Соль 2. Обещана тебе

Глава 6

Маша

- Я не могу, понимаете, - уныло оправдываюсь перед деканом своего факультета, который возложил на меня слишком большие надежды.

- Маш, ты подумай, мне не восстановить тебя на бесплатной основе через полгода.

- Спасибо за честность, но я должна, понимаете? – в глазах застывают слезы, когда мне протягивают справку об отчислении.

Похоже, мои надежды сдохли в единочасье, благодаря одной очень глупой девушке. Растирая слезы, хлынувшие потоком, пока я семеню прочь из универа, спотыкаюсь, и влетаю в грудь Вовке, однокурснику.

- Эй, ты чего, Маш? – он удерживает меня за плечи, внимательно глядя в глаза. – Опять Рая?

- Документы забрала. Буду работать.

- Машка, на фига? Протянули бы как-нибудь. Ну, хочешь, я найду вам с ней денег?

- Я не возьму! – мотаю головой. – Так нельзя, это моя проблема!

- Маш… Ты ломаешь свою жизнь, понимаешь?

- Знаю, Вов. У нее больше никого нет. Мама не простила бы меня, оставь я ее…

- Твоей мамы уже нет, а к чертям летит твоя жизнь! – он пытается достучаться до меня, тормоша и удерживая.

Конечно, он прав. Мы встречались некоторое время, и он в курсе моих несчастий. Но даже ему мне не хочется ни верить, ни доверять. Чем он может помочь в конце концов? Симпатичный, энергичный, с такой, как я, ему будет в тягость, да и меня жалость унижает.

- Ну и пусть! Пусти, Вовк! – вырываюсь, издерганная слезами и жалостью.

- Дура! – бросает мне напоследок, и он прав.

Я дура. Я ломаю все, к чему стремилась. С моими результатами итоговых школьных баллов пролезть на стационарное отделение в один из лучших вузов страны – не проблема. О журфаке я мечтала со школы, уже сейчас могу смело работать переводчиком, вести небольшие колонки, компоновать наполнение какого-нибудь сайта, только вот учиться мне никак. А переводчиков, помимо меня, пруд пруди, поэтому подработкой тут не особо пахнет. Зато здорово пахнет нищетой и безысходностью…

Перед глазами так и стоят покрытые струпьями ноги, бесцветные глаза родного мне человека. Я не могу поступить иначе, просто не смогу дальше с этим жить, зная, что не сделала все, что могла. И могу-то немного, но ради мамы, ради светлой памяти о ней.

- Судна мой утром и вечером, на большее тебя, судя по всему не хватит. – пренебрежительно говорит старшая медсестра отделения. – Полы – по мере возможности, и никого не развязывай. Смотри, они будут тебя просить! Это тебе не ясельная группа! Если пациент привязан в кровати, значит он опасен для себя и остальных. Запомни! – нравоучительно, грубо, исчерпывающе.

Киваю, глядя на болезненного парня, смотрящего невидящими глазами прямо перед собой. Его руки, изуродованные белесыми и розовыми рубцами, привязаны широкими бинтами к железным поручням кровати. Догадываюсь… и лучше не представлять.

- Не думаю, что ты долго у нас продержишься… - добавляет женщина, убирая руки в карманы халата. – Ну, дерзай, раз такая смелая.

Молча киваю снова и отправляюсь в первую палату, начиная мыть полы оттуда. Запахи, отношения окружающих и многое другое меня не волнуют. В этом кошмаре я преследую только одну цель, поэтому просто терплю. Должна терпеть.

* * *

Прошла неделя. Я прожила ее воспоминаниями об университетской жизни, не самой веселой и беззаботной, но все же интересной, без грязных больничных суден и постоянно обостренного рвотного рефлекса.

Возвращаюсь домой с пакетом кефира и половинкой хлеба, пересекая соседний двор.

- Постой-ка, красотка! – мужской голос за спиной заставляет вздрогнуть.

- Кто Вы? – спрашиваю машинально, чувствуя каждой клеткой тела опасность.

Таращусь на мужчину в представительном костюме, возникшем рядом из ниоткуда. Он слащаво улыбается, приближаясь ко мне вплотную, и я вынужденно отступаю. Черные волнистые волосы аккуратно уложены на бок, и весь его вид кричит о том, что мне стоит держаться от него подальше. Старше тридцати, уверенный, наглый, одет дорого и потребует от меня явно не «закурить».

- Вы с ней так похожи…

Понимая, о чем он, вздрагиваю от ледяного озноба, пробирающего до костей.

- Оставьте ее в покое. Иначе… я заявлю в полицию!

- Да что ты? Не забудь только им озвучить, что Рая осталась должна. – он упрямо надвигается на меня, верно рассчитывая, что сейчас я не смогу нормально соображать от страха.

- Сколько? – шепчу дрожащими губами.

- Ты смогла бы отработать, малышка. – он качает головой, оглядывая меня противным взглядом. – Мы бы с тобой точно договорились.

