ШВАРК

Глава четвертая. ИСХОД.

Выйдя из клиники, Жоржик вдохнул полной грудью.

О воздух! Как ты поменялся, что с тобой сделали люди? Я точно помню -  воздух на улице должен быть другим! Он должен быть наполнен свежестью - подобно запаху молодой фиалки. Странно, все странно, - шуршат треками колес разноцветные автомобили, идет нескончаемый поток людей….

Жоржик шел мимо Манежной площади, он беспрерывно удивлялся изменению мира. Ему казалось, что за то время, что он провел в клинике, люди совершили неведомый скачок в развитии. Тогда, давно, когда он приехал в Москву, машин было мало, и он не помнил, какие они были. Окаменелости ему и раньше удавалось видеть, но с таким количеством он сталкивался впервые. Он шел и наслаждался. Он шел и пугался. Он шел, и в голове его происходила колоссальная работа по преодолению себя. Что это? как себя вести? пугаться или нет? Давать или не давать выходить своим эмоциям?

« - Надо наблюдать, смотреть. Как учил великий охотник Мбамба».

«- Ты затаись, подобно черному коту, поверь в то, что тебя нет. Дыши тихо, чтоб не спугнуть прыгающего суслика. Стань таким, как он, стань сусликом. Чувствуй, как он, дыши, как он. Когда он появится, подожди, дай ему развить в себе уверенность одиночества. А потом соверши великий прыжок и хватай его, держи рукой крепко. Ты справишься мальчик, жди».

Запомнить эту науку помогли годы ожидания суслика: в кустах, в пустыне, в таёжном лесу…

«- Надо быть таким, как мимо проходящие люди, делать то же, что и они, тогда я пойму, как себя вести, -  решил Жоржик».

Он влился в толпу. Понять, кто куда идет, было невозможно. Выбрать образ для подражания - тоже. Постепенно Жоржик привык к людям, к толпе. Она перестала страшить его, пугать разнообразностью. Он перестал быть сусликом, он стал котом. Пройдя ещё квартал, Жоржик увидел, что люди уходят под землю.

«- Куда это они? Неужели в загробный мир? Неужели они научились общаться с самим МГАМНОЙ? Нет, не верю. Надо спуститься вниз, за ними. Но там страшно… Но ты должен узнать все о них - ты справишься. Ты можешь вернуться назад, ты же видишь - многие возвращаются. А почему они возвращаются? Может, великий дух не пропустил их? Может их тотем не тот, и их свинья бежит ото льва? Не знаю. Так иди - узнай. Иди…»

И Жоржик пошел, преодолевая страх, разгибая негнущиеся ноги, он спускался вниз гонимый духом Мбамбы. Желание знать что там, под землей, было сильнее чем страх.

Вот он спустился в подземный переход и…, и нечего.

Так же идут, так же в оба направления.

- Ха,  значит так!

Преодолев страх, он почувствовал себя уверенней.

«- Значит, нет никакого духа земли! Наверное, они его прогнали! Они его победили! Они получили право на бесконечную жизнь! Значит, и я теперь бессмертный! Удивительно!»

Выйдя на поверхность, Жоржик отошел в сторону, дав возможность толпе нестись дальше. Пережив сильное потрясение, он нуждался в небольшой передышке - отдышаться, успокоиться.

Через мгновение его стала распирать радость победы - его ноги начали танцевать ритуальный танец воина-победителя. Музыка тамтамов гремела в ушах все громче и громче, - победа! жив! слава Мбамбе! Руки встретились друг с другом…, полетели вверх…, ритм тамтамов, ука-чака-уха-уха, ука-чака-уха-уха, ука-чака-уха-уха. Еще ритма, громче, ты смог, ука-чака-уха-уха, еще, еще. Вот летит великая птица победы, она принесет тебе царство удачи. Еще ритма, еще тамтамов, ука-чака-уха-уха,  ты прогнал дух смерти. Ты бессмертный, ука-чака-уха-уха.

А люди шли, они переливались разноцветными цветами -  цветами, похожими на весеннюю пустыню. Они все были хорошими.

