Хранители душ

Глава 2

Фактически, Малькольн должен был быть на охоте, как говорил Дэйминг, но он, похоже, вернулся с другими членами клана чуть раньше — наверняка чтобы проверить, находится ли дома его исчезнувший с охоты сын. Нам еще повезло, что не все Охотники были дома, когда Малькольн, с воплями сумасшедшего папаши, пульнул нас в свой кабинет для допроса. Я редко бывала здесь, но никогда не могла забыть эти два страшных стула возле стола, где, обычно, велись переговоры или… нечто похуже. Также я прекрасно помнила минимализм, присутствующий здесь, как в суровых «заведениях», и идеально-расставленные предметы на большом дубовом столе.

Мэйсон — старший сын Малькольна, небрежно усадил нас на железные стулья и покорно встал возле двери, когда ему велели. Ох, значит, мы не выйдем отсюда, пока ничего не расскажем? Отлично.

Я сложила руки на груди и с прищуром посмотрела на «сторожевую собаку» Мэйсона — нам с Дэймингом он никогда не нравился, потому что его поведение оставляло желать лучшего. Он не был в нашей «команде», а скорее, служил на побегушках у своего отца и иногда просто бесил меня без повода и по поводу.

Когда улыбка Мэйсона стала шире, я не удержалась и показала ему цвет своего ногтя на среднем пальце, на что он вытаращился и ощетинился. Его реакция позабавила нас с Дэймингом, но время на то, чтобы посмеяться, у нас не было: Малькольн сел за стол и стукнул рукой по нему, отчего мы подпрыгнули на местах.

— Вы мне расскажете от и до, что случилось, — произнес он, потирая темную бороду рукой, завешанной кольцами. Малькольн как никто другой питал к цацкам особую любовь, и я иногда задавалась вопросом, а не красит ли он тайком губы или не примеряет перед зеркалом платья?

Идиотская улыбка от этих мыслей совсем не вовремя окрасила мое лицо. Я посмотрела на Дэйминга, как бы спрашивая, можно ли тому все выкладывать. Вздохнув, парень понурно кивнул, и тут я открыла рот, закрывая волосами царапину на щеке.

— Я шла домой и…

— Кто тебя вообще выпустил из дома? — Малькольн не дал мне договорить. Его сердитые голубые глаза, на уголках которых прорезались морщинки, предупреждали, что я должна говорить правду, а иначе… мне просто каюк.

Я помедлила, нелепо скрещивая ноги.

— Тут такая ситуация…

Дэйминг с интересом замер, и Малькольн поддался вперед. Мэйсон тоже навострился. Я готова была провалиться сквозь землю.

— Мне срочно нужно было в магазин.

Дэйминг надломил бровь, продолжая слушать. В отличие от своего отца, он сидел со спокойной физиономией.

— Интересно, что могло понадобиться тебе ночью, а? — я никогда не называла Малькольна отцом, может быть из-за того, что он всегда разговаривал со мной в таком тоне. Холод так и сочился с его слов. Как, в прочем, и сейчас. Он смотрел на меня никак на свою дочь, пусть и приемную. В его взгляде всегда читалась толика неприязни…ко мне? Я частенько замечала, что он недобро на меня посматривал. Почти каждый день я раздумывала о том, что побудило его на столь благородный поступок — взять меня под свое крыло, если он с самого начала относился ко мне… не могу сказать, что хорошо.

Краска залила мое лицо, когда я прошептала:

— Прокладки.

Малькольн побледнел из-за того, что вынудил меня сказать столь откровенное. Дэйминг подавился и, кажется, кто-то ухмыльнулся. Хм… Я глянула в сторону двери: Мэйсон во всю лыбился, обнажая свои кривые зубы, которых, наверное, никогда не касалась щетка. Руки так и чесались еще раз показать ему неприличный жест.

Малькольн прочистил горло и опустил взгляд на мои ноги, потом поднял его вверх и покраснел.

О, боги, как неловко.

— Ты не могла бы сходить с кем-то за ними?

Я открыла рот, собираясь сказать, что это слишком личное, чтобы переться с любым из Охотников (которые, между прочим, все мужского пола) за прокладками, но тут скрипучий голосок опередил меня:

— Ты серьезно думаешь, что кто-нибудь бы пошел с этой девицей за тампонами?