В горле встает ком, не дающий вздохнуть. От ужаса и понимания, что меня ждет после этих слов, я цепенею, неуверенно мотая головой, но сознание уже подсказывает последствия. Если не я, значит… Заставляю себя снова дышать и поднимаю на мужчину умоляющие глаза. Он тоже вздыхает с ироничной усмешкой и кивая головой, продолжает:

- Предлагаю поужинать и обсудить наше дальнейшее сотрудничество. Я не собираюсь заниматься насилием в отношении такой хорошенькой девочки, но решить свой вопрос ты должна захотеть сама, иначе…

- Поняла, - судорожно глотаю, опуская взгляд.

Сопротивляться в моей ситуации глупо. Люди Азиза найдут меня в два счета, и главное –не только меня. Придется по-взрослому решать то, во что я оказалась втянутой. Мужчина с восточной внешностью продолжает рассматривать меня, словно барашка под соусом на своей тарелке, а мое сердце стучит ровнее, прижатое к стенке реальностью. Да, я не глупая, потому соображаю быстро, мне не нужно повторять и разжевывать обрисовавшееся положение дел.

- Идем, - говорит с нажимом, указывая на припаркованную дорогую иномарку у выезда. – Ты голодна? – теперь бархатно и приторно.

Знаю, это игра. Проклятая мужичья игра в вальяжно настроенного добряка, великодушного господина, к волосатым ногам которого подданные, рабыни, простой люд сами валятся штабелями в неистовом желании угодить. С огромным удовольствием пристрелила бы его, не раздумывая!

Только эта мысль и греет, пока я сижу в дорогом салоне и уныло разглядываю осенние сумерки за окном. Машина двигается в центр столицы, где я почти не бываю. Понимаю, что соглашаюсь на утопию, но был бы другой выход! Про полицию – полный блеф и безоговорочная статья для начала. Вернуть долг, не важно какой, условная единица. Азиз и его люди просто рассчитывают заменить Раю мной, поэтому меня и не избили в подворотне, а тащат поужинать и обсудить. Вдруг отчаянно понимаю, что оказалась загнанной в угол. Никакие угрозы и мольбы мне не помогут, потому что Рая связалась не с теми людьми.

* * *

Мои руки дрожат, а ноги едва шевелятся, когда мужчина пропускает меня впереди себя, открывая дверь ресторана. Во сне я не могла бы себя тут представить, но ступаю по выбеленному мрамору, как по эшафоту. Тонкая куртка-пиджак от озноба не просится на вешалку, поэтому усаживаюсь за стол, оглядывая все вокруг. Людей не много. Учитывая стоимость блюд, полагаю, сюда заезжают в основном очень обеспеченные и занятые персонажи, которые предпочитают вести деловые беседы за чашечкой кофе по цене крыла от самолета.

- Что ты закажешь?

- Кофе. Мне нечем заплатить. – очерчиваю границы сразу.

Он же не сбежит, заставив меня расплачиваться за кофе? Слишком низко. Этот упырь значительно выше. Он готов немного потратиться, чтобы обрести шавку на побегушках для денежных и криминальных дел.

- Два кофе. – коротко, предпочитая не пускать пыль в глаза, бросает официанту.

Взгляд становится колючим и едким, словно летучий яд, оседающий на коже.

- Итак, Мария. Перейдем к делу. Мне нужен ответственный работник с хорошей толковой головой…

Слушаю вполуха, замечая еще один взгляд, прожигающий меня сбоку. Метрах в десяти от нас восседает компания, по виду, тоже бизнесменов, и один из них уверенно пялится на меня.

- … материальную сторону я обеспечу полностью. Твое дело лишь выполнять четкие указания в определенное время…

- А если я откажусь? – задаю вопрос, сжимая ручки сумочки до хруста пальцев.

- Тогда полляма, будь добра, вернуть в счет «просаженного» товара. – безукоризненно спокойно и сдержанно, лишь подтверждая мои догадки на собственный счет.

Кажется, мне только что предложили участие в незаконном обороте наркотиков, или же возврат сумасшедшей для меня суммы. Невольно вырывается нервный смешок, и я подскакиваю со стула. Тошнота подступает к горлу, и живот скручивает нервным спазмом. Вот теперь меня точно встретят в подворотне, или я соглашусь… на что? Стать ему подстилкой? Таскать по городу «закладки»?

- Постой, не психуй, а подумай! – мужчина перехватывает мое запястье, больно сжимая его.

Он поднимается со стула в след за мной, вытаскивая из кармана купюру и оставляя ее на белоснежной скатерти. Пытаюсь освободить руку, но он не дает, уводя меня в холл.

- Не дергайся ты, Ма-ша-а… - протягивает мое имя с противной ухмылкой. – Будешь бегать, будет хуже. И не только тебе. – выражение лица в миг становится серьезным. – Заработаешь, деньги-то всегда пригодятся!

