Сильное головокружение заставляет меня буквально спотыкаться пока я быстрым шагом иду… куда я иду – я не знаю. В один миг мой маршрут исчез, ориентиры рассеялись, а прохожие размылись в мутные пятна. Я иду: но ничего не вижу, не слышу. В горле застряли слезы, которые никак не могут пролиться для того, чтобы мне полегчало. Они душат и давят. Кажется, я даже сделать вдох не могу. Мои легкие словно налились свинцом. Мне очень плохо. Но пару минут назад мне было так хорошо… Что же это такое? Как я смогла? Как смогла позволить другому мужчине дотронуться до себя? Как допустила этот пусть и короткий, но, поцелуй? Наши губы соприкоснулись, а значит, это что ни на есть – поцелуй. Губами и кожей я ощущала колючую щетину, а рецепторы забились свежим запахом геля после бритья. Он так и стоит в моем носу. Кажется, будто Женя где-то рядом. Потому что я ощущаю его запах рядом, на себе, везде… Так не должно быть! Почему я ощущаю притяжение, которого не должно быть?! Мне хочется бросить коробку с тортом на асфальт и заорать во весь голос от злости на саму себя. Но я упорно сжимаю картон пальцами и на негнущихся ногах продолжаю путь. Куда я собиралась? На день рождения Константина Юрьевича? Как я смогу разделить его праздник, когда совершила такой поступок? В голове проносится ядовитая мысль заставляющая чувствовать себя последней с*кой. «Хорошо, что Дима не идет на день рождение. У меня будет время привести себя в чувства.» Дима…

Я вспоминаю наш скандал, после того как он увидел, как Женя дарит мне торт и по моей коже побегают мурашки от его грубого тона, взгляда которым он смотрел на меня будто на чужого человека. В тот день я поехала домой на автобусе и зайдя в квартиру встретилась с разгневанным взглядом мужа. Его челюсть на столько плотно была сжата, что желваки на скулах ходуном ходили. Таким разъяренным я видела его впервые, и надеялась, что больше никогда не увижу. Весь вечер он упорно твердил мне о том, что это не просто торт и не просто мелочь. Это открытый подкат со стороны Жени. Но я уперто заявляла, что он ошибается и это просто человеческая доброта, о которой он видимо не имеет понятия. Что он вспылил по такому пустяку! Я говорила о том, что во всем он находит скрытый подтекст, и для него не существует безвозмездных поступков. Меня парой пугало его извращенное видение этого мира, но я быстро забывала об этом, когда оспаривала его аргументы. Как итог: мы не разговаривали три дня. На удивление, он сдался первым– сказав, что ему уже плевать на эту ситуацию и он слишком любит меня, чтобы ходить и играть в ненужную молчанку. Попросив лишь об одном, что если однажды я пойму, что мне интересен кто-то другой и я не испытываю к нему прежних чувств – я обязательно скажу ему об этом. Я дала обещание, но заверила, что этого никогда не случится, потому что моя любовь к нему настолько сильна, что никогда не позволит посмотреть на другого. Никогда не заставит усомниться. Дима был прав. Женя испытывает ко мне определенные чувства, и надо быть дурой, чтобы не замечать их. Но видимо, я настолько наивна, что списывала его комплименты и заботу на простую человечность и доброжелательность. Когда я шла в его кондитерскую за тортом я и предположить не могла, что эта встреча закончится так…

И что же теперь делать? Что я чувствую?

Ответ прост. Я всем сердцем люблю Диму, своего мужа, который оказался не самым простым человеком. Но я люблю не за что-то, а вопреки. Я любила его сколько себя помню, и это чувство никогда не исчезнет из моего сердца. С Женей сложней. Да, он красив, обаятелен, невероятно притягательный мужчина. Мне приятно знать, что я нравлюсь кому-то. Как бы ни было, это тешит самолюбие. Он мне нравится… И нравится тем, что с ним так легко и просто. Я смотрю на него и у меня не возникает вопросов о том, о чем же он думает. Его взгляд чист, и в минуты общения принадлежит только мне. Он открыт. Это располагает и притягивает. Дима полная противоположность. Мне бы хотелось узнать его лучше, и я уверенна у нас намного больше общего, чем может казаться. Но я понимаю, что это не то что мне нужно. Это лишнее. Ненужное… Стоило бы вырвать это желание из груди и выбросить. И постараться забыть.

Не знаю как, но я оказываюсь возле дома Константина Юрьевича. Я вглядываюсь в его окно на третьем этаже и всё ещё ощущаю головокружение. Внутренности неприятно сжимаются и я чувствую тошноту подходящую к горлу. Да, так мне и надо.

Переступая порог подъезда, трясущимися губами натягиваю улыбку и принимаю решение. Я всё расскажу Диме. Если он не простит, я пойму.

