Как песок сквозь пальцы

Наказание

  Дэйчи отругал себя несколько раз, прежде чем успел переступить порог комнаты. Он уже давал себе зарок не вестись на подарки гаремных омег. Вот, все то у них с подвохом, лишь бы подставить, лишь бы унизить! В голове мелькали жуткие картинки наказания, одна страшнее другой, он уже начал продумывать варианты защиты, если вдруг придется прилюдно доказывать свою невиновность. Но не успел он себя накрутить до истерики, как оказался зажат в крепких объятиях мужа.

— Я сейчас помогу тебе избавиться от игрушки, — руки Салаха скользили по платью, поднимая его, оголяя ноги и путаясь в складках шелка так же, как когда-то в тот самый первый день, когда они были в библиотеке. — Я накажу тебя так, чтобы у тебя никогда не возникало даже мысли искать мне замену.

— Да я не искал замену, — Дэйчи горел на медленном огне собственного возбуждения. — Я хотел подготовиться, но ты можешь делать все что угодно, только вытащи это из меня, — омега почувствовал, как губы альфы уткнулись в метку, кусая и посасывая тонкую кожу, — только быстрее, я скоро кончу. Похоже, я не подумал о последствиях своего поступка.

Альфа прошелся пальцами по спине и наткнулся на анальную пробку. Ясмин глухо застонал, уткнувшись носом в плечо альфы, когда тот прижал ее пальцами, загоняя глубже. Омега раздвинул ноги шире, позволяя вытащить ее. Салах целовал склоненную шею, наслаждаясь дрожью, которая волной пробегала по коже супруга в предвкушении оргазма. Альфа посмотрел на приоткрытые влажные губы, с которых срывалось прерывистое дыхание, на сведенные судорогой руки, которые вцепились в его плечи, на расширившиеся зрачки глаз под полуприкрытыми веками. Ясмин был на грани. Салах вначале пошевелил пробку, а потом потянул ее наружу. Увидев, как омега закусил губу, альфа, ухмыльнувшись, снова загнал ее глубоко и сразу вытащил. Салах почувствовал, как с глухим протяжным стоном кончила его пара. Накрыв его рот, он медленно и неторопливо собирал с губ супруга возбуждение, как росу с цветка.

— Ясмин, мой Ясмин. Я мечтал о тебе с того самого момента, как увидел у кабинета директора. Твой аромат, который ты прятал под ужасным запахом табака, сразу вскружил мне голову. Я не мог поверить, что ты можешь быть одинок. Ты такой чуткий, такой страстный! Я еще тогда понял, что ты должен быть моим! — Салах, приговаривая, расстёгивал пуговки платья.

— Тебя обидели когда-то, предали, и ты закрылся от всего мира, укутав свое сердце в кокон своих обид, не позволяя никому к нему прикоснуться. Доверься мне, я люблю тебя! Я тебя не обижу и не предам, Ясмин, открой мне свое сердце. Ты мое дыхание жизни, пойми, я не причиню тебе боли, ты моя половинка, только с тобой я чувствую себя целым. Доверься мне.

Дэйчи, как когда-то в колледже, стоял, уткнувшись носом в плечо альфы, пытаясь выровнять дыхание и наслаждаясь сладкой дрожью послеоргазменых судорог. Голос альфы завораживал, как дудочка беде*. В этот момент он был согласен на все, поверить в любые чудеса, лишь бы продлить это чувство спокойствия и умиротворения. Платье с тихим шелестом соскользнуло с плеч, упав к ногам, слегка дернув при этом руки за запястья. От этого невесомого падения Ясмин будто очнулся и принялся лихорадочно раздевать своего альфу. Очень хотелось прикоснуться кожей к его коже, и ощутить на своей груди как в груди бьется альфье сердце.

