Последняя слабость

Глава IX

Солнечный день превратился в туманную смолу. Казалось, что было невозможно разглядеть ничего дальше вытянутой перед собой руки. Сердце перестало жизнерадостно биться, ноги схватила легкая судорога, покалывая вдоль икр и расслабляясь ближе к ступням. Горло высохло, не позволяя проглотить последнюю слюну. Зрачки глаз расширились безустанно ища помощь, которую невозможно разглядеть, но надежда на её появление не гаснет. Это лишь малая часть того, что ощущалось и происходило вокруг меня, пока мужчина без капли эмоций разглядывал меня и разнообразие моих эмоций. Я бы хотела их скрыть, выглядеть уверенно и гордо, но он словно вытягивал тонкие нитки и плел из них кокон, который больше проглатывает меня изнутри, нежели успокаивает и дарит чувство защиты. 

— Вы за мной следите? — Наконец-то решилась спросить самый неуместный вопрос. 

Легкий ветер подул на русые мужские волосы, заставляя локоны сместится на глаза. Самаэль поднял руку, дабы поправить челку, но данное действие вызвало шквал эмоций. Он не стал бы меня бить или применять силу посреди улицы? Вряд-ли. Такие люди, как он, не выставляют свое нутро на общее обозрение. С другой стороны мы здесь совершенно одни, что удивительно для улиц Нью-Йорка.

— Не бойся, — строго осведомил он, но уголки его губ дрогнули в усмешке. — Однако, как ты можешь не боятся? — Самаэль вновь припал глазами ко мне. Его глаза напоминали картину висящую у кабинета, словно нефть смешалась с кровью. — Ты продолжаешь сидеть и, видимо, даже не собираешься бежать в страхе от меня. Франсуа Де Пернад однажды сказал: " В этом мире сильнее страха только любопытство. " 

— Мне страшно, верно, но не любопытно. Все намного проще: мне некуда бежать. Я работаю на вас, так что бежать от вас к вам же в здание, это абсурдно, — осознавая, что вполне вероятно сейчас меня уволят, напряженно вдохнула сквозь зубы. — Второе место моего возможного нахождения, это улица. Так что, вы сейчас сидите на моей возможной кровати, — демонстративно окинув взглядом скамейку, грустно улыбнулась. 

Сложно было предугадать дальнейшие действия мужчины, но сказанное не изменить, как и сделанное. 

— Я здесь не для того, чтобы вернуть всю никчемность твоего существования на улицу. Мне нет дела, где ты будешь спать, как себя чувствовать и что с тобой произойдет. Умрешь ты сегодня или завтра, вопрос времени, а так же твоего решения, — я не понимала к чему ведет вся его речь, и Самаэль, чувствуя недоумение, выразился намного прямолинейно. — Я хочу тебя приобрести. 

Фраза небрежно пронзилась сквозь меня. Приобрести. Вещи приобретают, но я ведь человек, разве меня можно купить? Раньше было бы сложно ответить на такой вопрос, но теперь довольно просто - можно. Я - никто. Исчезну сегодня, никто не заметит. Убьют меня? Даже в полицию не станут обращаться. Однако, зачем такому мужчине, который имеет абсолютно все, покупать меня? Во мне нет ценности, никакой. 

— Вы пустите меня на органы? — Пришло единственное разумное объяснение, отчего Самаэль рассмеялся. Искренне, без иронии или злобы. Человеческий смех. 

— Если бы мне нужны были твои органы, я бы просто тебя убил и забрал их. Но, во мне нет ничего варварского. Отнюдь, наоборот, ценность моего слова и согласия женщин продавать себя, взаимовыгодная сделка. 

— Разве мое тело уже не принадлежит вашей... компании? 

— Верно, однако сейчас ты имеешь право уйти в любой момент, — мужчина резко встал, слегка скрываясь в тумане, сделав всего один шаг, — как только ты станешь моей, на этом твоя свобода закончится. Твоя жизнь будет в моих руках, до конца жизни. Твоя душа будет в моей власти, до конца времен. 

— Взамен? 

— Оплата операции твоей маленькой подруги, — Самаэль знал на что давить. — Так же, ты забудешь про бедность и нужду в чем-либо. У тебя будет все, кроме свободы, — он хотел добавить, что-то еще, но промолчал. 

Соглашаться на сделку с дьяволом притона, слишком сомнительное предложение. Одно дело проработать несколько лет, а затем стать свободной розой, как Катрин, но продать себя навсегда? Никогда не иметь возможности стать матерью, женой, любимой женщиной? Навеки подписать себе смертный приговор одиночества. Однако... Спасти жизнь ребенка и забыть про то, что такое бездомность? И много женщин купил Самаэль? 

Взгляд неосознанно пал на мужчину. Самаэль был очень красивым. Острые скулы, словно властное очертание оленьих рогов. Темные глаза, готовые в любую минуту поглотить душу без остатка. Подтянутое тело, заставляющее чувствовать себя рядом с ним в безопасности и защите. Он был идеален, если бы не был так жесток. Вчерашний вечер тому доказательство. 

Пятки неприятно заныли от вчерашних воспоминаний. Дьявол. 

— Мы подпишем, какой-то контракт? 

— Ты согласна? — Хриплым голосом уточнил мужчина, отрываясь от собственных мыслей. 

