Спор. Колючка для мажора

Глава 2

Пара пролетает быстро. Я изо всех сил пыталась усвоить материал, но из–за болтовни Артемия мне это удавалось с огромным трудом. В следующий раз нужно взять с собой скотч и заклеить ему рот, как следует.

– Идем кофе попьем? И купим мой любимые шоколадные палочки! – довольно улыбается друг.

– А ты и дня не можешь прожить без своих палочек? – усмехаюсь я, шагая рядом с ним.

– Это единственная причина, почему я прихожу в универ, – отзывается Артемий. – Идем в столовку, Марго! Если не будешь бурчать, я даже поделюсь с тобой.

Я качаю головой и мы направляемся в столовую, пробираясь через толпы народа. В коридоре шумно, всюду разносятся голоса и топот ботинок.

Но когда появляется Соколовский в компании своих дружков, толпа расступается и каждый считает своим долгом пожать руку мажорам. Особенно, этому павлину с сияющей улыбкой. Искренне не понимаю, почему все так тащатся от него?

Честно говоря, Соколовский действительно привлекает много внимания, притягивает к себе взгляды не только внешностью, но и какой–то особенной, яркой энергетикой. Люди подобно магнитам тянутся к нему, почему–то хотят быть ближе. Я вижу это сейчас и видела раньше, в самые первые дни учебы.

Захар пожимает руки парням, улыбается девчонкам и ведет себя, как какая–то звезда местного разлива. Они все… будто его фанаты. Весь универ – его фанклуб.

– А я его хейтер, – бурчу под нос в дополнение к своим мыслям.

– Чего? Ты его хейтер? – услышав меня, переспрашивает Артемий и смеется. – Будешь буллить нашу звездочку? Да тебя его фанатки сожрут.

– Да сдался он мне сто раз, – закатываю глаза я и… нос к носу сталкиваюсь с Соколовским.

Непроизвольно вдыхаю его свежий парфюм и запах арбузной жвачки. Смотрю сначала на широкие плечи, обтянутые белоснежной рубашкой, затем на ключицы, выглядывающие из небрежно расстегнутого ворота и… на лицо. К моему удивлению, Захар не злится на меня. Смотрит удивлённо и насмешливо, приподняв дугообразные брови.

– Ну здравствуй, рыжуля, – хмыкает он и улыбается во все тридцать два зуба. Не улыбка, а реклама отбеливающей зубной пасты.

– До свидания, – отталкиваю его и обхожу стороной.

– Крутая футболка, – кричит мне вслед. – Любишь Шрека?

– Просто обожаю, – отвечаю, не оборачиваясь.

– Оно и понятно, вы ведь с ним похожи, – смеется Соколовский.

Я все-таки оборачиваюсь и недоуменно заглядываю в его графитные глаза.

– С чего бы это? – скрещиваю руки на груди.

– Ну, – пожимает плечами этот павлин, – ты такая же грубая и невеселая. И если тебя покрасить в зеленый, то отличий вообще не будет.

Я слышу вокруг себя смешки. Прохожусь раздражённым взглядом по заинтересованным лицам из толпы и снова смотрю на Соколовского.

– Тогда ты похож на осла, – выдаю я. – Такой же болтливый и приставучий.

Мажор хмурит брови, явно испытывая смятение – оно и понятно, ведь где это видано, чтобы к золотому мальчику так относились. Но ничего, переживет как–нибудь. Довольно ухмыльнувшись, я считаю, что одержала победу в этом раунде, пока Соколовский не отвечает мне:

– А ты смешная, – он все–таки не растерялся. И его совсем не смущает, что прямо сейчас он находится в центре внимания. – Я бы занырнул в твое болото.

Артемий смеется вместе с остальными и я едва сдерживаюсь, чтобы не отвесить ему подзатыльник.

– Тусуйся, мажорик, – со скучающим видом вздыхаю я и наконец ухожу.

Ну и придурок. Не знаю почему, но я злюсь.

– Я же говорю, Захар прикольный тип, – доносится сбоку веселый голос Артемия.

– Хватит, – морщусь я, – о нем болтают на каждом шагу. Скоро это будет не универ, а какая-то секта, где все поклоняются Соколовскому.

– О’кей, молчу, – поднимая руки так, будто сдается, вздыхает друг и тянет меня ко входу в столовую. – Идем уже за шоколадными палочками!

Мы покупаем чай, шоколадные палочки и пару булок, затем выбираем самый дальний столик у окна и садимся. Артемий непрерывно болтает, рассказывает о том, как ездил в поход летом и помимо этого успевает рассказывать кучу других историй. А я… увлечено слушаю и даже смеюсь, несмотря на то, что не очень люблю болтунов.

Я вообще всегда была отстраненной. Одиночкой, белой вороной. Возможно, я действительно чем–то похожа со Шреком. Только вот на сколько я помню, он закрылся ото всех, потому что все считали его кровожадным и страшным, при этом даже не попытавшись узнать поближе, а я… потому что больше не доверяю людям.

***

Захар

Забив на последнюю пару, мы с друзьями выходим во двор универа. Я усаживаюсь на капот своей оранжевой малышки и открываю бутылку колы. Пацаны стоят напротив меня. Кир прикуривает, сощурив глаз на солнце, Лёха мастерски изображает лицо новенькой преподши, которая сегодня отчитала его за опоздание.

– Она вообще охренела, – закатывает глаза он, – пришла какая–то соска и права качает. Я на следующую пару кальян притащу и усядусь прямо перед ней.

Кир давится дымом, явно представляя эту картину. Я смеюсь.