Салах казался абсолютно спокойным, если бы не пульсирующая в сумасшедшем темпе голубоватая жилка на его шее. Дэйчи губами прикоснулся к ней, как вампир из сказки, ощущая лихорадочный пульс. Альфа в ответ только рыкнул и дрожащими пальцами дернул пряжку ремня собственных брюк. Его дыхание вновь сбилось, а зрачки, расширившись, затопили золотистую радужку. Омега прокладывает дорожку из поцелуев по крепкому торсу, успевая увидеть, как из недр белья появляется член, стоящий, как флагшток на площади. Дэйчи опускается на пол на ослабевших от желания ногах. Так хочется… Хочется всего и сразу! Он скользнул руками по крепким мышцам спины, хватаясь за крепкие и упругие ягодицы. Стоило только ему прикоснуться губами к сочной и налитой головке, как Салах замычал и сгреб его в медвежьи объятия.

— Ну, уж нет! Ты наказан и сладкого не получишь! — Салах подхватил его на руки, и омега тут же оплел его ногами, чувствуя, как сильные пальцы поддерживают его под попу. Такая близость к ноющему в ожидании анусу вырвала у Дэйчи протяжный стон. Еще чуть-чуть и он, наконец, получит то, о чем мечталось и грезилось в последние дни. Салах встал, расставив ноги шире, чтобы надежнее удерживать дополнительный вес второго тела. Он потирался возбужденным членом о промежность разомлевшего омеги.

— Ну и кто здесь кого наказывает? — прошептал Дэйчи в горячий рот, обнимая непослушными руками крепкую шею, не отпуская и вдыхая родной запах, — давай же быстрее на кровать, я же чувствую, как ты хочешь…

— Нет, — Салах прижал крепче к себе Ясмина, — я хочу, чтобы ты доверился мне полностью и отдался не только телом, но и духом. Ты должен поверить мне и принять меня до конца. Ясмин, любовь моя, поверь мне.

Дэйчи застонал, ощущая длинные пальцы внутри себя. Этого было мало, омега выгнулся, насаживаясь сам еще и еще глубже. Салах не мог отвести глаз от его потрясающего тела, подрагивающего от наслаждения с каждым движением. Такой горячий, гибкий и полностью открытый для него! Омега ухватился за его плечи и, не сдерживаясь, застонал, запрокидывая голову и открывая для поцелуев беззащитную шею. И Салах не стал отказывать себе в таком удовольствии. Он целовал, временами покусывая и с удовольствием наблюдая за остающимися отметинами, предвкушая, какой причудливый узор из синяков и засосов будет виден завтра. И хочется именно этого, одной метки на шее уже мало!

От этого чудесного ощущения наполненности, прикосновения сильных рук, крепко прижимающих к себе, Дэйчи совсем разомлел и только тихонько постанывал в шею Салаха. Альфа толкнулся раз, другой. Дэйчи почувствовал, как удовольствие охватило его, но эта непривычная поза совершенно не позволяла расслабиться. Ноги начали дрожать от напряжения, соскальзывая по вспотевшей коже.

Возбуждение волнами накатывало на Дэйчи, пробегая импульсами по нервам, щекоча, как щетка по зудящей, едва зажившей ранке. Подвешенное состояние, чувство, когда ты весь в чужой власти и от тебя ничего не зависит, было очень пугающе и не давало дойти до конца. Очень хотелось упереться руками и ухватится за что-нибудь, чтобы не быть просто марионеткой, а почувствовать хотя бы призрачный контроль над ситуацией, когда можешь двигаться сам, как и когда захочешь… Не выдержав такой пытки, Дэйчи взмолился:

— Дай мне упереться руками или спиной! Прошу, мне не хватает опоры!

— Я твоя опора! — Салах с болью посмотрел в поплывший взгляд, он видел, как Ясмин мучительно хочет кончить и крутит головой по сторонам в попытке ухватиться за что-нибудь, чтобы перенести свой вес на руки и взять ситуацию под контроль. Он, даже будучи близко к оргазму, позволял обнимать себя, а сам постоянно пытался найти опору, чтобы удерживать свой вес самостоятельно. — Доверься мне! Я твоя опора! Я не предам тебя, ты моя пара, а я твой альфа! Ясмин, поверь мне! У меня есть только ТЫ, а у тебя есть Я!

