Каэли Долгий путь домой

Цена желаний

Энтасье - мирное племя, живущее у берегов реки Хали. Река плавной, извилистой дугой разрезает пустыню надвое. На юго-востоке Хали впадает в бескрайнюю соленую воду, окружающую мир. На юге, западе и востоке простёрлись песчаные дюны, на севере со дна морского вздымаются высокие, отвесные скалы – дом богини Хали, исток священной реки.

С высокого утеса непрерывным, бурным потоком ниспадает кристально чистая вода – единственная вена жизни на иссохшем теле этого мира. Лишь несколько раз в году, всего чуть больше чем на месяц всемирные ветра и течения отгоняют воды у подножья отвесных скал, и тогда открывается проход под горой, а затем узкая тропа, соединяющая скалы и весь остальной мир, которую потом вновь поглотит мировой океан.

Бескрайняя пустыня сурова и даже беспощадна, но что поделать, если она просто такая и всё тут, и, если ничего другого просто не существует. Жизнь тут сосредоточена на небольшой территория в самом центре мира.

Крохотное зелёное пятнышко – цветущая и благоухающая долина вдоль изгиба реки. На этой территории проживали почти все существа, населяющие мир. Огромные стада стройных копытных, стаи ушастых койотов и, конечно же, ящеры – хищные твари, проживающие, как и люди, у берегов водной жилы.

Лишь воля всемогущей владычицы гор и реки – Хали хранит этот край от, окружившей мир смерти, от беспощадного солнца, песка и солёных волн мировых вод. Лишь тут в центре мира, хранимые богиней живые существа уцелели после того, как Ай захлебнулся слезами прошлых эпох.

Мировые воды – слёзы всех людей и богов, слезы, пролитые потому, что Золотой век, величайший час в истории всего Айя подошел к концу.

Бледные демоны, что своей внешностью неумело и отвратительно подражали людям, разрушили волшебное царство, построенное на принципах любви и справедливости. Они растоптали в пыль красивейшие поселения и безжалостно убили жителей, и их мудрейших предводителей старого мира. Тогда, как гласят легенды народа энтасье, боги и люди заплакали и лили слёзы так долго, что они затопили весь мир, и слёзы всё затопили. Но одна из богинь – Хали не пожелала уничтожать весь мир и отдала всю свою силу, пожертвовала ею, чтобы поднять со дна этот кусочек суши. И всех, зверей и людей, что ещё были живы она направила сюда и приютила тут. Эти земли – это некогда песчаное морское дно, единственное, что осталось от всего огромного мира.

Энтасье строят жилища из глины, добываемой у берегов реки. Хали служит им источником питьевой воды и рыбы – основной пищи племени. Река остужает их чёрную кожу, когда становится слишком жарко. Воды Хали единственное, что отделяет живых от смерти.

Нет ничего удивительного, что энтасье поклоняются реке, считая ее священной. Они искренне верят, что там на севере высоко в горах живет добрая и заботливая богиня, наблюдающая за своими детьми...

Каэли не верил в силу Хали и тихонько посмеивался над, просящими и молящимися у реки. Он вообще ни во что не верил с того самого дня, когда он стал таким, как сейчас.

Когда-то, давным-давно, будучи совсем маленьким Каэли, он верил в богиню, верил, что, когда вырастет, обязательно будет охотником, непременно будет ловок и удачлив, заслужит внимание Атино – самой красивой из незамужних девиц. Её чёрная кожа и пухлые губы для юного Каэли были краше небесных искр, видимых по ночам. Он был молод и верил во многое. Верил историям – легендам, что рассказывала мать и старейшины племени.

Ему нравилось слушать про Хали и про мировой потоп и Золотой век, а ещё ему нравилось слушать про то, каким смелым, сильным и отважным был его отец – Бомани при жизни. И, когда кто-то из охотников вспоминал какую-то шуточку или неудачу отца, Каэли на это реагировал очень болезненно… Про его отца должны были говорить непременно или очень хорошо, или не должны говорить вообще. Плохого-то никто ничего и не мог вспомнить, но даже шутки воспринимались парнишкой, как прямое оскорбление.