– Чего ржешь, Захар? Тебя бы она х**н выгнала, – хмыкает Леха. – Ты бы ей улыбнулся разок и стал бы ее любимчиком.

– Просто я умею находить общий язык с девчонками, – беззаботно отзываюсь я и подмигиваю: – С ними днем надо ласково, а по ночам жестко.

– Советы от профи вошли в чат, – ржет Кир, стряхивая пепел на асфальт. – Мотай на ус, Берснев.

– Днем ласково, а ночью жестко? Трахать эту стерву я не собираюсь. – Бурчит Леха. И задумчиво хмурится. – Хотя она ничего так… переодеть бы ее в секси–платье, волосы распустить и вообще огонь.

Мы с Киром переглядываемся и снова смеемся.

– А наш профи, кстати, сдает позиции, – отмечает Кирилл. – Сегодня его облили кофе. Я думал со смеху помру.

Я пихаю друга в плечо и закатываю глаза.

– А ты об этом забудешь только лет в пятьдесят, да?

– Еще внукам расскажу, – кивает тот.

– Вы о рыжухе с первого курса? – уточняет Леха. – Это которая в футболке со Шреком гоняет?

По территории универа снова разносится наш гогот.

– На нее обаяние нашего красавчика не подействовало, – сообщает Кир.

– Она просто чокнутая, – отмахиваюсь я, а в голове сразу же вырисовывается узковатое, упрямое лицо, обрамленное волной огненно–рыжих волос. Небесно–голубые, дерзкие глаза, вздернутый нос и недовольно поджатые губы... Да она настоящая колючка!

– Или лесбуха, – ржёт Леха.

– В общем, походу из всего универа только она не хочет Захара, – заключает Кир.

Я расслабленно улыбаюсь. Меня сложно задеть такой фигней.

– Мое обаяние способно уложить даже ее, – пожимаю плечами я. – Это всего лишь вопрос времени.

– О, чую жаренным пахнет, – потирает ладони Леха. – Это спор?

– Да хорош, – смеюсь я. – Мы в детском саду что ли?

– В универе стало скучновато, – Кир тушит сигарету и ловко закидывает ее в ближайшую урну, – почему бы и не понаблюдать за чем-то действительно интересным? Или ты реально сдаешь позиции, бро?

А вот теперь меня охватывает азарт. Смогу или нет? Рыжая вела себя слишком плохо и надо бы ее приручить….

– Ну го, – хмыкаю я и растягиваю губы в беззаботной улыбке, – так и быть, покажу вам, ребятки, что такое соблазнение.

– Да, покажешь, – деловито кивает Кир, – на словах не прокатит.

– С порнухой не ко мне, – тут же отказываюсь я. Не люблю грязь.

– Ну ок, – вздыхает он и, порывшись в кожаном рюкзаке, кидает мне ключи, по которым прокатывается яркий блик солнца. – Тогда отвезёшь ее ко мне на дачу. И если вы оба ночуете там, значит ты выигрываешь. Естественно, ваше присутствие там ты доказываешь фотками.

– Договорились, – киваю я, подкинув ключи в воздух и тут же поймав.

– Нихрена себе повороты, – хмыкает Леха, – Захар, ты реально это готов сделать?

– А что такого? – отзываюсь я. – Это просто секс. Грязи не будет, репутация девчонки не пострадает. Все в выигрыше.

– Кстати, про выигрыш, – щелкает пальцами Кир. – Если выигрываю я, ты отдаешь мне свою бэху.

– Чего? – недоверчиво приподнимаю брови я. – Ты губу подбери с земли и обратно закатай. Не отдам я тебе ее.

– Ссышь, Захар, – ухмыляется друг.

– Охреневаешь, Кирилл, – в тон ему отзываюсь я. Свою малышку я обожаю и никому отдавать не собираюсь. – Выбирай другой приз.

– Но я хочу твою бэху, – разводит руками он, – на весь город она одна такая узнаваемая.

– Именно, – серьезно киваю я. – Потому что моя.

– Ты даешь заднюю? – уточняет Кир.

Я смеюсь.

– О’кей, я поставлю бэху. Только не рыдай, когда я выиграю спор, ведь ты ее не получишь.

– Но рискнуть всегда можно, – ухмыляется Кирилл.

– Да вы вообще крейзанулись, – Леха проводит ладонями по короткому ежику своих волос. – Захар, ну ты-то куда?

– А я не боюсь рисковать, – уверенно отзываюсь я и в упор смотрю на Кира: – а что ты готов предложить?

– Все, что хочешь, – заявляет он.

– Отлично, – киваю я, – если выигрываю я, ты каждое утро в течение всего месяца будешь мыть полы в универе. Своей рубашкой, которую снимешь при всех.

Леха весело хохочет.

– Я уже представил это.

– Что? – сдвигает брови на переносице Кир, недоверчиво улыбаясь. – И все?

– У меня и так все есть, – пожимаю плечами я. – Материальным ты меня не удивишь. А вот если будешь месяцок мыть полы собственной рубашкой, то хотя бы настроение поднимешь. Мне и остальным.

– Это будет весело! – орет Леха. – Жмите руки, я разобью!

– Погоди, – не глядя на него, говорю я. – Мы не обсудили срок.

– Рыжуха сложный объект, – задумчиво потирает подбородок Кир, – даю тебе месяц на то, чтобы как следует ее уломать.

– Месяц? – вскидываю брови я. – Ты явно меня плохо знаешь, родной. Мне хватит и двух недель.

– Захар, на кону твоя бэха, – напоминает Леха. – Возьми месяц, на всякий случай.

– О’кей, – соглашаюсь я и протягиваю руку Киру. – А вот теперь, – кидаю взгляд на Берснева, – можешь разбивать.