Боль в голосе Салаха резанула по сердцу! Дэйчи резко остановился и посмотрел в глаза Салаха. В них были печаль и отчаянье. От осознания того, что он делает ему больно, по спине прокатилась волна холодного пота. Нет! Он не хотел причинять боль! Только не ему!

— Прости меня! Боже, как я люблю тебя! — он поцеловал его и крепко прижался к альфе. Дэйчи вцепился в Салаха, пытаясь вжаться в него, стать с ним одним целым. Он сжал его крепкую шею руками с такой силой, что ногти впились в кожу. Он почувствовал, как бьется сердце Салаха, как его руки сжимают в ответ его бедра и гладят по спине, принося покой. Непонятно почему, но эта боль в глазах альфы родила ответную волну, которая смыла последние сомнения. Дэйчи поверил. Поверил не словам, а именно тому безысходному отчаянью в глазах. Он видел такое же отчаянье у своего отражения в зеркале, когда дожидался покойного мужа по утрам. От осознания того, что сделал все что мог, но повлиять на другого человека не способен и только с надеждой ждешь, что тот сам одумается, и все наладится. И только осознав, что сам вызывает такое же отчаянье своим недоверием, он поверил, что все это не игра и не глупая влюбленность. Только когда любишь по-настоящему глубоко и искренне, только тогда ты можешь ждать и надеяться, что на твои чувства ответят так же искренне.

От этого нового знания и веры он почувствовал, как наполняется светом и буквально через несколько движений взорвался, выплескивая со струей спермы застарелые обиды. Омега прогнулся в спине, едва не соскользнув с альфы на ослабевших в одно мгновенье руках и ногах. Салах притянул его обратно, и, подкинув бедра навстречу, сам забился в судорогах оргазма, рыча и захлебываясь раскаленным от страсти воздухом. Наконец-то, Ясмин поверил ему!

Кровать скрипнула, принимая на прохладные простыни два влажных тела. Они целовались неистово, как будто времени совсем не оставалось. Ясмин вылизывал лунки от ногтей, которые остались на шее и плечах альфы и до сих пор сочились кровью, поскуливая каждый раз, когда язык альфы проходился по метке на шее омеги. От этого странного чувства пробивало током до кончиков пальцев и вызывало сладостную истому во всем теле. Это было просто фантастично!

Вдруг Ясмин почувствовал, как по венам полыхнуло огнем, а внизу живота потянуло привычной тяжестью и вяжущей болью. Салах оторвался от вылизывания своей пары и с довольным видом принюхался. В воздухе резко запахло жасмином. Омега только схватился за голову: течка! Ну, вот только радоваться или орать от отчаянья? Салах, выгнув бровь, наблюдал за парой.

— Я вот сейчас не понял, — альфа ехидно улыбнулся, — это ты так обрадовался или огорчился?

— С Роном так и не поговорил, и покушать не успели, — Ясмин расстроился, — ты с дороги, наверное, голодный!

— С Роном ты еще успеешь поговорить. Мы же только приехали и, да, я очень голоден! — Салах крутанул мужа и навис над ним сверху, блестя золотом глаз. — И я сейчас съем одного очень симпатичного омежку! Я хотел этого так давно и сейчас примусь за вкуснятину! Итак, с чего бы мне начать? — Салах посмотрел на Ясмина таким голодным взглядом, что тот невольно поежился.

— Не ешь меня, я тебе еще пригожусь! — засмеялся Ясмин и притянул к себе альфу для нежнейшего поцелуя.