«- Они помогли понять, как бороться с этим духом. Они во многом мне помогут!»

Но людям было не до Жоржика, не до его радости преодоления примитивного страха. Им был безразличен его танец.

«Надо на работу…, еще пять минут…, мне надо пять минуть…. накрасить губы, колготки поменять…. так, не выспался, под глазами мешки, черт, этот орущий ребенок он мешает мне спать, я слишком раздражен, а этот парниша ничего, я могла бы с ним сами знаете чего, но утро, надо его обогнать, я же деловая девушка, как можно так пихаться, маленькая дрянь, ты же меня собьешь, дрянь, какой тяжелый чемодан, каждое утро таскать его туда, потом обратно, руки уже наверное как у Шварценегера, молодость пролетела, они не смотрят на меня, они меня не замечают, толпа, все толкаются, куда они торопятся, мне не понятна их жизнь, господи, побыстрее бы от сюда выбраться, ну как же, я ему говорила, а он все требовал от меня покорности, я ушла, сама справлюсь, все это ерунда, товарищи, вы сможете перевыполнить взятые на себя обязательства, ах, время, время, мы же здесь маршировали, а теперь они здесь дурдом устроили...»

Толпа не кончалась, она рвалась вперед. В ней не было какой-то определенной большой цели, у каждого была своя маленькая микроскопическая цель.

Жоржик перестал танцевать. Эйфория прошла также неожиданно, как нахлынула.

- Зачем мне раньше не говорили, что жизнь так прекрасна?! Эта жизнь - не та жизнь, здесь хорошо - здесь весело!

В непреходящем экстазе удивления брел Жоржик мимо домов, светофоров, учреждений… пока не увидел, как толпа сворачивает маленьким ручейком в сторону одиноко погруженного здания.

«Задолбарий с обучением»,  прочитал сообщение на вывеске Жоржик и решил зайти внутрь. В маленьком ответвлении рукава большой человеческой реки нашлось место и для него - Жоржика. Охранники, увидев на груди бриллиантовый телефон, не испросили входного билета, и Жоржик прошел дальше. Люди торопились, бежали, а он слушал их торопливые разговоры.

-        Ты предыдущую лекцию конспектировал?

-        Ну, разумеется.

-        Дай пролистать, а то вдруг спросят, нарвусь на пару, родители вставят.

-        Бери.

Он прислушивался к шороху людского общения, внимательно всматриваясь в лица, и пытаясь понять, что они делают, зачем они здесь? А люди охотно говорили, изредка отвлекаясь на то чтобы проложить себе путь дальше.

-        В аудитории номер тридцать два, будет проходить лекция профессора Оболенского, всех желающих просим пройти в аудиторию номер тридцать два. Лекция про общественные отношения. Нет, девушка, это не лекция про зачаточные отношения, это - про общественные. Желающие пройдите в аудиторию номер тридцать два. Задолбали! Я же говорю, про общественные…

Жоржик задумался, не пойти ли в аудиторию, не послушать ли умного человека?

Постепенно восторг утреннего движения успокаивался, присутствующие размещались в нужные комнаты. Женщина, призывающая к посещению лекции, спрыгнула со стула  и проследовала в лекторий.

«- Странное заведение. Чем-то похожее на моё. Запах очень похож, люди похожи. Только двигаются быстро. Очень. Наверное, занятые люди. Надо зайти на лекцию. Профессор по физике говорил это слово, оно мне понятно».

-        Задолбарик с телефоном! Да, да вот ты, подойди ко мне, - Жоржик послушно подошел к краснолицему мужчине с красными в прожилках глазами. - Все уже на лекциях, а у нас не принято, чтобы задолбарики без дела шатались. Это у вас в Африке все шатаются без делов, а у нас тут Задолбарий. Альма-матер, мать твою. Тут не принято халявить! Ты откуда отбился?

-        Я посмотреть зашел, - испугано ответил Жоржик.