Неожиданно стало не по себе. Самаэль смотрел на меня удивленно и вызывающе. Казалось, что его не столь интересует внешний вид, сколь то, что находится гораздо глубже - душа. Туман вокруг нас был его другом, который исследуя меня передает информацию Самаэлю. Да, это звучит и думается абсурдно, но что-то неизвестное мне ранее вскружилось посреди груди и требовательно заныло внизу живота. Мужчина сделал несколько быстрых шагов ко мне. Его властная рука пала на мой затылок, больно, но аккуратно сжимая волосы, заставляя приподнять лицо вверх. Секунда. Его губы неустанно пали на мои, требуя полного подчинения. Стыдно признаться, но все внутри меня отзывалось в ответных действиях. Однако, стоило прикоснуться ладонью к мужской груди, как Самаэль больно укусил нижнюю губу, слизывая языком первую каплю крови и отступая от меня на шаг. 

— Ты свободна до вечера, — резко ответил мужчина, подзывая к себе одного из охранников. — Он в твоем распоряжение. Можешь последний раз увидеть своих друзей, если они есть. 

— Спасибо, — неуверенно прошептала, ощущая, как кровь стекает по подбородку. 

Охранник вежливо протянул салфетку, позволяя привести себя в порядок. Мужчина выглядел достаточно взрослым, но сомнений в его силе не было. Даже сквозь костюм местами прорывались бандитские татуировки и мышцы, которые, наверное, не раз разбивали чье-то лицо. 

Опустившись на скамейку, продолжила прижимать салфетку к ране на губе, пока не осознала, что вкус не брезглив. Выбросив салфетку, аккуратно проводила языком по губе, наслаждаясь легкой болью и вкусом. 

Мне нужно увидеть Глорию. Сегодня последняя возможность помочь ей. 

— Я могу позвонить Самаэлю? У вас есть его номер? — Спросила у охранника, который удивленно выгнул бровь. 

— Господин не давал право беспокоить его. Если вам нужны деньги, скажите сумму, данным вопросом займусь я, — охранник вытащил чековую книжку, которая заранее была заполнена подписями мужчины. — Сумма? 

— Двести тысяч на фамилию Райлондс.

Таково условие сделки и я не должна чувствовать стыд за такую сумму. Самаэль согласился на условие, так пусть спасает ребенка. Вряд-ли, он вообще заметит хоть какое-то изменение на личном счете. 

Через полчаса машина остановилась в неприятном районе, который служил мне домом три года. Подобные дорогие машины были здесь редкостью, поэтому десяток детей с интересом собрались вокруг. Охранника явно злило такое внимание, но тот старался сдерживаться, как мог. В голове проскочила мысль, раз я собственность Самаэля, то грубить, спорить, кричать, поднимать руку на меня может лишь он. Боятся кого-либо другого мне нужды нет. Может наша сделка не такая и плохая? 

Отрыв дверь машины, надежно сжимала чек на большую сумму в кармане. Дети и подростки, которые не раз видели меня, почему-то отошли в сторону. Мой внешний вид изменился, узнать трудно, но не думала, что настолько. Смело пройдя к знакомому дому, решительно постучала в дверь. Надеюсь, они дома. 

На пороге показалась уставшая Миссис Райлондс, которая сминалась с ноги на ногу. Её глаза были опущены, казалось, словно из женщины высосали все счастье и оставили только боль. Моя рука уверенно легла на её плечи, отчего та посмотрела на меня.

— Ева? 

— Это я, да, — заботливо улыбнувшись, бросилась в теплые объятия. — Как Глория? 

— Держится, — вспыхивая, отвечала женщина, обнимая меня в ответ. — Проходи в дом.

— Вам запрещено находится одной в доме, где есть лица мужского пола, — из неоткуда появился охранник, серьезно вглядываясь на Мистера Райлондса при входе. 

— Вы можете зайти внутрь вместе со мной? 

— Правила Господина закон, который не обсуждается. Разговаривайте в пределах улицы.

С сожалением осматривая Райлондсов, видела, что их смущает охранник и теперь уже мой внешний вид. Неизвестно, как они принимают происходящее, какие теории строят, но чем дольше продолжалась немая сцена, тем тяжелее становились их взгляды. 

— Возьмите. Здесь нужная сумма на операцию и все последующие расходы, — протягивая чек в женские руки, удивилась тому, как та нерешительно берет его в руки. Словно, я ей стала неприятна.

— Чем ты занимаешься, дочка? — По матерински спросила Миссис Райлондс, но ответить было тяжелее, чем могло показаться.

— Я нашла работу, — неловкая пауза, — в модельном бизнесе.

— Там у каждой модели охрана и запреты на свободное передвижение? 

— Это сложно объяснить, — никто из присутствующих не верил мне, но главное, что деньги переданы. 

Женщина осторожно приобняла меня.

— Ты занимаешься проституцией? — Прошептала она, отчего ком в горле сменился нервным жаром окутавшим спину.

— Я... — мне не требовалось отвечать более, все стало ясно.

— Спасибо за помощь, — Миссис Райлондс с разочарованием похлопала меня по спине. Женщина была ярой католичкой, и подобное принимала всю свою жизнь за худший из грехов. Ей стало не важно, что все мои действия идут сугубо на благо её родной дочери. 

— Можно увидеть Глорию? — С надеждой молила.

— Ни к чему хорошему это не приведет, — ответит мужчина, забирая чек и удаляясь к своей дочери. 

— Прощай, Ева, — проговорила Миссис Райлондс, закрывая дверь перед моим лицом.