Как песок сквозь пальцы

Контрабанда

Вилен достаточно быстро вписался в новый коллектив. Дэйчи выделил ему свободную комнату в своем гареме. Сам он продолжал спать в комнате Салаха и уходить оттуда не собирался. Айдан намекал ему, что положено занимать комнату в гареме, а спальня альфы в его отсутствии должна стоять пустой, но Дэйчи пропускал все намеки мимо ушей. Он все равно единственный супруг, а значит, и делить альфу ему не с кем. А главное в комнате были вещи Салаха, и Дэйчи время от времени их трогал и нюхал. Порой ему самому не верилось, что у него есть такой красивый и страстный муж, который говорил, что любит его. Вспоминать об этом было так волнительно и сладко…. Дэйчи, как ни старался поступать по правилам, но покинуть комнату Салаха не мог, хоть каждый день и говорил себе, что еще только ночку проведет в постели, на которой они так сладко любились, а вот завтра он точно поступит как положено… завтра, а сегодня еще понежится в кровати Салаха.

Вилен начал помогать Дэйчи с его «школой», он не знал арабского и поэтому, когда начинался урок по арабскому языку, он садился за парту вместе со всеми детьми и старательно выводил арабские буквы, запоминал слова и вообще, стал одним из самых внимательных учеников. А после он сам становился к доске и занимался с детьми математикой, уча вместе с детьми, как правильно считать на арабском, а потом читал еще им книжки, прежде чем отпустить всех на улицу побегать.

После уроков с детьми Вилен с головой уходил вместе с Филином в поиски писем. Когда Дэйчи в первый раз увидел, что находится в комнате за закрытой деревянной дверью, то пришел в ужас от предстоящей работы. Там стояли громадные сундуки, заполненные старинными свитками, надушенными письмами и просто записками, пожелтевшими от времени. Некоторые письма были перевязаны в стопочки ленточками, или просто куском бечёвки. Но все вместе представляло собой винегрет из разных эпох и на разных языках.

Открыв первый сундук Дэйчи, с удивлением обнаружил там письма, которые получал сам от коллег и издательств, те самые, которые он велел отнести на кухню, на растопку. Вместо этого они все оказались завязанными бечевкой в аккуратные стопочки. Вилен злорадно хихикал, сидя в углу и наблюдая, как двое сцепились из-за бумажек. Омега настаивал, что не стоит хранить всякую ерунду, а Филин судорожно прижимая к себе связки писем, отчаянно доказывал, что любая ерунда со временем становится историей, и разве они сами не пришли за такой же «ерундой»? Дэйчи только сплюнул в сердцах и, развернувшись, пошел к выходу. Контрольным выстрелом в спину прозвучал вопрос от Вилена, может он почитать «свежую ерунду»? Дэйчи только от души хлопнул дверью.

На радость себе Вилен обнаружил в стопке писем, адресованных Ясмину, письмо от издательства Фламмарион с предложением на эксклюзивное издание книги. Вилен, довольно потирая руки, написал ответ, что он, как литературный агент Дэйчи Сталински, подумает над их предложением, если условия эксклюзивного договора будут улучшены, а сумма гонорара повышена. Уж он-то знал, на что были согласны его родственники ради интересного издания! Вечером он положил конверт с письмом в ящик, куда собиралась вся почта. Дэйчи, увидев этот конверт, покрутил его в руках и, решив, что, наверное, мальчик решил сообщить своей родне о своем местоположении, оставил его в ящике.

Дэйчи отчаянно скучал по Салаху. С новой почтой он опять получил видеописьмо от сына, в котором тот рассказывал о школе и об одноклассниках. В этом письме он рассказал о том, что однажды к ним вечером пришла пожилая пара, которая представилась дедушками Рональда Сталински. Они узнали, что Дэйчи «в очередной раз выскочил замуж» и пришли забрать своего внука, чтобы вырастить из него достойного человека. Салах позвал его в гостиную и спросил, хочет ли он уйти с ними или остаться. Рон подошел к зеркалу и снял, как он кривляется, пытаясь передать свои эмоции. Сын ответил, что никогда в жизни не видел этих людей, а встречаться с незнакомцами ему папа не разрешает.