Будучи мальчишкой Каэли яро пожелал пройти посвящение и стать охотником. Парень силен, умен и, как и его покойный отец, имел все шансы получить это почетное звание, стать настоящим мужчиной и, что немаловажно, завидным женихом. Его и ещё нескольких ребят взяли на их первую охоту.

Рамбидзэй – мать юноши была так счастлива и так гордилась своим сыном, что не сдержала слез. Она одновременно широко улыбалась и утирала горячие слёзы. Будущий охотник заметно стеснялся такой реакции матери, его разрывало между желанием попросить маму прекратить и тем, чтобы бросить копьё и подбежать, обнять её. Другие ребята стояли гордо, за ним, наблюдали не только их матери, но и отцы.

Все прочие ребята на самом деле идут не на первую охоту, все они уже ходи со своими отцами, все, кроме Каэли. Бомани погиб, когда Каэли был ещё совсем мал, и парень его почти не помнил. К сожалению, отец ничему не успел научить своего сына. 

Антилопы стали целью Каэли и Нболу – опытного охотника. Заметив стадо, наблюдая за животными, люди тихонько, на полуприсядках, пробирались сквозь высокую траву и кустарник.

Приблизившись на расстояние броска копья, охотники остановились. Лёгкий ветерок дул им в лица, принося запах зверей, их же собственная вонь не достигала жертв. Одно из главных правил охоты – ветер должен обдувать лицо. Этот урок ему дала ещё его мать, давным-давно, так её учил Бомани. Поэтому, наверное, отец все же сумел передать сыну, хотя бы эти знания, возможно он и ещё что-то передал Каэли устами живых людей. Так что нельзя сказать, что отец совсем не учувствовал в воспитании сына.

Юноша по команде Нболу готовился метнуть копье. Сердце бешено колотилось в груди, эмоции переполняли парня, он так давно ждал этого часа, и вот он настал. Самый важный момент в его жизни!

Каэли сделал еще шаг, глубоко вздохнул, поднимаясь и замер, скованный страхом. Внезапно у самых ног парня зашевелился огромный ящер – самый страшный хищник этих земель. Они редки и почти никогда не нападают на людей, но тут была иная ситуация. Нболу и Каэли вышли на зверя сами, и просто не оставили ему выбора.

На решение были лишь считанные мгновения, и охотник отреагировал быстрее всех:

– Каэли! Назад! Назад!! Беги!!!

Пока мальчишка глупо застыл на месте, а хищник просыпался, охотник, громко заорав бросился в безрассудную атаку. Возможно, он сделал это в надежде напугать тварь, возможно, желая погибнуть достойно, а быть может и правда верил, что сможет у***ь ящера. Он сумел пронзить спину зверя, деревянным копьем.

Ящер моментально прикончил старого охотника, схватив челюстями и мотнув из стороны в сторону здоровенной башкой, зверь разодрал Нболу надвое, и следом же мощным ударом хвоста покончил со всё ещё, стоящим, замершем на месте Каэли. Боль и брызги крови всё, что запомнил мальчик перед тем, как его сознание угасло.

Придя в себя, он пожалел, что не умер. Его грудная клетка изуродована, как и лицо, и левая рука, они залеты запекшейся кровью и покрыты грубыми швами. Все мечты обернулись прахом и страшной болью. И в самом начале было так невыносимо обидно и больно, что хотелось уснуть и больше уже не проснуться.

Во сне у парня были целыми обе руки, и не было этих ужасных шрамов... Наяву же он стал настоящим калекой, да к тому же уродом, и больше у него не было мечт и чаяний, разве что о том, чтобы однажды не проснуться…

Мать Каэли – Рамбидзэй, зайдя в жилище и увидев, что сын пришел в себя, присела у его циновки и сначала просто долго плакала. Она не могла найти слов, таких слов просто нет, чтобы выразить боль матери, взирающей на искалеченного сына.

Еще несколько дней назад он был здоров и весел, полон надежд и мечтаний… И вот он здесь, сейчас, лишенный будущего, лишенный всего, во что верил. Слезы градом катились из глаз Рамбидзэй.

