Беглецы. Навстречу закату...

Глава 6

Дорон

В бессознательном состоянии я помнил себя лишь пару раз в своей жизни. В первый раз одиннадцатилетнего меня ударил старшеклассник Стивен в нос. Я упал, провалившись на пару минут в черноту, но стоило открыть глаза и увидеть собственную кровь на руках, вернулся в себя уже не Дорон, а больной на всю голову бес. От осознания собственной беспомощности я рванулся на парня и дубасил его кулаками до тех пор, пока меня не оттащили от расслабленного тела, как взбесившуюся дворнягу. С той поры я ушел в бокс, и удары в лицо больше не пугали меня и не выбивали из строя. Они заставляли дышать резче, скапливая энергию и направляя ее на соперника. А второй раз я выпал в осадок на похоронах матери, прикоснувшись к православному кресту, водруженному над могилой. Была бесснежная европейская осень, но деревянный крест был холоден, как камень. «Обжегшись» этим холодом, я упал на колени у могилы, поклявшись, что не проведу свою жизнь как потрох, что смогу чего-то достичь.

Сейчас же был мой третий раз. То проваливаясь, то возвращаясь, я обшаривал взглядом единственного глаза небольшую комнату, посреди которой лежал. У стены стояла железная кровать с пустым решетчатым матрацем, но я лежал явно не на кровати, чуть ниже. Почти древний огромный шкаф, небольшой комод, православный угол с иконой и маленьким кадилом на цепочке. У другой стены стояла небольшая софа, на которой, подвернув ноги, полусидя спала девушка с ребенком на руках…

Я узнал ее не сразу. Какое-то время мне казалось, что я так и нахожусь в бреду, а Кая лишь мираж. Но потом, я даже позвал ее «эээ», и она меня услышала. На ее руках ребенок, совсем маленький. Грудной. Нет, я не мог ошибиться. Это точно она. То же лицо, но короткие как у парнишки волосы и еще очень худая. Залегшие под глаза круги и торчащие ключицы.

Прокручиваю в голове последние события. «Я тебя вытащу» - так не бывает. Она вытащила мое стокилограммовое тело и привезла сюда? Как ей это удалось?  Еще убрала пули, зашила. Перевязала. Лицо все заклеено, не прикоснуться, но сам глаз не болит, значит только рассечено. Все сходится. Она же училась на медицинском!

- Я…я…это… вытащила тебя. В тебя стреляли. Что-то ты натворил хорошее, наверное…

 – Пусти руку, мне ведь больно. Я живу одна и до сих пор делала все, чтобы ты остался живым. Чего шарахаешься?

- Это деревенский дом и вокруг глухомань. Навряд ли тебя тут разыщут. Я приготовлю поесть, а ты лежи и только попробуй испортить мою работу! Я тебя два часа штопала последними сантиметрами кетгута! А еще рассечение на щеке сильное, лицу нужен покой.

Она не узнает меня. Неужели настолько лицо в хлам, что не узнает? Встаю, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Охренеть… Вот это нелюдь…Да я сам себя не узнаю! И это здорово. Пусть Кая не узнает, кого тащила и спину срывала. Я только боль ей принес…

А живет она в лачуге. Крохотная деревянная изба, покосившаяся от старости. А что ты хотел, выгнав ее на улицу? Ты уже второй, кто это сделал. Сначала ее отец, теперь вот ты. А она жива и даже ребенка одна растит. Сильная маленькая женщина. А ты слабый здоровенный мужик. А ребенок… Сколько ему? Она называет ее «принцессой», «Машуней», это же девочка. Совсем крошка, еще не ползает. Значит, не больше полугода ей. Быть не может этого… Это сон.

Если девочка моя, да точно моя! Прямо сейчас я пошлю всю свою прежнюю жизнь ко всем чертям. Дочка… За что я получил эту награду и сумасшедшую горечь от своих же поступков… Буду молчать, чтобы не узнала по голосу. А рожа так располосована, что поделом. Не смогу ей признаться, кого она вытащила с того света.

А на что она живет? Печатает без остановки. Наверное, работы студенческие, как когда-то… Но это же копейки, как она осмелилась вернуться? Наверное, документы сделала. Я бы точно сделал. Я должен помочь ей теперь, я обязан ей дочкой и собственной жизнью…

Нахожу чистый листок в комнате и беру карандаш. Начинаю подробно писать инструкцию. Только бы она не отказалась…