— За прокладками, — поправила я.

Мэйсон ухмыльнулся.

— Что, тампоны слишком раскрепощенная вещь для девственниц?

Я задохнулась от наглости этого кретина. Кинув в него испепеляющий взгляд, Дэйминг чуть не подорвался с места, но я вовремя его остановила, как и голос Малькольна:

— Так! А ну хватит!

Действительно. Я отвернулась от довольного Мэйсона. Отомстить ему всегда успею.

Мужчина откашлялся, приставив кулак ко рту.

— В конце концов, не могла бы попросить Дэйминга купить их, когда он еще не уходил на охоту?

— Что? — парень, вытирая со лба пот, глянул на меня. — Эй, я как бы тут… Отец, конечно, я всегда и во всем помогаю Мелани, но ходить за таким самому…

Я закатила глаза.

— Даже если я буду истекать кровью…

— Купи затычку — на все случаи жизни, — встрял Мэйсон.

Ну все, ему уготовлена кошмарная участь.

Дэйминг сжал пальцы в кулаки, превозмогая от желания надрать болтуну зад. Я бы помогла ему с этим с большим удовольствием.

Малькольн, наконец, наградил своего непутевого сынка недовольным взглядом и устремил взор на Дэйминга.

— Ладно. С этим разберемся потом. — Мужчина резко поднялся, отчего мы слегка пошатнулись, и опустил руки на дубовый стол. — Мелани, что с тобой… произошло?

Его сдержанность в словах удивляла. Я кратко изложила то, как шла с магазина, так и не купив… прокладки из-за нехватки средств, а потом рассказала самую «изумительную» часть — как повстречала на пути демона. Кроме сдержанных смешком из-за моей нищеты и просто афигительной удачи, я получила порцию ругани от Малькольна, после которой мне сделалось невероятно стыдно. Мало того, что я влипла в такую ситуацию, выходит, что меня еще и ничему не научили Охотники! Класс!

Самооценка упала ниже плинтуса. Я пыталась напомнить Малькольну, что наткнулась на демона Среднего уровня, а он все равно ворчал: то ли волновался за то, что я могла пострадать, то ли за то, что моя никчемность в схватке с Призывником оправдалась.

В конечном счете, меня здорово поругали, а следом влетело и Дэймингу за его наклонности к воровству: Малькольн заметил пропажу противоядия. Брат задыхался от злости, объясняя, что без снадобья я бы ушла на тот свет.

— Ты обезумел?! — Дэйминг вертелся вокруг стола отца. — Она. Могла. Умереть! Черт! А ты говоришь, что было неправильно — заходить в твой кабинет без спроса и брать там что-то?

Малькольн опешил от реакции своего сына. Он беспокойно восседал в кресле, сместив густые брови на переносице. Его желваки ходили ходуном.

— Ты мог бы мне все рассказать! И не смей поднимать на меня голос, сопляк!

Дэйминг замер. Мэйсону эта ситуация казалась забавнее, чем просмотр Today Show[1], а мне — ничуточку.

— Сопляк?! — взревел он, шумно опустив руки на стол, отчего тот пошатнулся. Мышцы под курткой вздулись. — Мне двадцать лет! И я буду разговаривать с тобой так, как посчитаю нужным!

Малькольн зарычал, подрываясь с места и направляясь к сыну. Удивительно, но во всем этом сумбуре виноваты…я и мой неудавшийся поход за прокладками.

— Я не позволю говорить со мной в таком тоне! — Малькольн притянул к себе Дэйминга, схватив его за выглядывающую темную футболку. Я насторожилась — как бы не ударил, ведь он это вполне может. — Ты должен был сразу же сказать, что случилось с ней!

Ну, конечно… Это равносильно самоубийству.

Парень хмыкнул, отрывая руки Малькольна от себя.

— Должен был, но не сказал. Потому что ты всегда поднимаешь из-за этого целую проблему! Конечно, я тоже волновался за Мелани, но она пообещала мне, что с этого момента будет поосторожнее.

— И ты поверил? — ухмыльнулся Малькольн. — Она непослушная девчонка!