-        Ну, так и смотри, а не шляйся. Зайди в аудиторию и смотри! Все вы тут смотрите, а пользы от вас - кот нагадил. Из какой ты группы?

-        Вы не поняли, я зашел с улицы, мне на адрес надо попасть.

- Слушай, шел бы ты, а то задолбал уже! Не знаешь своей группы, подожди на улице, покури, а потом увидишь своих, обратно прибьешься. А у нас народа во время лекций в коридорах быть не должно.  Давай, давай. Вот  так, а то безобразие нарушать…

 «- Наверное, так здесь принято - выталкивать людей, если они не в группе, - решил Жоржик».

По далекой молодости Жоржик знал благородство слова «турист» и преимущества с ним связанные. В группе туристов хорошо, спокойно, много еды, тушенки, консервов. В группе все туристы, - он турист.

«- Я пока не в группе, но меня туда обязательно возьмут, - подумал Жоржик, выходя с территории задолбария».

Пройдя ещё немного, Жоржик повернул налево. Народа стало поменьше, и они были не отягощены спешкой. Пожалуй, и не спешили вовсе. Жоржик стал рассматривать надписи на зданиях  и сами здания. Ближайшая надпись над головой гласила «МАКСИМКА». Жоржику стало интересно. Он подошел к входу. Рядом с дверью стоял мужчина, непохоже одетый с остальными прохожими. Он был в красивом пальто с эполетами и в огромном горшкоподобном тюрбане.

- Жарко вам? - любезно поинтересовался Жоржик.

Швейцар, видя мобильный телефон Жоржика и зная, что он стоит как минимум двести тысяч зеленых, понял, -  перед ним стоит барин. Барин, по мнению швейцара, тянул не меньше чем на принца африканской страны, где, водятся крокодилы, обезьяны и бармалеи, которые все как на подбор опасны для здоровья. Поэтому с поклоном открыл дверь перед посетителем.

Жоржик, отвесив ответный поклон швейцару, прошёл внутрь ресторации.

« - Странный принц, - подумал швейцар. - Обычно баре проходят не замечая меня, не то что кланяться. Эх, барин, барин».

Попав в удивительно обставленное пространство ресторана, Жоржик растерялся. Помещение блестело, сверкало зеркалами, создавая атмосферу праздника. Вот только  картина, висевшая в гардеробной, удивила Жоржика, она никак не совпадала с роскошью помещения.

Женщина, взявшая багровый бокал в свои фиолетовые руки, ждала  наслаждения утреней росой.  Изящно вытянутый нос с огромной горбинкой, чудесным образом пойманный мастером и запечатленный в картине, прекрасно сочетался с бледнеющим оранжевым закатом. Костлявые руки, недавно ласкавшие мужчину, готовые ко всему, трогали ушную раковину. Где тот, который ждал на берегу? Где тот берег, на котором стояла она в ожидании его? Где ожидания юности? Они в бокале абсента… На дне. Они в краснеющем шарфе, они в ней самой и в то же время вокруг меня. Я не знаю, какие были у нее мысли вчера, но сегодня, сейчас она думает о нем, таком молодом, прекрасном - её Альмеро, её мустанге. Столь же необъезженном, как и она. О, эти ночи, полные будущим, наполненные стонами радости…. Все в прошлом…, и только бокал абсента…, только бокал абсента знает об этой  тайне.   

У гардеробной Жоржика встретил мужчина с перекинутым через руку полотенцем.

 - Изволите откушать или кофе зашли попить? - обратился к Жоржику человек.

 - Да я как-то не знаю, впрочем, поесть не откажусь, - согласился Жоржик. В его животе не то чтобы журчало - булькало.

 - Пройдемте за мной, - человек повел Жоржика вперед, мимо стоявших вряд около барной стойки шикарных крутящихся кресел.

-  Желаете здесь или дальше пройдете?

-  Давайте посмотрим дальше.

