Поезд Миргород — Спасов

I   Я репортёр. Кажется, это звучит несколько претенциозно, напоминая начало романа «Прощай, Берлин!» Кристофера Ишервуда, во втором абзаце которого автор заявляет: «Я — объектив с открытой крышкой, пассивный, записывающий, без мыслей» (“I am a camera with its shutter open, quite passive, recording, not thinking”). Нет, я не объектив, просто репортёр, это констатация факта. Да и в Берлине я тоже не был. Закончив в 2006 году филологический факультет в областном университете, я вернулся в свой родной Миргород и начал работать в «Миргородских ведомостях». Миргород — населённый пункт в Европейской России, второй по величине в области, но всё-таки не очень большой (что-то около пятидесяти тысяч жителей) и глубоко провинциальный. У нас летом на окраине города вам может перебежать дорогу гусь или свинья. Всё же и здесь есть какая-то культурная жизнь, вот, «Миргородские ведомости» есть, например. В 2009 году я познакомился с Наташей и прожил с ней пять лет. Мы расписались без большого шума. Первый год был медовым. Второй прошёл ни шатко ни валко. На третий у Наташи испортился характер. Она стала мелочной, раздражительной, плаксивой, периоды попыток устроить домашнюю тиранию чередовались у неё с периодами полного равнодушия ко мне и к жизни вообще. Не знаю, была ли в этом и моя вина — в семейных делах одного виноватого не бывает, наверное… но что сейчас говорить об этом? Возможно, дело было в отсутствии детей: Наташа хотела их… хотела б-ы, но не видела возможности при нашей... да, чего уж там, скажем, при нашей бедности. Скудости средств, которая при детях превратилась бы в бедность. Мы жили в крохотной квартирке на окраине города, которая досталась мне по наследству, зарабатывали мало, тратили ещё меньше. Но для детей нужно было бы менять работу мне — я этого не хотел. Или ей: она хотела этого ещё меньше. Наташа была художницей. А в прошлом году Наташа влюбилась и, не успев мне изменить, сразу во всём призналась. Мы встретились втроём (она настояла на этом), поговорили, пряча от смущения глаза, пожали друг другу руки, Андрей потрепал меня по плечу, и вот — всё кончилось. Огромный, добродушный мужик, директор фирмы: Наташу он обожал, а ко мне тоже отнёсся с симпатией. Формальности развода заняли некоторое время, всё это время Наташа жила вместе со мной и исправно исполняла все обязанности жены, кроме постельных. Она, добрый человек, в эти полгода старалась присватать мне свою подругу. С подругой я провёл ночь — второй ночи мне не захотелось. Месяц назад, в апреле, всё завершилось окончательно. Завершилось всё и в «Ведомостях». За восемь лет работы я добрался до заместителя главного редактора. Помимо прочего, я вёл в Сети блог — и один мой авторский комментарий заметили в «Неделе». «Неделя» — серьёзное столичное издание. Я стал осторожно сотрудничать с «Неделей» — и вот, через полгода мне предложили там место штатного корреспондента. Я ответил неопределённым осторожным наполовину согласием и попросил дать мне неделю на размышление. Главный редактор «Ведомостей», Лидия Александровна, как-то проведала это и вызвала меня на ковёр. Её монолог свёлся к тому, что в двух креслах усидеть нельзя. Мой ответ — к тому, что кресло, которое мне предлагают «Миргородские ведомости» — слишком потёртое и унылое. Дальше последовала просьба собирать вещи. По взаимному договору решили обойтись без двух недель отработки. В одну из майских пятниц вещи были собраны, трудовая книжка получена на руки, окончательный расчёт перечислен на зарплатную карточку. Я заночевал в пустой квартире.