Я сглотнула.

— Эй, я как бы тут…

Малькольн опрокинул на меня полный ненависти взгляд, а затем оттолкнул от себя сына. Вцепившись рукой в густую шевелюру, он сел обратно за стол и прорычал:

— За то, что покрывал Мелани, ты наказан.

— Что? — взвопили мы с Дэймингом, в непонимании уставившись на мужчину.

Если быть точнее, я во всем виновата, так что, кому и давать наказание — только мне.

Я обрела дар речи первая. Встав со стула, заговорила:

— Дэйминг здесь не причем. Он спас меня от Призывника. Если бы не он, то… мне бы пришел каюк. И это я попросила его не рассказывать ничего.

Дэйминг выгнул брови, посмотрев на меня. Как бы, я не просила брата покрывать меня, зато эта маленькая ложь может освободить его от неприятностей…

Можно было бы подумать, что это было спасением для Дэйминга, но тут Малькольн неожиданно произнес, поразив нас всех:

— Вы оба наказаны. Идите в свои комнаты. Дэйминг — освобождаешься от следующей охоты и вместо этого будешь убираться в Оружейной. — Он сощурено глядел на меня. — Вместе со своей любимой сестренкой.

Я опешила. Одним выстрелом убил двух зайцев.

Что ж, не такое уж плохое наказание: зато проведу время с Дэймингом. Ведь во всем надо искать плюсы, верно?

— Уходите, — велел Малькольн, массируя переносицу.

Мы с Дэймингом переглянулись и синхронно повернулись к выходу. Мэйсон еле сдерживался от смеха. Его красное лицо готово было вот-вот лопнуть — чего я несказанно хотела.

Проплывая мимо своего «братика», я постаралась наступить ему на ногу, чтобы немного поубавить веселое настроение, но вместо этого… запнулась о нее. Только потом я поняла, что Мэйсон подставил мне подножку. Вот гад!

Я наградила его не самым лучшим из своих взглядов. Дэйминг заметил некие разногласия между нами и как настоящий рыцарь отправился мстить за даму. Один мощный толчок в грудь — и Мэйсон уже на полу. Прежде чем Малькольн поднял голос за буйное поведение Дэйминга, тот захлопнул дверь за нами. Почти весь дом содрогнулся от этого. Я нервно сглотнула, обратив на него взгляд.

— А если влетит?

Дэйминг таинственно улыбнулся.

— Не влетит. В любом случае, я быстро бегаю.

***

Малькольн поступил не совсем справедливо, но я была рада, что он не заставил нас мыть полы во всем доме, где проживает около двадцати Охотников в отдельных комнатах. Сегодня было бы бессмысленно копаться в Оружейной, поэтому, после того, как мне наложили швы, я отправилась в свою комнату и завалилась на кровать, чувствуя невыносимую тягу ко сну и еще кое-что: вину. Кажется, Дэйминг был не особо в восторге от наказания Малькольна, но когда он появился возле моей кровати с улыбкой до ушей, я задумалась: а действительно ли он расстроен?

— Хэй, подвинься, — Дэйминг в шутку толкнул меня бедром, взваливая свое тело на постель.

Я засмеялась, давая ему немного места. Наши комнаты находились по соседству друг с другом, и иногда Малькольн просто подозревать не мог, сколько много времени я проводила с его сыном. Но в этом не крылось нечто… интимное — хотя вполне было похоже, и если Малькольн когда-нибудь узнает, что мы с Дэймингом любим… ночами засыпать в обнимку, его точно удар хватит. В общем-то, он нас не правильно поймет, мы-то уже давно подросли. Это просто привычка с детства: Дэйминг, как старший брат, всегда меня укладывал и лежал рядом до тех пор, пока я не усну. Мило, не правда ли?  Ведь он это делает до сих пор.

— Ты не злишься на меня? — я надломила бровь, смотря на идеальный профиль Дэйминга. Из всех молодых Охотников он был реально самым красивым и сильным. В некоторых тупых мгновениях, когда мозг превращался в сахарную вату, я ловила себя на не очень приличных мыслях, связанных с ним.

Дэйминг притянул меня к себе.