Они прошли во второй овальный зал, где обстановка поражала роскошью. Шикарные буковые столы с одинаково кривыми ножками прекрасно сочетались с монументальными креслами. Сервировались столы тремя видами мягких салфеток, с изображением сцен из любовных романов конца восемнадцатого века. Также на столах находились стандартные для рестораций приборы общего пользования, как-то: ложкивилкитарелки. Жоржик расположился на диванчике, то есть на двух совмещенных друг с другом креслах. Приятная мягкая кожа нежно приняла в объятия попу Жоржика и моментально сроднилась с ней.

Человек отошел от Жоржика к стойке и приказал официантке обслужить посетителя. Жоржику принесли меню. Рядом сидела парочка людей, один в возрасте шестидесяти лет, второй, по-видимому, его сын. Они обсуждали  важную семейную тему, периодически говоря полушепотом.

- Шекспир просто гениально подметил, как это у Гамлета с его папашей и отчимом вышло, - учил сына папаша. - Хорошенькое дельце, мамашу придурок какой-то имеет. Она понесет сыночка - наследничка и ты в пролете! Не принц наследный, а принц пролетный. Извечная проблема: отцы - сыновья, отчимы - приёмыши, Эдип – Гамлет. Кто прав, кто виноват? И если ты рожден от матери, то никогда тебе не быть рожденным от другой женщины. Дам тебе совет сынок: не лезь ты в эту философию, обляпаешься, весь целиком, и никакого проку. Детям никогда не достаточно родителей, а родителям дети - только помеха. Путаются под ногами, шныряют! Всё почему, да зачем. Нет, сынок, не лазь в это - не отмоешься.  Что, не привык еще? Ничего, парень, привыкнешь.

-   А что, папа, и я тебе был в тягость?

- Нет, что ты! И не я виноват в разводе с твоей матерью. Так получилось, сынок.

К Жоржику подошла расторопная девушка в переднике.

-  Меню желаете?

- Конечно, желаю, - Жоржик взял меню в руки. Раскрыв его, подобно большой книге Джойса, Жоржик стал разглядывать фотографии, на которых были фотографии блюд, а так же тех, из кого еда была сделана.

Ягненка. Ягненка без телесного порока, самца, не достигшего и года.

Опресноков с горькой зеленью.

Перечеркнутая крест на крест, чашка кваса.

Горшок с мясом и хлебом.

Хлеб голубого цвета.

Стая парящих в небесах перепёлок.

Медовый пирог.

Полный омер мана.

Вода газированная «Нильская».

Бычок-коммунар без единого недостатка.

Пролистав меню, Жоржик ткнул пальцем в понравившийся ему коктейль из африканских фруктов.

-   Это всё или чего ещё желаете?

-  Я тебю желаю, - слащаво произнёс Жоржик, и официантка захихикала.

-   Это невозможно, - ответила она и удалилась.

«- Странно, - подумал Жоржик, - она же сама себя предложила, а теперь отказывает. Наверное, не понравился я ей…, а, ерунда.  Вполне возможно, что рано ещё - утро.  Мне надо будет позже сюда зайти».

Парочка, сидевшая рядом, поднялась и упорхнула в коридор, ведущий в направлении входа. В зале остался еще один заполненный столик.

За этим столиком сидело двое мужчин и дама.  Мужчина в роскошном костюме препирался с официантом, требуя счет. Халдей аргументировано отказывал, сославшись на то что «у нас в заведении не положено». Мужчина настаивал на своём. В конце концов, пришел знакомый Жоржику человек и протянул мужчине замусоленный кусочек бумажки, который, по всей видимости, был перечнем употребленного. Мужчина достал деньги и недовольно отдал их человеку с обслуги.

Жоржик тем временем стал испытывать нужду. Он поднялся и пошел в направлении выхода. Девушка в переднике оживилась.

-  Желаете чего? - спросила она.

- Мне бы в индивидуальное место пройти, - проговорил Жоржик.

-  Минуточку, - девушка с удивленным лицом, пошла в сторону человека метрового роста.

Высказав пожелание Жоржика метру, она осталась стоять рядом с пораженным тяжестью поставленной задачи метром.

-   Ты точно поняла его?

-    Ну да, конечно, он в кабинку хочет.