Салах рассмеялся, а старшие Сталински рассердились и обозвали Рона неблагодарным щенком, ведь это именно они оплачивали его образование. Рон опять стал снимать себя в зеркале, как он изображает Салаха, который предложил им выписать чек на покрытие их расходов. После этого Салах отправил Рона к себе в комнату. И Рон показал, как скривился альфа Сталински, когда он назвал Салаха отцом. После этого за дверью были крики, а следом Сталински убежали из их дома, как будто их кто-то сильно испугал. Рон заснял свое торжествующее лицо. В его понимании справедливость восторжествовала. Дэйчи только вздохнул. В последний раз он видел свекра, когда лежал в роддоме. Они тогда очень высокомерно грозили ему отобрать у него сына, стоит ему только оступиться. Но они действительно оплачивали образование Рона, и омега был им за это благодарен. Он даже каждый год посылал им фотографию Рона в надежде, что им не все равно.

Но на этот раз Салах не мелькнул даже в эпизоде, и Дэйчи пересматривал первое письмо сына, выискивая кадры с Салахом. Сердце замирало, а тело наполнялось истомой. Дэйчи опять помедитировал перед ноутом с фотографией Салаха и улегся спать в надежде, что он, может быть, ему приснится. Так хотелось к нему прикоснуться, хоть плачь. Повздыхав немного и покрутившись, он забылся тяжелым сном.

Ему всё-таки приснился Салах, с горячими руками и обжигающими губами, которые скользили по голой спине.

— Салах, любимый, я так скучаю, — Дэйчи спросонья потянулся, стягивая с себя простынь, которой по привычке укрывался перед сном. Горячее тело накрыло его сверху, как волна, прижимая к матрасу. От подобного Дэйчи внезапно проснулся и с ужасом вдруг ПОНЯЛ… ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ САЛАХ! Альфа сейчас далеко! Он вместе с сыном на Земле! А это какой-то чужой альфа, который, как самоубийца, пробрался в гарем. Дэйчи бросило в холодный пот, едва он представил, что сейчас с ним находится посторонний мужик, судя по весу, достаточно крупный. Было страшно даже пошевелиться, альфа сверху почувствовал, как напрягся омега, и стоило только Дэйчи сообразить, что надо бы закричать, он даже набрал воздуха для вопля, как его рот достаточно бесцеремонно закрыли сверху шершавой ладонью.

— Тише! Тише, мой хороший! Ты, что, не узнал меня? — Салах нежно лизнул вспотевшую от страха спину. — Только не кричи, а то всех разбудишь! А я сейчас никого не хочу видеть, кроме тебя…

В нос пахнуло терпким запахом зеленого чая, лошадей, пыли и почему-то машинного масла. Именно из-за этого непривычного и чужого запаха Дэйчи окончательно поверил, что это не сон и не галлюцинация на почве хронического недотраха. Омега все-таки развернулся под альфой и, вцепившись в его влажные волосы, притянул его голову для поцелуя. Это было сладко, долго и тягуче, как большая ложка меда во рту. И только когда совсем закончилось дыхание, и перед глазами полетели мушки, альфа позволил рвано вдохнуть, придерживая омегу зубами за нижнюю губу. Он не желал отпускать его даже на мгновенье. И вновь его судорожный выдох перехватывают жадные губы.

Дэйчи судорожно хватается за альфу руками, обхватывает его ногами, как утопающий спасательный круг — лишь бы не утонуть в этом омуте желания. Он старается потереться об него пахом, чтобы хоть как-то снять тянущее напряжение. Омега не сопротивляется, тая под его пальцами и языком, крича от острого возбуждения, которое режет как бритва по нервам, когда на члене смыкаются губы альфы, послушно выгибаясь навстречу пальцам, растягивающим его. Прося, умоляя, бессвязным шепотом выпрашивая большего, и получая, когда уже кажется, что сильнее хотеть просто невозможно. Альфе требуется всего несколько глубоких умелых толчков внутри, чтобы настроиться на идеальный ритм, следя горящими глазами за каждым вздохом, предугадывая малейшие желания тела омеги.