- Девочку пусти, - к нам подходит мужчина в черном костюме, разглядывающий меня в зале.

- Вы знакомы? – восклицает первый, имени которого я так и не услышала.

Его лицо расплывается наигранной вежливостью. Моя рука мгновенно оказывается свободной.

- Конечно, знакомы, а вот Вам явно пора. – он демонстрирует кобуру под пиджаком, и сердце ускоряет бег.

- Всего наилучшего, дорогая! – первый мужчина мгновенно расплывается в злобной улыбке и поспешно направляется к дверям.

Слабо понимая происходящее, я запоминаю только то, что первого и явно плохого здорово потеснил второй. А может, спугнул? Бандит бандита? Остающийся рядом мужчина вооружен, но лицо серьезное. Легкий аромат алкоголя, немного пряный и непривычно приятный. До этого от алкоголя меня воротило безоговорочно. И даже от таких вот самодовольных самоуверенных типов, как этот, с густой щетиной, больше напоминающей бороду, с цепкими темными глазами.

- Не поблагодаришь? – он наклоняется ко мне, словно делая одолжение ввиду своего огромного роста.

Меня захватывает древесно-амбровый жаркий аромат его парфюма и крепкого табака, которые до этого казались воплощением кошмара для человека с тонким обонянием, но этот мужчина совершенно иной. Ушедший кавказец не произвел никакого впечатления, кроме отвращения и страха, а этот бородач меня заинтересовал. Будь я в иной ситуации, возможно, ответила бы ему взаимностью, но я сейчас могу лишь мечтать о виселице.

- Сомневаюсь, что в том есть резон. – бросаю ему, разворачиваясь и уходя в уборную.

От самой себя противно, насколько я собираюсь низко опуститься, ради другого человека. Дело вовсе не в том, какой величины плюсик в карму я получу. Я обещала. Упираюсь руками в широкую столешницу встроенной раковины, выдыхая и опуская голову, но слышу позади щелчок дверного замка. Он не смотрит в зеркало, а я вижу его отражение. Мужчина подходит и останавливается за моей спиной. Его руки опускаются сверху, накрывая горячими ладонями мои, холодные и подрагивающие. К шее прикасаются губы, и кожу нежно покалывают грубые волоски бороды. Он прижимается ко мне сзади, упираясь бедрами в ягодицы, и мне становится жарко от его присутствия. Разразившийся кошмар становится все интереснее и обрастает новыми подробностями…

Списывая свою неадекватно-спокойную реакцию на стресс, я расслабляю шею, позволяя красавчику попробовать меня на вкус. Его запах пробирается в меня глубже, и я чувствую, что мое естество в восторге от такой перспективы. Наверное, все же моя психика дала брешь, раз я балдею от прикосновений постороннего мужчины. Он выглядит опасным, сильным, и я ощущаю его напор, жар тела, вплотную прижавшегося ко мне. Еще полчаса назад я тряслась от мысли быть изнасилованной, а сейчас..

Не любовь, но близость, гармоничный интим, который дороже в разы, чем серьезные заскоки. Меня спасать и выручать некому, поэтому не смогу позволить себе даже влюбленности, чтобы не погибнуть. Он и я – пропасть, размером со всю столицу. Блюз и шансон - что горше? Даже у эмоций иногда кончается безлимит, и тогда приходит трезвое понимание смысла, уродливого и единственного, терпкого до тошноты, как воздух этого огромного города. Он пробирается повсюду, повторяя каждому, кто еще не задумался об этом всерьез. И я могу триста раз пожалеть о своем решении, и столько же опровергнуть любые истины в своей голове, проклинать сказанное и сделанное, но чувство само по себе в реале ничтожно. Оно будет ничтожно до тех пор, пока объективно.

Субъективным же его делает лишь человек. Заслуживает он того или нет – мне не решить, ведь когда получаешь заразу, не приказываешь ей посидеть тихо в сторонке, пока бегаешь по делам. Подхвачу вирус или уцелею – не буду гадать. Хоть на одну ночь хочу почувствовать себя беззаботным человеком, способным запросто плюхнуться в дорогую тачку и укатить, куда глаза глядят. Завтра меня накроет с головой, но это будет уже завтра…

- Прокатимся? – спрашивает, хрипло выдыхая мне в шею, разгоняя мурашки и колкое желание. – Без резонов, просто так…

Означает, без последствий. Согласна. Он не знает ни кто я, ни что со мной будет завтра. И о нем я знаю лишь то, что он обеспеченный и крепко стоящий на ногах мужчина. После дурацких отношений, длиною в целый год, наивных и романически пустых, мне хочется сделать что-то для себя. Страшно до дрожи, до тихой истерики внутри, но кажется, я приблизилась к тому рубежу, за которым просто ничего нет. Пусть моим последним ценным воспоминанием будет хотя бы этот человек, не пытающийся говорить неуместно или неловко.