— Нет, кончено. Мелани, как я могу на тебя злиться?

Я уткнулась носом в его грудь — помимо того, что этот парень красавчик, от него всегда чудесно пахнет морозным ветром и мятой, даже когда он приходит после охоты, наверняка здорово вспотев.

— Вот только не притворяйся добрым самаритянином, — хмыкнула я.

Дэйминг захохотал; его грудь задрожала под моими пальцами.

— А разве я им не являюсь?

Я с притворным интересом окинула его взглядом, затем ткнула в твердый живот — ох, всегда забываю, что он, как камень!

— Ты являешься тем еще говнюком.

Дэйминг посмотрел на меня удивленно. Порой мне доставляло удовольствие над ним подшучивать, а вот получать после этого было не в радость. И сейчас я почувствовала неладное, когда он поднял руки.

— А ну иди сюда, маленькая засранка!

Я завизжала, совсем, как ребенок, отрываясь от его груди и падая на пол. Такой… звук в полночь Охотники могли принять за все, что угодно, но мне было плевать, даже когда я стала звонко угорать, отмахиваясь подушкой от его шевелящихся пальцев.

— Пожалуйста! — молила, задыхаясь от смеха.

Дэйминг, криво улыбаясь, угодил вниз и наклонил корпус, начав щекотать мои бока.

— Боишься щекоток?

— Ты же… аха-ха, — я влепила ему подушкой по руке — его пальцы пробрались подмышку, — пожалуйста, прекрати!

— Что-что? — он притворился глухим, продолжая меня мучить. С этих пор я не сомневаюсь, что он любит пытать людей (а может, не только их). — Ты что-то сказала?

Он прокрался под мою майку, направляясь к спине — хм… движение довольно смелое, но мне пока было не до каких-то там чувств: я валялась на животе, дико гогоча, и стучала кулаком по полу. Дэйминг ведь знает, что щекотка — моя слабость! Это уж самое кошмарное, что он может со мной сотворить!

Я сморгнула слезы, не переставая смеяться.

— Пожалуйста, Дэйминг!

Кхм… это прозвучало тоже довольно громко. Я не сомневалась, что у Охотников, которые были в доме, возникли не очень светлые мысли по поводу того, что тут происходит.

— Ты все еще считаешь меня говнюком? — у самого уха раздался его насмешливый голосок.

— Да-а!

— Ну, тогда тебя ждет еще порция щекотки.

Я дернулась и прижалась к стене, вытянув руку с подушкой. Дэйминг изящно изогнул бровь, приближаясь ко мне. Я не учла, что в его арсенале предостаточно сил и идей, что же сделать с такой непоседой.

— Все-все, — выдохнула, хихикнув. — Сдаюсь!

Я готова была вновь оказаться в схватке с Призывником, чем терпеть щекотку Дэйминга еще несколько мучительных секунд.

Он победно улыбнулся, подавая мне руку. Неуверенно я обвила ее, и мы улеглись обратно на кровать. Я не привыкла проигрывать, поэтому зарядила Дэймингу подушкой в лицо, коварно засмеявшись, и когда собралась делать ноги, он меня прижал к себе. Я взвизгнула, пытаясь вырваться. Ой-ей! Похоже, я обеспечила себе не очень приятное… наказание. Но на удивление Дэйминг не стал меня щекотать, а просто обнимал, утыкаясь в мою лопатку носом. Его горячее дыхание проходило по всему телу, вызывая мурашки и кое-что другое, вроде хоровода сумасшедших бабочек в животе.

— В следующий раз начну принимать более суровые меры, — хрипловато заявил Дэйминг, затем немного ослабил свои медвежьи объятия, и натянул улыбку, дождавшись моего настороженного кивка.

Я легла на другой бок, и он ухмыльнулся, осматривая мое насупившееся лицо.

— Итак, что же это будет?

Легким движением он выхватил подушку и подложил ее под мою голову, приподнявшись на локте.

— Лучше тебе не знать. — Дэйминг переключил взгляд в окно, откуда сочился глубокий лунный свет, наполняя комнату, затем вздохнул. — Пора засыпать. Тебе завтра в школу.

Ах, точно.