Все было именно так, как помнилось, как представлялось в жарких снах, и омега начал не только брать, но и отдавать, подмахивая навстречу его движениям, выписывая восьмерки напряженными бедрами, сжимая его внутри себя и прикусывая шею. И альфа сдается, отвечает дико и необузданно, так, как сам давно хотел. Дэйчи совершенно уносит от его рыка, от руки, прижавшей за плечо к кровати и второй вцепившейся в бедро. От бешеного рваного ритма, пронзающего непередаваемым кайфом, он тонко скулит, моля о пощаде, вцепившись пальцами в собственный набухший член, чувствуя, как накатывает волна оргазма, которого не достигал за всю свою жизнь. Дэйчи выгибает и подбрасывает, как от разряда тока, он уже не контролирует свое тело, которое подчинилось альфе, полностью, без остатка и детских оговорок. Салах кончил с громким стоном, вжавшись в омегу всем телом, и пульсирующий внутри жар продлевает их о****м.

И уже совсем неважно, что на коже омеги останутся синяки от пальцев, а на плече у альфы будут отметины от зубов. В этот момент все неважно, сознание не хочет думать о завтра потому, что сейчас слишком хорошо. Сейчас так приятно плыть в неге отгремевшего оргазма, что начинает казаться, будто сейчас можно умереть от кайфа, и это совсем не страшно и неважно. Салах выскальзывает из омеги, чтобы не допустить сцепки, и Дэйчи начинает отпускать.

— А теперь объясни, как ты здесь оказался? Почему я не слышу радостных криков твоего оми?

— Я пробрался на родную планету, как контрабанда, практически в трюме грузового корабля, — Салах довольно улыбнулся, — завтра к обеду я должен вернуться на корабль, а иначе они улетят без меня. Они сказали, что им потребуются сутки на разгрузку и передачу груза, а потом они вернутся на Землю. Семьдесят часов в одну сторону, семьдесят в другую и двадцать часов на планете. Я забрал единственную клячу, которая была в том вонючем городишке, и почти загнал ее по дороге к тебе.

— Спасибо, — Дэйчи кротко поцеловал альфу в нос, это первое что попалось по пути. — А я уже подумал, что сошел с ума от желания, и у меня начались глюки.

— Нет, я не глюк, — альфа светится от удовольствия, как светлячок, — но если ты не веришь на слово, то я могу доказать на деле, что я на самом деле прилетел к тебе. Если кто и сошел с ума от желания, так это я! Так что, доказать?

— Да! — Дэйчи смеется нежно и смущенно, как будто не было ничего ранее, желание опять подкатывает, перехватывая дыхание. — Только разденься на этот раз!

Салах довольно рассмеялся и принялся стягивать одежду. Он был одет в простую рубашку и стянутые до колен джинсы. Пока Салах расстегивал пуговицы, омега просто стащил с него джинсы и белье и даже успел стянуть один носок, когда следующая волна желания подхватила их обоих и кинула друг на друга, лишая воли и здравого смысла.

Когда пелена отступила от глаз, а дыхание почти выровнялось, Салах стянул второй носок и закинул его куда-то в глубину комнаты.

— Все, теперь я верю, что ты не глюк, — Дэйчи попытался обтереться краем простыни и улечься поудобнее на альфе. — А теперь расскажи поподробнее, что случилось, и о какой контрабанде идет речь.

— Я единственная контрабанда, — Салах провел руками по влажной спине супруга и сыто улыбнулся. — Я поставил условие торговой корпорации, чтобы они меня провезли на Сабах и вернули обратно, якобы мне необходимо поговорить с отцом, но на самом деле я просто хотел прикоснуться к тебе. Мне порой казалось, что я с ума сойду от желания. Показать тебе, как сильно я скучал? — Салах руками сжал ягодицы омеги и хищно улыбнулся.

— Вначале расскажи по порядку, — Дейчи довольно потянулся. — Я сейчас от любопытства просто умру.

— После того, как твои письма передали адресатам, ко мне приехал некто Алан Грин, он представился твоим другом и соседом, — Салах ухмыльнулся, — с некоторых пор фразу «Сосед Дэйчи» я уже воспринимаю, как личную рекомендацию.… Ну, так вот, он показал мне твое письмо, в котором ты просишь его помощи при регистрации новой фирмы, а взамен предлагаешь ему равное партнерство. Он сообщил, что уже успешно зарегистрировал фирму под торговой маркой «Жасмин». Мы с ним поговорили, и он мне понравился. Я его уверил, что поддержу начинание своего супруга и сказал, что начальная сумма этого предприятия должна быть значительно увеличена. Он со мной согласился, но по тому, как он ухмыльнулся, я понял, что мне надо быть готовым к сюрпризам.

