Последняя слабость

Глава V

Моей любимой книгой с детства является : " Фауст ", которую написал Гёте. Все свободное время проводила с данной книгой в руках, в то время пока одноклассницы прыгали от радости при виде мультфильмов, которые удачно штампуют умирающие организации.

Нет никакого резона оскорблять мультфильмы, ведь каждый из них чему-то учит. Я не про те моменты, когда девушка влюбляется в первого встречного мужчину старше неё. Даже не про те, где героиня предпочитает мстить за родителей. Скорее про те, когда девушка дружит с животными: хамелеон, панда, птица, собака. Или несмотря ни на что продолжает верить в любовь.

Однако, все же мультфильмы направлены на прозрачное обучение и вырабатывание в детях понятий " плохо " и " хорошо ". Именно поэтому, мне было скучно смотреть подобное.

Мое внимание полностью посвящалось творению Гёте. Книга рассказывает про то, что мужчина по имени Фауст заключил договор с демоном. Все бы ничего, только Фауст не учел все человеческие факторы. Точнее, не взял в счет возможность влюбится. Так оно и вышло. Фауст полюбил Маргариту.

Не так давно после написания книги, художник по имени Джеймс Тиссо написал картину. Картина сохранилась до наших дней и имеет название : " Фауст и Маргарита в саду ". В отличие от нарисованных мультфильмов в которых цвет не имеет какого-либо значения, в картине все наоборот. Великие художники выбирают цвет краски не исходя от гармоничности, а от значения цвета. Данную картину, как и книгу, подарила мне мама и она весела у меня в комнате, поэтому изучала её каждый раз ложась в кровать.

Маргарита была одета в пышную белую юбку, а в руках держала невинный цветок — ромашку. Рядом сидел Фауст одетый в черное, но в области груди виднеется белая рубашка. Джеймс Тиссо показал весь сюжет книги в одной картине. Ведь Маргарита была невинна и чиста во всех смыслах, поэтому на ней благородный цвет чистоты — белый. Фауст напротив грязный, грязный в библейском смысле — душой, поэтому на нем цвет смерти и порочности.

Но, изъян есть у всех. Помимо чистоты на Маргарите были красного цвета туфли, обозначающие лишь одно, что её дорога пойдет в сторону искушения. Ведь красный цвет обозначает похоть, страсть, но не любовь. Да и сама скамейка, на которой сидит пара, красного цвета, однако, это все меркнет, если вспомнить о белом клочке ткани на груди мужчины. Хоть все тело Фауста погружено во тьму, сердце его чистым оказывается.

— Последний штрих, — сказала стоящая рядом женщина, которая красит меня уже двадцать минут.

— Это обязательно? — Не отрываясь от своего отражения в зеркале, спросила.

— Да, — проговорила визажист и провела по моим губам красной помадой. — Готово.

— Спасибо, — ответила без желания благодарить .

Чье, это отражение в зеркале? Мое? Нет.

Утром принесли белое боди в котором проведу сегодняшний вечер, а сверху разрешили надеть лишь накидку, больше напоминающую длинное полотенце по качеству. Русые волосы распустили и придали пышную форму. Мой образ действительно выглядит невинно.

Только, красная помада напомнила картину. Одеяние невинно, а уста покрыты красным.

Это не мое отражение, потому что вижу здесь обреченную девушку по имени Маргарита. Вот так из бездомной, превратилась в любимого персонажа с одним только " но ". Я не собираюсь сходить с ума до агонии.

— Где наш цветок? — Спросила Катрин.

Женщина не попадалась мне на глаза со вчерашнего дня, что не сильно радовало. Единственный человек, которому здесь доверяю, это она.

— Спасибо, что пришли, — повернувшись на стуле в сторону двери, попыталась улыбнуться.

— Выйди.

Не успела Катрин договорить, как визажист поспешила удалится .

— Иди ко мне, — разведя руки в сторону женщина хотела подарить поддержку, которую мне хочется принять.

Катрин была одета по правилам в красное, но выглядела каждый день особенной. Кружевное платье выше колена и оголенные плечи не придавало ей внешнего порока, в отличие от меня. Две красные полоски на губах губили всё, что презирала в нынешнем мире.

— Первый вечер всегда сложный, — прошептала Катрин поглаживая мои волосы.

Меня никто так не гладил последние три года, а обнять могу лишь Глорию.

Мама каждый вечер перед сном приносила стакан воды, садилась рядом и рассказывая события за день, гладила по голове. Это был наш тотемный обряд, который придавал смысл каждому дню.

— Перед мероприятием запрещается пить обезболивающие, его дают лишь после, — разомкнув объятия, женщина поправила прическу .

— Хотят слышать крики? — Представляя ожидающую боль, нервно сомкнула ладонь в кулак.

— Самая чувствительная зона, это пятки и шея. Однако, повреждения шеи могут испортить внешний вид в отличие от пяток, которых никто не увидит, — привыкшая к подобным вопросам проговорила Катрин. — Поэтому, да. Хотят слышать крики, а если ты еще заплачешь то доплатят сверху.

— Если мне захочется, чтобы боль остановилась?

— Как только девушки выходят из комнаты, никого не волнует их самочувствие, — обреченно объяснила женщина. — Нам пора.

Сейчас в Нью-Йорке поздний вечер, поэтому коридор ведущий к лифту был освещен неоновыми лампами синего цвета. Как будто, это место может скрыть хоть что-то .