Я застонала, нехотя накидывая простынку на тело, которую подняла с пола — да-а, у меня в комнате не всегда все лежит на своих местах, не то, что у Дэйминга.

— А можно не идти? — я по-детски надула губу, пытаясь вызвать у него заветное слово «да».

— Ученье — это свет, Малышка. — Я заулыбалась, хоть и не была довольна словами Дэйминга. Это прозвище… он меня называл так с самого детства и сейчас, когда я достаточно подросла, приобрела некие… женские формы и какие-то знания, парень продолжает это делать, хотя я далеко уже не маленькая. — Закрывай глаза.

Я послушно опустила веки и уткнулась лбом в его грудь. Одна моя рука расположилась под целой щекой, а другая легла на живот Дэйминга. Он сжал мою кисть и поцеловал в лоб. Его подбородок лег на мой затылок. Единственным звуком, раскрашиваемым тишину, было чрезвычайно быстрое биение наших сердец. И мне этого было мало…

— Дэйминг?

— Да? — прошептал он; теплое дыхание легло на кожу бархатным плащом.

— Можешь мне спеть?

— Конечно. — Он немного зашевелился, чтобы крепче обнять меня. С замершим сердцем я ждала этого и когда услышала красивый сиплый голос, окунулась в волну воспоминаний.

Вот я — малышка, зажимаюсь в темном углу. Меня обнимает Дэйминг, который на несколько лет старше. Мы слышим тяжелые шаги и наводящее мурашки рычание: местожительство Западного клана Охотников Огаста вычислили некоторые демоны, после чего напали на дом. Охотники берут оружие и спешат вниз, пробегая мимо нас с Дэймингом. Я впервые узнаю, что на самом деле от меня скрывали все и от какой правды оберегали.

— Дэйминг, — мой голосок тонкий, как ниточка, — кто там? Это ведь не звери, правда? А что-то другое…

Дэйминг печально кивает, прижимая меня крепче.

— Мне страшно, — снова шепчу и начинаю хныкать.

Он проводит пальцами по моим щекам, вытирая влагу, и старается выглядеть веселым — улыбается, чтобы показать, словно все… хорошо.

— Не бойся, Малышка. Я с тобой. И ни за что не дам тебя в обиду, слышишь?

Кивок. Я знаю это, но мне до сих пор боязно.

Раздается глухой звук. Чей-то крик заполняет каждый уголок дома, и я вздрагиваю, хватаясь крохотными ручками за рубашку брата.

— Дэйминг…

Он сглатывает, утыкаясь подбородком в мой затылок. Его грудь вибрирует, и только потом понимаю, что он тихо-тихо шепчет какую-то успокаивающую песню.

Я уйду туда, где есть свет.

Прогоню всю тьму и рассею горе.

Я уйду туда, где зла нет,

Где бушует жизнь, и колышет море…

Я разрушу то, что мешало мне

Обрести покой и развеять грезы.

Я приду и к тебе во сне,

Чтобы обнять и вытереть слезы.

Я сокрою нас от бурь и тьмы:

В доме нашем не поглянет беда.

И прижму тебя ближе к себе,

Чтобы быть рядом всегда.

Дэйминг сам сочинил эти строки. Он напевал песню, когда мне было страшно или грустно, и когда я не могла уснуть. В тот роковой день я впервые услышала ее и, отныне, не могла без нее обходиться: она действительно несла в себе такой же эффект, какой дают успокоительные…

Брат убрал локон волос с моего лица, и прежде, чем я провалилась в глубокий сон, услышала:

— Спи спокойно, малышка. Я буду охранять твой сон. Всегда.

***

— Просыпайся, Мелани, — Дэйминг провел рукой по моей скуле, и когда я нехотя разлепила глаза, увидела, что он стоит около моей кровати в свежей одежде. Клетчатая рубашка обтягивала его мускулистую грудь; на ногах красовались красные потертые джинсы, контрастирующие с волосами.

Солнечный свет прорезался сквозь окно, и я поморщилась, натягивая простынь на лицо.

— Можно еще несколько минуток поваляться?

— Я знаю эти твои «несколько минуток», — ухмыльнулся он, затем снова меня потрепал. — Поднимай свою задницу, Мелани Фрост.