Если честно, я ожидал мошенничества с нашим счетом и сообщил в банк о лимите суммы и попросил предупредить меня, когда этот лимит будет востребован. Но прошло несколько дней, банк молчал, а вместо этого вечером к нам в дом пришли очень серьезные люди из торговой корпорации «СТИЛЛ». Они пришли узнать, насколько правдиво заявление некой фирмы «Жасмин» о том, что она получила эксклюзивное право на продажу электроприборов и электрооборудования на планете Сабах. Я их заверил, что такая фирма на самом деле занимается во дворце работами, связанными с электрификацией, и что пробные образцы техники во дворец уже завезли, а теперь решили расширить круг своих интересов.

Кроме этого, я им объяснил, что никто, кроме этой фирмы, не имеет права завозить на территорию эмирата ад Дин даже простую лампочку. Я рассказал, что эмират ад Дин является первым эмиратом, решившимся на подобное новшество, и мы с интересом наблюдаем за всеми поступающими на планету новинками. После этого они попытались уговорить меня действовать напрямую с ними, но я их остановил и сказал, что эмиру не пристало заниматься какими-либо делами с неверными, — Салах засмеялся, как ребенок, — ты бы видел, как они сникли! Все-таки им стоило вначале получше узнать о наших законах и обычаях! Я им объяснил что фирма «Жасмин» является фирмой моего дорогого супруга. И только ему можно доверить такое щекотливое дело, как продажа и распространение новинок в нашем обществе. Я им сказал, что мы в силу своего менталитета тяжело принимаем новшества, а следовательно, можем доверять только проверенным людям! — Салах перевернулся, подмяв под себя омегу и длинно лизнув в шею, томно спросил, — я ведь тебя уже проверил пару раз, давай еще разок проверю?

— Я сам тебя проверю! — Ясмин довольно засмеялся, — расскажи все до конца!

— Ну, я даже не знаю, что тебе еще рассказать, — мурлыкнул альфа и куснул омегу за ухо. — На следующий день мне позвонил счастливый Алан и сказал, что обо всем договорился и уже отправляет грузовой корабль на Сабах. Он сказал, что может захватить с собой почту. Мы договорились встретиться в грузовом терминале космопорта. Я приехал в порт и сказал, что письмо будет говорящее и с ногами. Капитан вначале упирался, но я его предупредил, что со мной его быстрее пустят на поверхность для разгрузки, и он согласился. Вот! Мы с Аланом ехали в крошечной каюте возле машинного отделения. Нас, хоть и кормили, но ходить по кораблю не разрешали. Мы всю дорогу разговаривали. Он интересный человек, у него много новаторских идей. И он так нестандартно мыслит, что это просто заразно!

— И где он сейчас? — Дэйчи устроился поудобнее и задержал руки, которые уже приступили к очередной «проверке».

— М-м,… — Салах поднял голову и, вглядевшись в подернутые желанием омежьи глаза, честно сознался, — не знаю. Где-то в порту, договаривается об аренде склада, куда можно разгрузить все привезенное. Утром пошлю ему альф в помощь и для охраны, а сейчас даже думать ни о чем не хочу. Я хочу еще раз услышать, как ты стонешь. Ну же!

Дэйчи простонал ему еще раз, а перед рассветом еще раз. В последний раз у него от усталости просто не было сил и все внутри дрожало, как будто он взобрался на гору с рюкзаком камней за спиной. Он заснул прямо во время сцепки, но проспал недолго, проснувшись на рассвете. Ему нравилось просыпаться первым и идти в купальню, когда там еще прохладно и нет надоедливых банщиц. Ему нравилось мыться самому в тишине. Вот и сейчас он, быстро нацепив на себя скользкую и прохладную с ночи одежку, выскользнул из спальни. Сразу за порогом спал Азиз, пристроив голову на стопке простыней. Рядом стоял графинчик с маслом. Дэйчи тронул его за плечо.

— Что ты здесь делаешь? — омега смотрел, как бета спросонья помаргивает и непонимающе оглядывается.