-   В кабинку! Может, ему публика не нравится?

- Может, и не нравятся, - предположила официантка. - Может, и нравятся, не знаю. Может, он хочет в отдельный кабинет, для персональных гостей потому что…, хочет он и все.

- Так проводи его, - распорядился метр. И очень тихо проворчал: - ну, денек начинается - тому счет, этому подавай персоналку. Нда, работка. - Серега, Настя, помогите Лере обслужить клиента.

Девушка прониклась уважением к Жоржику, и не за то, что у него был предел её мечтаний - бриллиантовый телефон. Нет, не за это она зауважала Жоржика. Она его начала уважать за значимость и важность. Немногие люди удостаивались чести быть препровожденными в святая святых этого заведения. Немногие вообще подозревали о существовании этого кабинета, еще более немногочисленный люд удостаивался чести попасть внутрь.

Кабинет, куда попал Жоржик, находился за зеркалом. Снаружи посетители видели зеркальное отражение ресторана, не догадываясь, что за зеркалом сидит наблюдатель. В клинике, где пребывал Жоржик, была такая же комната. В неё приводили различных людей и оставляли наедине с докторами. С обратной, прозрачной стороны сидели студенты и наблюдали за работой коллег. Жоржик часто сидел рядом со студентами, а те не подозревали, что он пациент клиники, а не зарубежный коллега.

Зайдя в кабинет, Жоржик немного растерялся: такого интерьера он не видел и даже не предполагал о его существовании. Стол из акации, длиною в два локтя, один шириною и полтора локтя высотой, покрытый весь золотом, с золотым венцом и с рамой из золота, стоящий на четырех своих ребрах-ножках, вызвал у Жоржика уважение. А рядом с ним  стояла кювета, вся сделанная из цельного слитка золота, внизу под ней стояло три чашечки золотые для приема продукта целомудрия. Украшено это было цветами дивными с изумрудами. Дверь, расположенная напротив стеклянной двери, распахнулась и три человек зашли в кабинет.

Это были официанты, державшие в руках три прибора. На одном было что-то белое, похожее на хлеб, на другом стояла чаша, на третьем - полотенце. Подумав немного, Жоржик решил, что к нему пришел полный сервис, и взял, как ему показалось, хлеб в руки.  Медленно смотря в глаза пришедшим, Жоржик поднес ко рту непонятное. Так же медленно он начал жевать. Так же медленно он попытался откусить кусок от хлебоподобного. Но не тут то было, кусок не поддавался, изящные усилия безоднозубого Жоржика, были бесполезны.  Откусить от тряпки не удавалось. Тогда Жоржик положил тряпку на место, тут же взяв в руки чашу, наполненную лепестками роз. Медленно, так же, как и тряпку, он стал подносить чашу ко рту. Официанты смотрели на него все более недоуменно. Испив из чаши немного заветного, Жоржик поставил чашу на место. Затем так же медленно взяв полотенце, он протер свои руки, впрочем, и так сухие. Трое не уходили. «- Наверно я не весь ритуал провел, - подумал Жоржик».

-  Вам чего? - спросил Жоржик у троицы.

Один из них показал Жоржику как надо пользоваться этими предметами. Он взял тряпку обмакнул её в чашку и показал жестами, что ею надо вытирать руки, а не есть, отчего Жоржик растерялся и почувствовал себя виноватым.

Троица удалилась. Жоржик остался в одиночестве, рассуждая о своей неопытности и необученности ресторанным премудростям.

За столик перед зеркалом сел молодой человек, лет тридцати, и продолжил разговор по-своему мобильнику.  По всей очевидности, он разговаривал с женщиной. В его руках находился литровая грапинка водки.

 -  … назад я встретил тебя.  Как мне тогда показалось, навсегда.  Я полюбил тебя, я создал внутри себя твой образ. И он был прекрасен. Этот образ всегда был со мной. С той поры, как я тебя встретил, он не покинул меня ни на одну секунду.