— У-у-у, — я отмахнулась от Дэйминга, как от мухи, погружаясь носом в подушку.

Вчерашнее состояние прекрасно сказывалось на мне. К тому же, щека адски горела, и я понятия не имела, как скрою «царапинки», чтобы в школе ни у кого не возникло вопросов.

— Ну, Малышка, ты принуждаешь меня к крайним мерам, — вздохнул Дэйминг.

Ой, зря я не встала сразу, потому что… как только мой мозг, находящийся еще в мире Морфея, понял, что грядет нечто ужасное, как вдруг наглец схватил меня за лодыжки и потянул на себя. Я завизжала, хватаясь руками за изголовье кровати и дрыгаясь.

— Отпусти! Не смешно! Черт! Я еще сонная!

Дэймингу… было пофиг. Он смеялся, как самый настоящий злодей, и когда добился того, что я свалилась вниз с громкой бранью, неизвестно откуда взявшейся, отпустил меня. Непринужденно выпрямившись, он лучезарно улыбнулся и хлопнул в ладоши.

— Чудесное утро, не правда ли?

Я сдула прядь волос с лица, распластавшись на полу.

— Ненавижу тебя.

— И я тоже тебя люблю, Мелани.

Я еле как поднялась, пошатываясь на ногах. Если бы Дэйминг не был таким высоким и сильным, я бы здорово отыгралась. Но, увы, в таких моментах я всегда терпела крах, зато нередко одерживала победу, когда дело касалось не физических игр.

— Эй, — он кивнул на дверь, которая вела в ванную, — как приведешь себя в порядок, я жду тебя внизу. Позавтракаем и в путь.

Я кивнула, скрипя зубами от злости.

Дэйминг постоянно меня подвозил до школы. У Охотников его возраста не было особых дел по утрам, поэтому могу сказать, что мне везло ежедневно появляться в компании одного красавчика на крутом внедорожнике. Но проблема лежала в том, что это никого не удивляло. Почему? Большинство ребят в школе знали, кем для меня является Дэйминг, и если бы не наши «семейные» узы, все давно бы пооткрывали рты, ведь мой брат настоящий красавчик!

— И да, — перед тем, как уйти, он обернулся, неловко засовывая руки в карманы джинсов, — я купил тебе кое-что необходимое – оно в ванной.

Он залился румянцем, опустив взгляд на мои ноги. Увидеть Дэйминга смущенным было равносильно тому, что встретить Призывника в трусах.

Но я недолго тупила и поняла, чем была вызвана краска на его лице. Следом и я стала походить на японский флаг, вспомнив свой неудачный поход в магазин.

— Э-э-э… спасибо? — Я не знала, что сказать. Честно. Вот что обычно говорят девушки, когда парни покупают им прокладки? Пф. Не знаю. Потому что девушки сами их берут в магазинах, а не переваливают это дело на своих старших некровных братьев, которые выглядят покруче любой рок-звезды. Но разве… — А я просила тебя покупать… прокладки?

Дэйминг замотал головой, потирая тыльную сторону шеи. Он выглядел так, словно проглотил раскаленный уголек. Или выпил из вулкана…

Ну с одной стороны прекрасно, что хотя бы не тампоны.

И да, нужно не забыть как-нибудь в ближайшее время врезать Мэйсону, чтобы не пришлось объяснять, за что на этот раз я воспользовалась им, как боксерской грушей. А пока не буду вдаваться в подробности, за что он, бывало, получал от меня (правда, получал в самой меньшей степени, а не так, как я воображала).

— Решил сделать доброе дело, — объяснился Дэйминг, всем своим видом показывая, что хочет поскорее отсюда смыться.

Но и я хотела того же, что и он, поэтому поблагодарила еще раз, чувствуя себя так, словно меня впечатали бошкой в солнце, затем направилась в ванную, а парень тем временем скрылся за дверью — и всего-то за микросекунду! Возьму на заметку, на какую тему надо говорить с Дэймингом, чтобы его выгнать из комнаты.