За сутки проведенные здесь, мне удалось поговорить лишь с Вильямом. Мужчина приходил измерить каждый миллиметр тела, словно его творение требует точечной работы. Из разговора с ним узнала достаточно, чтобы понять моральный фундамент данного места. Здание состоит из пятнадцати этажей, но свободный доступ открыт лишь на первые десять. Три этажа выделены для мероприятия, которые проходят раз в три дня. Пятьдесят девушек спокойно заменяют друг друга, поэтому пока у одной раны заживают — другая работает. Следующие семь этажей обустроены под комнаты. Один этаж для ромашек, один для роз и остальные пять для петуньи. Кабинет Вильяма находится на этаже роз, здесь они считаются высшим классом социальной лестницы.

Оказывается, что розы не работают, как петуньи. Работа таких, как Катрин, заключается в другом, в поиске новых девушек. Ромашек наподобие меня. Однако, чтобы из петуньи превратится в розу требуется два года терпеть боль. Сто пять недель ада, столько вытерпела Катрин.

Хотелось бы сказать : " Теперь у нее есть счет в банке, который составляет сотни тысяч и она не нуждается в чем-либо ". Только ничего не проходит бесследно. Нельзя издеваться над человеком два года, а после заставить забыть об этом. Это того не стоит.

— Помни ради чего ты здесь, так будет легче, — сдержанно сказала Катрин, когда небольшой экран лифта показывал прибытие на первый этаж .

Для кого или чего предназначены остальные пять этажей, Вильям не сказал. Обмолвился лишь о том, что попасть на один из них можно только с пластиковой картой золотого цвета. Однако, такая карта есть лишь у директора — хозяина. Значит, мне не стоит об этом думать.

— Ты должна стоять здесь, пока тебя не выберут, — проговорила женщина сжав мое плечо с тревогой.

— Поняла, — ответила, уходящей в сторону гостей, даме.

Помещение превышало мои ожидания, ведь собиралась увидеть какой-то деревянный притон. Но, это больше напоминало тронный зал. Помещение освещено сотнями небольшого размера лампами, которые одеты во флаконы изображенных в виде свеч. Элементы пышного барочного декора создают иллюзию безграничного пространства : чередование больших окон с зеркалами зрительно расширяет границы зала, а плафон, окруженный живописной колоннадой, раскрывает пространство в высоту. Выглядело бы более прекрасно, если бы за окнами была улица, а не стены скрывающие грехи. Однако, скульптурная и орнаментальная резьба зала, сплошным узором покрывающая плоскости стен украшенные многофигурными композициями, компенсирует недостаток внешнего мира.

Я бы могла и дальше восхищаться восемьюстами квадратными метрами, только мой взгляд упал на двадцать железных полок поставленных в ряд посреди зала.

— В начале всем непонятно, для чего эти штуки, — неожиданно прошептала девушка ,стоящая рядом со мной, в черном.

— Так для чего они? — Не менее тихо спросила.

— Если посмотришь внимательнее то увидишь, что там идет по три ступеньки: первая для ног, вторая для рук и на третью кладешь голову, — ответила девушка, словно, это очевидные вещи.— Тебе сегодня будет сложно.

— Знаю, — оглядев зал несколько раз, увидела почти сотню мужчин поедающих меня глазами.

Не могу сказать, что здесь лишь пожилые или в возрасте. Скорее ровное деление на тех кому до тридцати и кому больше.

— Они всегда так смотрят на ромашек, поэтому такое внимание нужно пережить лишь в этот вечер, — в голосе девушки слышалось сочувствие.

— Ты давно здесь? — Нехотя спросила, так как боялась задеть за живое.

— Месяц, это мой третий вечер, — значит, она новенькая.— Здесь запрещают дружить, потому что боятся ссор либо конфликтов между девушками. Точнее сказать боятся, что кто-то, кому-то испортит лицо. Если у девушки не идеальная внешность, то её выгоняют.

— Мне не хочется царапать кому-то лицо, — с усмешкой ответила. — Поэтому можешь обращаться ко мне по имени, Ева.

— Андри, — кивнув с улыбкой, девушка договорила. — Сейчас выберут три петуньи, а затем тебя.

— Поделишься каким-то советом? — Сглотнув напряженный ком в горле, притупила взгляд в пол.

— Не показывай слез и кричи редко, глотай боль в себя. Им не нравятся терпеливые, поэтому помучают минут десять вместо сорока .

Андри хотела сказать, что то еще, но не смогла. Неизвестный мужчина постучал железным предметом по бокалу с виски. Лица не смогла разглядеть, так как видела лишь затылок.

— Начнем, — заявил мужчина таким голосом, что мои ноги на секунду стали ватными.

Показалось, словно он одним словом обжег пятки.

— Андри, Белла и Тифани, — произнесла подходящая к нам Катрин.

Девушки, зная свое место, направились в сторону железных подставок. Значит, скоро моя очередь.

— Инструменты, — вновь издался голос от мужчины высокого роста в дорогом костюме.

Резко входные двери открылись, из них трое мужчин выкатили небольшие столики.

На каждом столе лежали одинаковые предметы: три большие иглы, горелка, нож, плетка, железные прищепки, вибромассажеры с острыми концами и кожаные наручники, которые соединяли руки и обездвиживают ноги.