***

Три дня пролетели незаметно. Утром четвертого дня Ясмин понял, что он голоден как собака. В животе будто урчало голодное животное. Он приоткрыл глаза и довольно улыбнулся, Салах, широко раскинувшись, спал на спине, но при этом все равно умудрился закинуть одну руку ему на спину. Стоило только пошевелиться, как он перевернулся и притянул к себе супруга, зарывшись носом в его волосы. Нет, они, конечно, ели эти три дня, время от времени на пороге их комнаты появлялся поднос с едой, и они кормили друг друга, но все равно большая часть еды так и оставалась нетронутой. Тела друг друга привлекали намного сильнее любого гастрономического изыска.

Ясмин постарался выбраться из объятий, Салах в ответ прижал его еще крепче и закинул на него еще и ногу. Оставалось только одно решение. Омега начал целовать его в заспанные глаза, в мягкие губы в окружении жёсткой щетины.

— Ежик, вставай!

Альфа в ответ только улыбнулся и, не открывая глаз, положил руку омеги себе на член, тот сразу начал наливаться. Ясмин довольно засмеялся.

— Нет! Не частями, а весь вставай! Я есть хочу! А еще помыться, и чтобы ты побрился, а то колешься, как ежик, а потом кожу печет, и она чешется от твоей щетины!

Салах открыл сонные глаза и посмотрел на супруга. Улыбнувшись своим мыслям, он перевернулся на спину, уложив омегу себе на грудь, и попытался заснуть опять.

— Соня-засоня, — Ясмин поцеловал его в грудь и попытался выпутаться из захвата, — ну, ты спи тогда, я пойду, помоюсь, а то я липкий весь, и от меня ужасно пахнет!

— От тебя прекрасно пахнет! — голос Салаха был глухим спросонья. — От тебя пахнет мной! — в животе у омеги жалобно заурчало, и тогда альфа открыл глаза и с интересом посмотрел на мужа, — ты, что, такой голодный? Ну ладно, не хочу морить тебя голодом!

В купальне было еще по-утреннему прохладно. Ясмин скользил босыми ногами по холодным плиткам пола. Хамам начинали топить только после утреннего намаза. А муэдзин еще даже не начинал кричать азан. Омега быстро помылся. Воспаленную кожу слегка щипало от мыла, но, помывшись, Дэйчи почувствовал себя обновленным. Когда он вытирался, в хамам заскочил Сашши, он улыбнулся другу и начал быстро раздеваться. Он тоже был ранней пташкой. Дэйчи невольно залюбовался Сашши. Тот еще сильнее похудел, и теперь стал виден четкий рельеф мышц и на удивление, у Сашши оказались очень красивые длинные ноги, чего раньше совсем не было видно.

На выходе из хамама дожидался Салах. Он был бодр, свеж и тщательно выбрит. В доказательство чего Ясмин и получил нежнейший поцелуй. Альфа взял омегу за руку и повел в свои комнаты, будто боялся потерять его по дороге.

Из дверей своей гостиной показался Айдан, он с улыбкой посмотрел на красивую пару и улыбнулся.

— Я рад за вас, дети. Наконец-то вы нашли друг друга. Салах, ты просто счастливчик, найти свое дыхание в самом начале, это большая удача!

Дэйчи с интересом посмотрел на альфу, тот только улыбнулся и притянул к себе поближе. Они стояли, обнявшись вдвоем, посередине общей площадки между двух гостиных, на виду у всех. Дэйчи вначале смотрел на любопытных наложников, выглядывающих из открытых дверей, слуг снующих с подносами с завтраками, а потом Салах стал шептать куда-то за ухо, и омега сосредоточился на том, чтобы не пропустить ни звука.