Смыв с себя всю грязь, я обмоталась полотенцем и удивленно обнаружила, что Дэйминг не прогадал с покупкой. Гм… Создается впечатление, что он следит за всей моей жизнью. Конечно, я могла бы обвинить его в слежке за каждым моим действием, но это будет безумно.

Небольшая комната, заставленная предметами от стены до стены, с каждым годом казалась мне теснее и теснее, а кровать, где я и одна-то еле как умещалась, - вызывала то же чувство. Все ненужное хламье: сундуки для одежды, статуэтки и декоративные растения отчаянно просились на чердак уже не первый год. Однако он был завален другими охотничьими снастями, поэтому у меня не было возможности устроить переезд для своего хлама.

Но больше всего в комнате меня подогревало зеркало во весь рост — это Малькольн приволок его сюда, и я до сих пор гадаю: зачем он, черт подери, это сделал? Скорее всего, чтобы я могла во всей красе разглядеть свои недостатки. Впрочем, как сейчас.

Я глядела в свое отражение, одевшись в плотные джинсы и свободную белую рубашку. Передо мной стояла невысокая девушка с бледной кожей и ядовито-зелеными глазами. А самое паршивое, что с ними и этой детской невинной улыбкой она напоминает глупого пупса. Иногда я задумывалась, как выглядели мои настоящие родители, и что от них я унаследовала. Хотя, это было не особо важно, да и мысли о них наводили боль. Никогда не забуду, как они поступили со мной…

Или, если быть точнее, один из них.

Состряпав на голове что-то вроде хвоста, я окинула свое отражение недовольным взглядом и, взяв рюкзак, спустилась в оживленную кухню, где завтракали все Охотники. Я остановилась, рассматривая массу тел, толпящуюся у холодильника. Такое столпотворение можно было увидеть тогда, когда Нэнси — наша домработница — покупает поесть что-то вкусненькое. Если в холодильнике есть что-нибудь заманчивое, от чего я точно не откажусь, то мне нужно поспешить за «добычей», ведь настала очередь Доусона — самого прожорливого из клана.

Семнадцать голодных Охотников всех возрастов, оккупировавших кухню, - не самая приятная картина, особенно когда ты голодный, а факт, что эти мужланы заглотят все, не избежен.

Не считая домработницы, я была единственной девушкой в этой коморке и, знаете, за свои права я готова была бороться, ведь мне тоже хочется поживиться нормальной пищей, а не объедками.

Бедняжка Нэнси только и успевала носиться туда-сюда, подняв над головой корзину со свежими булочками. Ее пухленькое тельце бегало везде, но только не возле меня. Наглые Охотники, в руках у которых красовалось что-то съестное, ловко вытягивали выпечку из емкости. Одна булка за другой.

Эй, я тоже есть хочу!

Я пропихнулась в толпу, увидев поблизости запыхавшуюся Нэнси — ее кудри забавно подпрыгивали, подражая движениям тела. С таким… весом она, на удивление, была торпедой, и когда я потянулась за булкой, женщина рванула к какому-то Охотнику, подозвавшему ее. Я скрипнула зубами, терпеливо высматривая гада, который это сделал. Мэйсон, демонстративно вытянув последнюю булочку, с довольной улыбкой глядел на меня. Он вонзил в нее свои идиотские зубы, усмехаясь моему озлобленному выражению лица. Может быть, ему сейчас врезать? Ведь есть еще одна причина начистить этому гаду морду.

Но когда я хотела протиснуться к Мэйсону, кто-то круто развернул меня и всучил в руку бутылку сока и… булочку? Поражаясь такой щедрости, я подняла взгляд на своего «рыцаря». Улыбаясь во все тридцать два, передо мной стоял Дэйминг — хм, а кто бы еще мог это быть? В этом клане он единственный, кто относится ко мне более-менее. Ну, почти единственный…

— Малышка, так и остаться голодной недолго, — ухмыльнулся он, маня меня на свободное место за столиком — к вселенской радости, мебели в этом доме было побольше, чем… всего остального. Один холодильник! Немыслимо!

— Нэнси забыла про меня, — простонала я, приземляясь на стул рядом с Дэймингом. Наша домработница была ко мне очень добра, и я просто не знала, откуда взялись эти теплые отношения. Когда она чудила на кухне что-нибудь вкусненькое, то ее шедевры я всегда пробовала первой. А на этот раз… либо Нэнси меня не заметила, либо решила, что я сыта.