Что это за образ? - он налил себе водки и выпил-

Он прекрасен, нет ничего более совершенного, более неземного и чистого на свете для меня, чем он.  Его внешность была непорочной, неиспорченной ничем материальным,  в нем было все прекрасно. Он умел плавно жить, утонченно чувствовать, он умел любить меня и утешать.

-

С ним я жил. Со своей мечтой я жил.

-

С идеалом тебя и только тебя. Я никогда не замечал твоих  физических недостатков, я верил в то, что ты меня любишь, так же как и он. Но, увы, все разрушено.

-

 Не осталось ничего.

-

Сейчас я вижу, я обманывался, пытался бежать от реальности. Но продолжал блуждать во тьме своих фантазий. Ты всегда была обычной женщиной, которой хотелось хорошо есть, пить, одеваться. Тебе всегда хотелось внимания и восхищения от других людей. Для тебя моя любовь была только показателем значимости. И я, как мог, старался. Но, наверное, моих способностей оказалось крайне мало. Точнее, не способностей, а желаний. Ведь я никогда не хотел жить по твоим правилам.

-

Я постоянно спал. Спал физически и духовно, -  он еще налил себе водки и выпил.

-

Тело моё всегда старалось только для тебя. о****м у меня был только тогда, когда представлял, как тебе приятно. Деньги приносил только для тебя - я их тратить не умею, нет у меня этого таланта, они вообще мне не нужны.

-

Вначале я лишился гордости, потом женщины. Но я не злюсь на тебя, это моё…

-

Для настоящих, в твоём представлении, мужчин, ты не представляешь интереса, так как ты легкодоступна. А это, в Вашем, сударыня, мире, очень обидно. - Налил водки и выпил.

-

Злюсь ли я на тебя, виню ли  тебя в чём-то?-

Нет, нет и еще раз нет.  -  Еще налил рюмку и выпил-

Я сам, только сам во всем виновен. И нет мне судьи страшнее, чем я сам.

Мучаюсь ли я?  Да страшно, сильно.

-

Плохо ли мне? Да, мне ужасно.

-

А я-то, больной человек, поверил тебе. Поверил, что есть второй шанс.

Идиот.

Безумная - ты совершенно безумная женщина.

Безумный - я, совершенно безумный я человек.

Безумный - мир, совершенно безумный.

Неожиданно, поняв бесплодность общения, мужчина швырнул телефон в зеркало. Раздался жуткий звук ломающегося стекла, посыпались осколки…

Жоржик, вырвался из объятий кабинета, несмотря на то, что туда принесли заказанное блюдо. Он так сильно испугался, что можно сказать, вылетел из ресторана. Пробежав метров двести, он успокоился. Такого раньше не происходило. Нет, людей кричащих он видел, дерущихся - тоже, но так, чтобы телефон в зеркало, да со стеклами, такого он не припомнит. Да и как этот демон  свалился на пол! Фу, жуть какая.

Постепенно Жоржик успокоился. Он поднял голову и уверено пошёл дальше.

«Центральный Общественный Заболтарий», прочел он на табличке здания, в которое заходили люди. «- Интересное дело, - подумал Жоржик, - куда это они?»

Он проскочил внутрь вместе с каким-то человеком. Помещение было разделено столами на две половины. С одной половины находились кабинки, куда периодически заходили-выходили люди,  с другой половины тянулась огромная стойка, рядом с которой толпились люди. По наблюдениям Жоржика, ритуал заключался в том, что в начале они подходили к стойке и брали бумагу. Шли к столам и что-то писали. Потом подходили обратно к стойке и начинали нервничать. Когда подходила их очередь, они что-то говорили операционистке, и нервно расставались с деньгами. Затем они отходили к столам и чего-то ждали. Неожиданно они срывались с места и влетали в кабинки. Круговорот захватил Жоржика. Он смотрел за действиями людей, получая огромное удовольствие.

К нему подошел молодой человек и о чем-то спросил. Он не сразу понял, что от него хотят, и переспросил. Тот повторил.

-        Что, изговорились? Нечем родственничков поздравить, словов нет?