— У вас это называется истинная пара, а у нас ДЫХАНИЕ ЖИЗНИ. Я дышу только тобой! Ты - мое дыхание, без тебя я умру, как без воздуха. Ты моя жизнь, моя любовь, мой Ясмин! — Салах поцеловал мокрые глаза омеги, — не плачь, душа моя, не рви мне сердце своей грустью. Я хочу, чтобы ты улыбался и был счастлив! — в животе у Ясмина опять жалобно заурчало, Салах только ухмыльнулся в ответ на такую прозу жизни. — Пожалуй, не стоит кормить соловья баснями. Идем, я накормлю тебя, надо учиться лучше заботиться о тебе.

В гостиной стояло два столика, на одном был большой кофейник, тарелка с пончиками и креманка с мороженым. Стандартный завтрак Дэйчи. На другом подносе стояла тарелка с жареным мясом и лепешка финикового хлеба. Вскоре пришел Сашши. Азиз принес ему поднос, на котором стояли мисочка с кашей и кубок с щербетом. На запах еды вышел Вилен, лохматый со сна и полотенцем через плечо. Увидев Салаха в гостиной, он ойкнул и скрылся опять за дверью, вскоре все услышали хлопок боковой двери и быстрые шаги по коридору. Салах только хмыкнул на подобное поведение.

Когда все уже позавтракали, появился Вилен. Он был уже причесан и собран. Коротко поздоровавшись, он уселся подальше от альфы и принялся завтракать. Салах попросил кофе и пончик, и вскоре получил пончик и наперсток с напитком.

— Ясмин, — Вилен разделался с едой и цепко смотрел из своего угла на омегу, — пока вас не было, я занимался с детьми математикой и общепланетарным. Вы сегодня проведете урок арабского? А то я со своими учениками уже все прошел, что сам знал. Мы теперь читаем по слогам те детские книги, что вам пришли с почтой.

— Обязательно, — Ясмин улыбался. Он увидел, как обрадовался Вилен и как удивился Салах, но пока промолчал. — Мне прислали с последней почтой копию учебника арабского языка для детей. Это был последний учебник, выпущенный на Земле до введения общепланетарного языка. Там есть основы грамматики и пунктуация. Я думаю, для начала должно хватить этих знаний. Если захочешь дальше учиться арабскому самостоятельно, я выпишу тебе институтский учебник арабского языка. Он написан очень грамотно, но не для детей, а для взрослых.

— Я был бы очень рад! — Вилен довольно улыбался. — Я не ожидал, что исконные языки были так сложны, но в этой сложности есть своя красота. После него всеобщий язык кажется таким упрощенным и каким-то пресным…

— Ну, — Ясмин сделал маленький глоточек кофе и довольно вздохнул, — общепланетарный был создан не для красоты общения, а для того, чтобы его было легко выучить любому, у него почти нет пунктуации и все сведено практически к математике. Да-да, как плюс и минус, понятные всем. Но литература на нем действительно многое теряет. Как передать всю гамму чувств при переводе, когда стихи базируются на нюансах чувств и зрительных образах? Как перевести неяпонцу хокку или танка? Если переводить дословно, то получится просто набор слов, несвязных, временами даже бессмысленных. Порой надо углубиться в культуру народа, чтобы осознать красоту его поэзии. Например, в арабской поэзии крайне важно еще и звучание голоса с переливом во время прочтения. Частенько переводить становится крайне тяжело именно из-за попытки совместить и рифму, и смысл, и вложенные в слова образы.

— Я раньше совсем не задумывался над этим, — Вилен закусил губу в раздумии. — Я никогда не понимал, почему с некоторыми переводчиками так носятся в издательстве, ведь переводчиков выпускают каждый год в институтах! Но, только начав преподавать сам, я понял насколько порой сложен и многогранен чужой язык. И насколько важно донести свои мысли до других людей. Какая это большая ответственность!

— Вы учите биби арабскому языку? — не выдержал Салах.

-- Не только биби, — улыбнулся Ясмин. — Вилен, например, ведет еще занятия в вечерней школе для взрослых.