Дэйминг проводил ее взглядом, и тут я добавила, положив завтрак на стол:

— Мэйсон точно когда-нибудь напросится.

Брат открыл сок, который дал мне, и сделал глоток.

— Что на этот раз? — Он нахмурился, передавая бутылку мне. — Он тебя чем-то обидел?

— Нет. Но, похоже, я его скоро обижу. — Я смочила горло апельсиновым соком — ммм… слишком сладко, и, морщась, отложила его. — Твой брат козел. Извини, если задела чувства. Но это так.

Дэйминг глянул за мое плечо, где Малькольн разъяренно оттаскивал толстяка Доусона от холодильника, когда тот запихал в рот просто космическое количество продуктов, отчего Нэнси чуть ли не впала в ужас. Отходя подальше от этого сумасшествия, Мэйсон подмигнул нам и сунул в рот зубочистку.

— Знаешь, я бы сказал, что это так, если бы считал Мэйсона действительно своим братом, — объяснил Дэйминг и снова обратил на меня взгляд. — Иногда я думаю, что он вообще мне не родня. Сама посуди, как такой козел может являться братом такому, — указал на себя двумя большими пальцами, — неотразимому красавчику с нереально добрым сердцем?

— О-о-о, — прогудела я, кидая в Дэйминга маленьким кусочком булочки, — а у кого-то слишком высокая самооценка.

Парень не остался в долгу — тоже пульнул в меня чем-то, и я вовремя пригнулась, хихикнув. Крошки от выпечки полетели в кого-то из Охотников, и послышалась нецензурная брань, отчего мы с Дэймингом засмеялись, резко отвернувшись. Очень бы хотелось надеяться, что они угодили в его отца.

Малькольн был на нас зол до сих пор — это отчетливо виднелось по его поведению: несколько раз он ронял на нас такой взгляд, что хотелось самому (без чьей-либо помощи) лечь в могилу и не вылезать. Думаю, после того, как мы наведем порядок в Оружейной, он поубавит свой пыл.

Но взгляды летели не только с его стороны. Когда мы с Дэймингом стали есть бедную единственную булочку, которую он, по рассказам, еле как добыл у Нэнси, и начали в шутку кормить друг друга, Мэйсон закатил глаза, всем своим существованием показывая, как мы ему отвратительны. Надеюсь, со стороны это не выглядело ничем иным, как невинный завтрак брата и сестры. Мы старались не обращать внимания на Мэйсона, когда он проходил мимо нас. Ох, я как никто другой знала, что Дэйминг питает к нему явную неприязнь, и была поражена, что он не сводил с меня глаз, чтобы испепеляющее посмотреть на единственного придурка в этом доме.

Вражда Мэйсона и Дэйминга вспыхнула с самого малого: они не поделили какую-то вещь в детстве, а потом начали спорить, кого из них Малькольн любит больше… И, как следовало ожидать, ни к чему хорошему это не привело. Парни подросли, а неприязнь лишь увеличилась вместе с ними. Мэйсон всеми силами старался напакостить Дэймингу в свободное время или отличиться от него, например, в количестве убитых за ночь демонов. Честно сказать, Дэйминг не пытался его обогнать, ибо видел в этом глупость. Мэйсон стал той еще выскочкой и хорошеньким послушным сынком, о котором Малькольн и мечтать не мог. А тем временем отношения Дэйминга и его отца постепенно холоднели — он не был доволен тем, какие правила вводил в клане Малькольн или как тот относился к своему любимчику, что делал ему даже поблажки и освобождал от наказаний в случае какой-либо вины. Было несправедливо, знаю. И тогда я решила окончательно перекочевать на сторону Дэйминга и ощетиниться на Малькольна, а особенно — на подлизу Мэйсона.

И теперь, как видно, мы ведем своеобразную войну друг с другом. Когда Мэйсон понял, что я не на его фронте, он начал во всем мне подгаживать, на что Дэйминг реагировал крайне негативно и, бывало, надирал ему за это зад. К счастью, в большинстве случаях Дэйминг одерживал победу.