-        Нет, я так стою, просто так стою.

-        Здесь все при делах! Здесь просто так стоять не положено. Тут место массового скопления населения. Если не можете речь составить, вон люди сидят, их попросите – составят.

Жоржик подумал, неправильно уходить из присутственного места, не узнав, как оно функционирует. Он направился к сидокам.

-        Куда тебе родимый отправить надо? К родственникам? Близким или далеким? - спросила Жоржика в меру пожилая сиделица.  -     А то, что сам не стужишься - это ерунда. Наша служба поможет. Мы тут для этого и заведены. Деньги у тебя есть?

Жоржик задумался. Он протянул телефон сиделице, потом безлимитную карточку Маргариты Павловны. Сиделица выбрала карточку.

-        Так, всё в порядке. Сщас в автомат вставлю. – Женщина провела манипуляции с аппаратом. - Карточка работает, всё в полном ажуре. Куда отправлять будем? Родным, близким.

-        А что, можно?

-        Да всё можно, - ответила сиделица. - Диктуй адрес, записываю.

-        Адрес, адрес сейчас. Африка, Зимбабва-Буту, племя Мамбуту, маме.

-        Зимбабва-Буту вместе писать или как?

-        Вместе, вместе.

-        Ваше сообщение, будет доставлено в лучшем виде, - сказала сиделица и возвратила Жоржику карточку. – На чеке распишись!

Повертев чек в руках, Жоржик поставил две закорючки и возвратил бумажку сиделице.

Он вышел на улицу. Толпа понесла его вверх по улице. Остановился он у светофора, да и то только потому, что все остановились. Когда поменялись цвета светофора, Жоржик продолжил путь. «- Присесть бы где, - подумал он».

По рассказам пациентов клиники он знал, - посидеть можно в заведениях, поэтому, увидев большую вывеску, Жоржик направился к ней. Мобильный телефон Маргариты Павловны висел как талисман на его груди, периодически мотаясь то направо, то налево. Он вылетал за пределы орбиты тела Жоржика, из-за чего люди, шедшие рядом, понимали его общественную значимость.

Жоржик подошёл к заведению под вывеской, и собрался зайти внутрь, как его остановили. Он обернулся, рядом стояла девушка.  Она была симпатичной, выглядела достойно и вела себя уверенно.

-        Послушайте…, вы иностранец…, молодой…. Ну, почти молодой. Зачем вам туда, в промоушницу?  Вам туда не надо, там изжога! Там мобильный увести могут! Ну, прошу вас, не ходите туда. Пойдемте лучше со мной! -  жалобность в её голосе сразу убедила Жоржика.

-        Куда же мы пойдем? Я устал.

-        А куда вам надо?

-        Мне на адрес надо попасть: Заморозная 13.

-        Так это на окраине. Давайте машину поймаю и водителю объясню куда ехать.

-        Давайте!

Девушка подвела Жоржика к дороге. Машины ехали сплошным потоком. Несмотря на то, что среди автомобилей было много такси, никто не останавливался.

-        Время неудачное. Час пик. Все торопятся. – Заявила девушка. - Давайте я вас отведу к метро.

-        К метро?

-        Ну да. А что, вы ни разу не были в метрополитене?

-        Нет. – На лице Жоржика застыла гримаса удивления.

-        Понимаю. – Девушка остановилась. – Вот что. На метро мы позже успеем. Сейчас давайте зайдем в кафе. Вы любите кофе?

Жоржик задумался. Дело в том, что то что выдавали в столовых психиатрических клиник, ему категорически не нравилось. Более того, сформировалось представление о кофе как о редкой гадости, которую пить нельзя. Он искренне не понимал, что может нравиться людям в этом напитке, но из вежливости, он кивнул в знак согласия с предложением девушки.

Вскоре они зашли в кафе, где расположились рядом с окном.

-        Как вам здесь? – поинтересовалась девушка.

-        Симпатично.

Интерьер кафе не представлял собой ничего особенного - обычное московское кафе средних размеров, рассчитанное на среднего достатка публику.