— Ночью мне один знакомый охранник сообщил, что молодой господин вернулся, — Азиз довольно улыбнулся, — ну, я и подумал, что вам может что-нибудь понадобится, — он кивнул головой на масло, а потом хитро улыбнулся, — но потом услышал, что вы и так справились. А потом подумал, может, потребуется простыни перестелить. Господин так соскучился по своему супругу, — бета улыбался так довольно, как будто это у него был секс ночью.

— Салах пошел к отцу? — Дэйчи чувствовал себя смущенным, он ведь и не думал сдерживаться, наверное, ночью было все хорошо слышно, он почувствовал, как краснеет.

— Нет, не думаю, — Азиз похоже умилился от румянца Ясмина. — Эмир уехал вчера днем из-за разбойного нападения на караван торговцев и еще не вернулся. Я могу перестелить кровать?

Дэйчи всегда ужасно смущался, когда за ним ухаживали, как за ребенком. Но было похоже, что всем доставляет удовольствие его баловать. Забота прислуги прослеживалась в мелочах и порой нелепых попытках порадовать омегу. Почему-то все во дворце считали, что Дэйчи очень тоскует по мужу. А на самом деле день у омеги был заполнен делами, и если и оставалось время для грусти, то только перед сном. Омега только смущенно кивнул головой и заторопился в купальню, надо привести себя в порядок.

На соседнем крыльце, как ни странно, сидели Айдан и Амин, обычно они не вставали так рано. Но сейчас Айдан с очень довольным видом подмигнул Дэйчи и понимающе улыбнулся, а Амин захихикал, прикрыв рот ладошкой. Дэйчи обдало жаром. Ох, похоже, иметь общий двор и не иметь возможности закрыть окна, предоставило соседнему гарему отличную возможность услышать чересчур много. Дэйчи стал просто пунцовым от смущения, такая его реакция позабавила обоих интриганов.

Навстречу Дэйчи шел Айюб, он был в походной одежде с мечом на перевязи и выглядел очень грозно. Дэйчи, как обычно, раскланялся издалека и поторопился в купальню. Но его настиг грозный рык, и альфа бросился Дэйчи наперерез.

— КТО посмел прикоснуться к тебе? — Айюб был так страшен, что показалось, будто он и ростом стал выше. Альфа схватил Дэйчи за подбородок железными пальцами и принюхался, как хищник к жертве. Омега так растерялся, что не смог вымолвить ни слова, а в глазах альфы появилось удивление, как у маленького ребенка. Он недоуменно посмотрел на оми и жада, бегущих на выручку. — Салах? Но откуда?

— Отец! — Салах бежал навстречу отцу, распахнув руки для объятий. — Я дома! Но после обеда должен вернуться обратно! Ясмин, любовь моя, все в порядке?

Салах быстро поцеловал омегу, и бросился в объятия к отцу. Подбежавшие следом оми и жада начали обнимать и тискать любимого малыша. Дэйчи решил под шумок сбежать в купальню. Он быстро ополоснулся, от мыла раздраженная кожа щипалась. Он осмотрел себя. Похоже, на тонкой коже опять все продержится несколько дней, но от таких приятных воспоминаний член опять стал заинтересованно дергаться, и Дэйчи поторопился облиться холодной водой. Еще не хватало, чтобы банщицы увидели его возбужденным, как подростка!

Когда Дэйчи возвращался, то увидел что все четверо так и стояли во дворе. Салах что-то быстро говорил отцу, заглядывая в глаза и кивая время от времени головой. Оми и жада стояли рядом, внимательно прислушиваясь к разговору, но при этом упорно делали вид, что они просто ждут своей очереди поговорить с Салахом. Дэйчи быстро приказал Азизу, чтобы завтрак подали на двоих в спальню. Салах, увидев как Ясмин заходит на свою половину, закончил разговор и, быстро обняв Айдана и Амина, бегом бросился следом за супругом, в дверях едва не сбив с ног Азиза с подносом полным еды в руках.

Позавтракать у них не получилось. Поднос так и остался сиротливо стоять на столике до обеда, когда Салах выбрался из кровати, оставив там умаявшегося Ясмина. У омеги под конец не осталось сил даже улыбаться. Сил хватало только на то, чтобы глазами следить за тем, как Салах быстро натянул джинсы на влажное тело, слегка обтертое мокрым полотенцем. Альфа на прощание длинно лизнул Дэйчи по животу, и подпрыгнув, выскочил из комнаты, надевая на ходу рубашку.