– Мам, мам, прошу, перестань, пожалуйста...

С трудом разлепив пересохшие, обветренные губы, промолвил Каэли. Каждое слово отдавалось болью в груди, но слушать плач матери было ещё более невыносимо.

– Да-да, мой сын, всё… Хватит, прости. Хочешь кушать? Я сварила твою любимую похлебку.

 Сказала Рамбидзэй, утирая, катящиеся из глаз, слёзы. Женщине пришлось собрать всю свою волю ради ребенка, и запретила себе быть слабой. Она присела у очага, наливая похлебку из казана в глиняную пиалу, уже не всхлипывая. Но слезы из глаз продолжали катиться сами собой, но скоро и они перестанут стекать по щекам и напоминать о её слабости.

– Как… Как я выжил? Что с Нболу?! Он...

Каждое слово отдавалось болью в боку и груди, ещё более жуткой, чем сопровождала теперь Каэли постоянно.

Мать присела около циновки больного сына и неспешно поведала всё о произошедшем. Её слова были горьки и тяжелы, но Каэли выслушал всё, выдержал и сумел принять судьбу такой, какой она теперь стала.

Ящер, убивший Нболу и ранивший Каэли, мертв. Другие охотники случайно оказались рядом и вовремя подоспели на крик. Они яростно сражались со зверем и, нанеся ему полсотни ран, убили его. Хвала Хали, она защитила мальчишку.

Долго, очень долго шло выздоровление несчастного мальчика, ещё и потому что, он не видел причин жить, ни одной, ну, кроме любви к матери.

Конечно же, со временем раны затянутся, но ужасные шрамы никуда не денутся. На левой руке Каэли будет слушается лишь большой палец и незначительная часть мышц на внутренней и задней стороне руки. Он сможет прижимать руку к изувеченному телу и даже немного отводить её назад, но и только.

Мать днями и ночами сидела у его ложа, смотрела на сына и плакала. Мечта стать охотником рассыпалась песчаным замком, а вместе с ней и возможность обрести семью… Казалось, это самая ужасная судьба, что может выпасть на голову человека, и поначалу Каэли не видел перед собой иной мечты, кроме быстрой смерти.

Минуло больше полугода мучительной жизни и восстановления, прежде чем Каэли хорошенько поразмыслил, и из всех вариантов, что делать и, как быть дальше, лучшим был научиться играть на ударном инструменте и стать бонто-певцом. Голос у него всё ещё был, он хорошо чувствовал ритм, да и на больной руке у него по-прежнему работал большой палец, шансы научиться у него были все. Так он и поступил, и сам был удивлен своими успехами.

Упорства Каэли было не занимать, и он тренировался играть буквально день и ночь, сидя на берегу реки. Слушая голоса ветра, воды и песка он выбивал для них ритм, и повторял слова. Со временем Каэли с упоением слушали все, от охотников до молодых девиц.

Энтасье были мирным народом, у них никогда не было войн, а потому и воинов не было. Мужчины состязались в рукопашном бою, в прыжках в высоту, но только, чтобы заслужить благосклонность невесты. Каэли был лишен возможности состязаться. Ну, скажем, попрыгать он ещё мог бы, с трудом, но сумел бы, а вот в драке у него не было ни шанса.

Отбросив надежду на семью и детей, он играл, играл и пел, отрывая взгляды от состязаний. Играл неистово, так же и пел, выворачивая душу и сердце наружу. Каэли заставлял плакать даже суровых, старых охотников, он всегда пел так, как в самый последний раз, будто после уже ничего не должно быть.

Редко, совсем иногда его песни были простыми и добрыми, чистыми, словно детский взгляд. И тогда те, кто слышал их, тоже плакал, но уже от умиления и сопереживанию счастью. Каэли стал лучшим, среди бонто-певцов и даже обзавёлся парой друзей среди них. Казалось бы, жизнь наладилась и даже так можно жить, несмотря не на то, что еда, по-прежнему, вкусна, воды Хали прохладны, и с песней дни проходят незаметно.