К столику подошла официантка и протянула меню.

-        Ты, какой кофе будешь? – спросила девушка, а Жоржик, чтобы не мучиться сказал, что ему все равно.

-        Хорошо. Принесите нам кофе по-бразильски и пару маковых круасанов.

Официантка ушла.

-        Меня Таей зовут, а тебя как?

-        Жоржик.

-        Очень приятно. Жоржик, а что ты в Москве делаешь? – поинтересовалась Тая.

-        Лечусь, - чистосердечно признался Жоржик.

-        Да? А от чего?

-        Не знаю. Раньше меня не отпускали. Я всё время в больнице был.

-        Наверное, вы были сильно больны?

-        Не знаю. По больницам я двадцать лет продержался.

Тая с сочувствием посмотрела на Жоржика. Почему-то ей показалось некорректным расспрашивать Жоржика о его заболевании, поэтому она перевела разговор на тему природы. Она спрашивала Жоржика о животных его родины. Он рассказывал о крокодилах, бегемотах и сусликах. Когда принесли кофе, он удивленно уставился на чашку.

-        Это что? – недоверчиво спросил он.

-        Это кофе.

-        Это? Странно?? - Он вспомнил двухсотграммовые стаканы из столовой, в которых плескалась жидкость молочного цвета. – Я думал, кофе белый!

-        Нет, коричневый.

-        Понятно.

Пока Жоржик дегустировал кофе, Тая съела круасаны.

-        Как кофе? Нравится?

-        Да. Только как-то непривычно.

-        К хорошему до офигения быстро привыкаешь.

Тая позвала официантку, попросила счет. Та достала чек из белоснежного передника. Жоржик выдал кредитную карточку Маргариты Павловны. Официантка ушла. Тая, увидев платиновый Американ Экспресс, присвистнула.

-        Круто! – восхитилась она состоятельностью Жоржика. – Я сейчас вернусь. Мне в туалет надо.

Тая ушла. Она подошла к туалету, оглянулась. Заметив, что Жоржик не смотрит в её сторону, она быстро прошмыгнула в дверь подсобки.

-        Люся, сегодня удачный день! Давай десятку спишем. Он все равно невменяемый! – затараторила Тая. – Вроде по-русски хорошо говорит, но идиот идиотом!

-        Лена, погоди. Не все так просто. Давай вот что, снимем два раза по пять. С десяткой возни много.

-        Катай!

Лена-Тая вышла из комнаты обслуживающего персонала и подошла к столику Жоржика. Вскоре появилась официантка с чеками. Жоржик равнодушно расписался на трех чеках, забрал кредитку и встал из-за стола.

-        Тая, теперь вы отвезете меня на метро?

-        Конечно отвезу, - как-то монотонно произнесла Тая.

Они вышли из кафе, и подошли к спуску в подземный переход. Рядом с Таей Жоржику было спокойно. Он уверенно спустился в подземку, совершенно не испытывая страха.

По своему пропуску Тая провела Жоржика внутрь метро и подвела к перрону.

-        Вот так. Придётся тебе дальше одному. Я с тобой не могу. Понимаешь? – Тая заглянула в лицо Жоржика и улыбнулась.

-        Жаль. Ты хорошая. – Жоржику было жаль расставаться с милой девушкой.

-        Что поделаешь. Вот и электричка идет. Короче, тебе надо ехать до конца. На последней остановке выходишь. Ну а там спросишь, куда тебе. Всё давай, пока. Удачи.

Жоржик втиснулся в вагонные двери. Его плотно сжали плечи пассажиров. От такой близости человеческих тел он совершенно растерялся. Он стоял, боясь пошевелиться. Только когда до последней остановки оставалось пару станций, народу поубавилось. Но и после этого он боялся пошевелиться. На конечной остановке Жоржика вывел из вагона милиционер. По виду негра милиционер сразу понял, что никакой он не террорист, - просто  первый раз оказался в метрополитене.

Жоржик, слабым голосом произнес адрес дома, и милиционер, без лишних расспросов отвел его к дому.