Увидев удивление в глазах альфы, он начал с удовольствием рассказывать о вечерней школе. О том, сколько желающих есть учиться новому. О новых специальностях на Сабахе. Сашши рассказал о парниках и теплицах, о том, что Саид решил тоже заняться земледелием после того, как увидел зеленеющие под солнцем поля и цветущие деревья. Он рассказывал о посадках винограда, о первом урожае овощей. О том, что теперь многие берут зарплату продуктами выращенными в теплицах и перепродают их в гостиницы и рестораны, и теперь это самые востребованные вещи. А еще Сашши рассказал, что выдал премию своим работникам мандаринками. И теперь все, кому попались косточки, выращивают растеньица у себя дома в горшках. А позже он будет им объяснять о прививках и о том, как на одном деревце можно получать различные сорта! То, что для многих было сказкой, теперь становится реальностью!

А потом Ясмин рассказал о Марке и его курсах электромонтажников. И вскоре пройдут первые экзамены и появятся первые специалисты, подготовленные на Сабахе! Теперь, если Салах решит выйти вечером в город, то будет поражен, потому что на многих домах есть уличные фонари, и жители к ним уже привыкли и уже жалуются на то, что фонарей могло бы быть и больше! Теперь в гостиницах и ресторанах работают электроплиты, и везде горит свет Ошая!

В соседней комнате послышалось сопение и тяжелые шаги. Кто-то кричал, чтобы несли осторожно, а потом опять пыхтение. Салах подпрыгнул и выскочил посмотреть, что происходит. В кабинет Ясмина четверо крепких работников затаскивали тяжелый сундук, а Алан держал в руках большой с виду тяжелый мешок. Это он кричал на работников, чтобы те, как слоны, не снесли со столов Ясмина офисную технику. Вскоре сундук поставили рядом с двумя другими, и слуги, коротко поклонившись Салаху и омегам, выскочили из кабинета.

Алан вежливо поздоровался с Салахом. Он положил мешок на пол и там что-то очень заманчиво звякнуло. Бета закрыл дверь на улицу и открыл средний сундук. Он был почти полон золотыми монетами. Алан, кряхтя, поднял свой мешок и аккуратно высыпал из него монеты в сундук. Теперь и этот был полон золота. Алан вздохнул и закрыл крышку.

— Что это такое? — Салах недоуменно переводил взгляд с Алана на Ясмин.

— Выручка, — Алан опять тяжело вздохнул. Он открыл все три крышки, и перед удивленными взорами появилось золотое великолепие.

— Я прямо чувствую себя пиратом! — засмеялся Ясмин, — не хватает только попугая, чтобы тот орал «Пиастры!»

— Еще немного и я сам начну кричать, — вздохнул Алан.

— Почему? — удивился альфа, — как я вижу, торговля идет успешно.

— У вас замкнутая экономическая система. А вернее сказать, у вас нет экономики, как таковой. У вас глухое средневековье и натуральное хозяйство, — Алан вскинул испуганно глаза и поправился. — Простите меня за правду, но это действительно так. У вас, в основном, идет натуральный обмен. Ковры меняют на финики, финики меняют на шерсть для ковров. Все! Деньги не ходят, у населения практически нет наличных. У них есть товар для обмена, но не деньги! Я выгреб у них почти все запасы наличности и теперь не знаю, что делать. Это просто катастрофа!

— Поясните. У вас здесь стоят сундуки с золотом, а вы говорите о катастрофе. Я не понимаю.

— Хм, — Алан показал руками на подушки и предложил. — Тогда позвольте вам все объяснить.

— Простите, я вынужден вас покинуть, — с извиняющейся улыбкой вскочил Сашши. — У меня сегодня переноска парников и высадка новой рассады! Удачи! Я все равно в деньгах ничего не смыслю. Деньги или есть, или нет! А все остальное - это из разряда фокусов. Я убежал! До обеда.

Когда дверь за Сашши захлопнулась, все остальные уселись и приготовились внимательно слушать.

Примечания:

* Беде (бенгальский) – заклинатель змей.