День рождение проходит в семейной, спокойной обстановке. На просторной кухне все вместились: а это его жена Нина, которая мне кажется тоже невероятной женщиной с огромным сердцем. И несколько его друзей и бывших сослуживцев с женами. Когда я вошла в квартиру Константин Юрьевич спросил где Дима, я соврала, что тот очень занят на работе. Было видно, что мой ответ ни чуть не расстроил именинника, я знаю, он спросил из вежливости. Как и Дима, лаконично ответил, что ему там не место. Не знаю, какая кошка между ними пробежала, и почему они так невзлюбили друг друга. Они встречались то один раз, тогда в клубе на день рождении Коли. Да, случилось недоразумение. Но они вполне могли найти общий язык. Этот вопрос так и застревает в моей голове, пока я слушаю все тосты и поддерживаю поздравления. В моем бокале сок, потому что когда мне налили шампанское меня слегка замутило от запаха алкоголя, что даже Нина испугалась того как я побледнела. Да и не хотелось бы затуманивать голову. Мне нужно быть сконцентрированной.

За столом идет увлеченная беседа и не спешная трапеза вкуснейших блюд, которые приготовила хозяйка. Но я лишь ковыряю вилкой в тарелке, чувствуя, что кусок в горло не лезет. Потому что вероятно, очень скоро моя семья разрушится. Мне хочется плакать, но я заставляю себя удерживать горькие слезы в глазах. Я не даю им пролиться и от этого ещё тяжелей. Я могу только гадать о том, как отреагирует Дима. Наверное, он никогда не простит меня. Как и я себя…

–Лерочка, всё хорошо? Ты такая бледная… – тихо произносит Нина. Я поднимаю на неё безжизненные глаза и пытаюсь уверенно ответить.

–Да. Всё хорошо. – я понимаю, что мой ответ звучит жалко, также как и внешний вид оставляет желать лучшего. Как же неловко. Мне стоило бы позвонить и сказать о том, что я не смогу прийти. Придумать какие-нибудь обстоятельства, лишь бы не омрачать праздник своим видом и подавленным настроением. Но я знаю, Константин бы расстроился. И точно попытался бы переубедить. Мне не хочется ему врать.

–Тебя подташнивает… и ты такая бледная… – размыто начинает она, и я не понимаю к чему она клонит.

–Какое-то недомогание. – я пожимаю плечами, а она одаривает меня мягким взглядом.

–Сделай тест на беременность. – шепчет она, от чего мои глаза округляются. – Поверь, симптомы очень схожи с беременностью.

Да, эта женщина пережила пять беременностей и пять выкидышей, потому она способна распознать сигналы тела, когда то вынашивает в себе дитя. Меня всегда печалила их судьба с мужем. Своих детей они не могли иметь, усыновить не решались. Но при этом приняли решение помогать чужим детям всем, чем смогут. Деньги и внимание, которое они могли потратить на своих детей – они добродушно отдавали совершенно чужим детям. Невероятное благородство.

Я неуверенно киваю, надеясь, что все таки женщина ошиблась. И моё состояние как отражение моего поступка. Моё тело ломит от моего предательства, не иначе.

Я ухожу раньше всех, потому что не могу успокоиться пока не куплю тест и не использую его.

Как всегда: в квартире царит мрак и тишина. Иногда мне кажется, что Дима специально не приходит домой, когда меня там нет. Стоит мне зайти на порог и приходит он. А может, я просто выдумываю. На ватных ногах я иду в ванную и трясущимися руками разрываю упаковку и вынимаю тонкую полосочку. Через несколько мучительных минут ожидания, я вижу две ярко-малиновые полоски. Я оседаю на пол, голова начинает кружиться ещё сильней, а перед глазами всё размывается от слез. Я не верю своим глазам, своему организму, своим ощущениям. Всю дорогу домой я гнала воспоминания того как в последнее время, мне временами становится дурно, и что буквально вчера меня несколько раз рвало. Я вновь убегала от реальности – списывая это на то, что вероятно, съела что-то не то.

Я не понимаю, что ощущаю. Я так люблю детей. Мне нравится с ними заниматься, радоваться их успехам. Но готова ли я стать матерью? Буду ли я способна дать ребенку всё самое необходимое? Дима. Как же отреагирует он? Боже! Нужно ли ему это? Мы всего ничего как поженились. Благоприятное ли сейчас время для ребенка? Мы никогда не говорили об этом, ибо жили только друг-другом. Слишком рано было для таких разговоров… Меня накрывает истерика, и не меньше часа я рыдаю в голос, оплакивая этот день, который перевернул всю мою жизнь.

Как вовремя, когда я практически принимаю ситуацию и смиряюсь со своим положением – открывается входная дверь. Я как раз заканчиваю умываться, и не спеша выхожу из ванной. Сейчас всё решится. Мне нужно решить, о чем первом я скажу. Но проблема в том, что я просто не знаю, какая новость ударит по нему менее болезненней. Дима застывает на пороге не успев даже стянуть кроссовки.

–Что случились? – испугано спрашивает он. Новый поток слез захлестывает меня, и всё что я могу, – это протянуть ему тест. Он несколько секунд всматривается в мою раскрытую ладонь и не моргает. Его губы образуют тонкую горизонтальную линию. Брови хмурятся. Я вижу, что он не рад. Это разрывает моё сердце. Уничтожает его. Разрывает сердце и то, что он не пытается меня успокоить, обнять или хоть что-то сказать. Он молча смотрит на меня, и я не могу даже предположить, о чем он думает. Его глаза холодны, выражают какое-то отторжение, неприязнь. Он полностью закрыт. Мне становится страшно.

–Дима… – одними губами произношу, когда он разворачивается, а затем выходит из квартиры. Так и не проронив ни слова.