По всему миру прокатилась дрожь, несколько раз земля под ногами тряслась с такой силой, что осыпались многие глиняные стены и камышовые крыши домов. А всего через несколько дней с юга задул ветер, смердящий мертвыми…

Энтасье отправили в пустыню двоих охотников, и те не вернулись. Вслед им, через семь дней, отправилась ещё одна группа уже в десять мужчин. И на одиннадцатый день, как группа ушла, вернулся только один раненый – укушенный, и судя по следу укуса человеком, охотник.

Мужчина, испуганно твердил про мертвых, восстающих прямо из песка. Говорил, будто их иссохшие, порою совсем лишенные плоти кости, поднимались из песчаного плена с одной лишь жаждой убивать. Охотник говорил о сотнях мертвецов, идущих сюда, о том, что укушенные ими становятся такими же, умирают и восстают из мертвых.

Вернувшийся повторял о том снова и снова. Он просил, чтобы его убили и непременно сожгли, смелый охотник, дрожал плакал и молил сжечь его! Укус на его руке стал гноиться, а чёрная, покрытая испариной, кожа стала неестественного серо-синего цвета.

Охотнику, не взирая на его собственные желания, по решению старших отрубили руку, а затем прижгли рану. Стеная и изнывая от мучений, он продержался в бреду, обрывками бесед с духами вечер и утро, а уже следующей ночью несчастный мужчина скончался, не выдержав мучений. Его тело посерело и остыло, а к утру мертвец восстал из покусал троих соплеменников.

Восставшего, обезумевшего охотника убили, лишь отрубив тому голову. Колотые раны, казалось, не причиняют ему никакого вреда. Тело и руку несчастного сожгли, как и просил он перед смертью.

Энтасье думалось, что со смертью охотника всё останется позади, что самое худшее уже минуло. Но, спустя всего несколько дней, у укушенных им, точно так же, как и у него, загноились раны. И в эту же ночь на юге были замечены сотни и сотни мертвецов, и самых настоящих скелетов, идущих прямо к племени. А затем мертвецов заметили на западе, и на востоке...

В эту ночь Каэли забыл, что не верит в богиню, и молил Хали о спасении, воспевая её в дивной песне. Молился так, как никогда раньше, жаждал и верил в силу богини. Верил так, как ещё никогда ни во что не верил, да, наверное, раньше так никто не молился ни одному богу.

Не он один обращался к богине реки. Все, кто не мог сражаться, молился у священных вод, но голос калеки был, как луч солнца во тьме, как вода в пустыне, как глоток свежего воздуха среди смердящих трупов. Вера и желание сильны, лишь когда есть нужда, а она была.

На весах впервые лежали жизнь и смерть в абсолютном ее проявлении. Ещё никогда раньше живые люди не сражались с мертвецами и не проигрывали им. И, что же будет, когда смерть победит? Обезглавливание упокоивало мертвецов, но на их место из-за барханов выходили новые и новые и, казалось, им нет конца.

В ту ночь, Хали ответила страждущим. Каэли был рад, наблюдая пришествие её воинов.

– Богиня ответила... Она спасла нас...

Повторял тогда Каэли и ещё очень многие из его племени. Как тут можно было ошибиться? В час нужды, когда её дети больше всего нуждались в защите от немыслимого зла, явились её священные воины.

В облаке пыли и песка, словно разгневанные духи, с криками, завыванием и под оглушительный вой и лай явились они – сотни и тысячи светлокожих людей верхом на огромных прекрасных псах.

Энтасье в эту ночь открыли для себя многое: что мёртвые могут убивать живых, что в мире есть ещё люди, и что этих людей, куда больше, чем они могли себе представить!

Всадники, пришедшие с севера, одетые в шкуры, орудовали железными саблями, восседая верхом на огромных серо-черных псах, уничтожая мертвых легко и играючи. А, затем, когда с мертвецами было покончено, эти священные воины великой Хали, без всякой причины напали мирных на жителей реки…

Явившееся с севера спасение для многих обернулось смертью, а для других, таких как Каэли и сотни его соплеменников, кандалами и колодками. Всех, кто оказывал сопротивление, жестоко убили псы. Огромные, кровожадные зверюги, рыча рвали и поедали людскую плоть тех отчаянных смельчаков, прямо на глазах соплеменников. Женщин насиловали и всех, кто сопротивлялся по завершении безжалостно казнили.

Жуткие пришлецы сожгли всё, что могло гореть, разбили всё, что билось. Пришельцы клеймили раскаленным прутом всех, оставшихся в живых энтасье, одели на черные руки и шеи кандалы. Убогого Каэли они хотели у***ь на месте, но потом, ради шутки, решили всё же заковать уродца, даже не клеймя его. На калеке и так было достаточно отметен.

Пришельцы, спасители – пленители связали добычу в цепочки, по пятнадцать-двадцать человек и повели всё, что осталось от мирного племени энтасье вдоль, ныне притихшей, слишком спокойной Хали на север.

Оказалось, что большая пустыня это далеко не весь мир, а лишь его жалкая окраина, крошечный островок, кусочек безжизненной земли настолько незначительный, что за многие тысячелетия, никто не пожелал им владеть или хотя бы подплыть к нему, чтобы узнать, что он обитаем.

Каэли и его соплеменников провели через всю пустыню к утёсу и водопаду, из вод которого питалась Хали, но никто не выказывал желания упасть на колени, никто не молился больше реке. Добычу уводили дальше на север. За водопадом, в неглубокой солёной воде виднелась песчаная тропа к скалам и пещерам у подножья.

«Мы пойдём дальше? Туда?!» – скользнула по сознанию калеки мысль, ведь все эти четыре дня они почти непрерывно шли, и Каэли устал, выбился из сил, и всё это не считая страха, хотя скорее животного ужаса от того, что творилось прямо сейчас. И тем не менее Каэли искал взглядом мать, но не находил её. Он понимал, даже, наверное, знал… Знал, что искать Рамбидзэй нет смысла, ведь она не молода, а среди пленных были только молодые, сильные и выносливые энтасье, и ещё он – калека, зачем-то ещё живой?

За песчаной косой да пещерами их путь пролегал через скалы и перевал, после чего пленные энтасье и шанги – их хозяева вышли к бескрайней, бесконечной равнине. На самом деле весь мир гораздо больше их крошечного островка и гор, и даже этой равнины, и в нём обитает множество племён, десятки, а может и сотни, мыслью нельзя объять, как огромен Ай – таково название этого мира. Нашему герою оно всё ещё незнакомо, он ещё мало что понимает, для него всё сейчас в новинку, и он даже не представляет, что ждёт его впереди…

Шанги – кочевой народ востока, или скорее даже юго-востока. На севере только горы, как впрочем, и на юге, но за ними оказался припрятан островок. Возможно и за северным вершинами есть что-то, но скалы там слишком остры и жестоки.

Это впервые шанги пересекли южный горный хребет и оказались за ним. Считалось, что тут нет ничего, будто за хребтом сразу же была бескрайняя соленая вода. Но нет, за скалами раскинулся огромный песчаный остров и поначалу показалось, что на нём отсутствует жизнь, именно жизнь, потому, как двое ходячих мертвецов и заставили отряд отправиться в горы, откуда те явились.

Первый мертвец вышел ночью к костру, и его голова отлетела раньше, чем стало понятно кто именно пришёл. Когда тело пришельца рассмотрели и изучили, шанги пришли в замешательство, они не могли поверить своим глазам, решили сжечь гадость и забыть. Ну, а когда они увидели второго утром, стала очевидна необходимость проверить, что это за существа и откуда они идут.

Перейдя через перевал и вдоль русла реки, кочевники обнаружили пещеру и неглубокую заводь у подножья. Следуя по узкой песчаной косе, небольшой отряд увидел за водопадом прекрасную зеленую долину.

Уже через неделю, великий хан отправил на остров шесть тысяч шангов, чтобы покончить с мертвецами и захватить пленных. Естественно, то и другое было исполнено. А разве могло быть иначе? Или могло?