Сыскарь из Тридевятого царства

Спасение Емели

Дядька Черномор с радостно-возбуждённым лицом широкими шагами прохаживался по своим хоромам. Наконец-то после долгого перерыва у него в штате появился подающий надежды молодой сыскарь, а вместе с ним вновь имеется в наличии опытный эксперт-криминалист. Начальник царской милиции остановился напротив скромно сидящего на стуле Ивана, который время от времени косился на прибитую к стене голову Дракона. По глазам чучела было видно, что оно явно не верит тому, что рассказывает новоиспечённый сыскарь. А тот как раз заканчивал рассказ о походе в Чёрный лес.

— Вот и взяли мы с Котом-Баюном, значит, Лешего в качестве обвиняемого в изготовлении веществ, воздействующих на волю человека, и двух его ведьм. Пока в качестве свидетелей. Также в ходе проведённого мероприятия удалось освободить из плена Беса Толкового и взять ряд вещественных доказательств противоправного деяния группы лиц по сговору.

— А протокол задержания с подписями свидетелей?

Иван протянул начальнику старательно исписанный каракулями листок бумаги с двумя крестиками вместо подписей. Это «расписались» две ведьмы. Третья подпись Беса Толкового была вполне разборчива.

— Ведьмы неграмотны, а Бес Толковый расписался как положено! — пояснил Иван.

— Ну можешь ведь, когда захочешь! И протокол имеется, и свидетели в наличии! Любо-дорого посмотреть, когда всё по закону и по инструкции! А то «не знаю», «не получится»! Тут взял и побывал в самом охраняемом логове нечисти. Сам вернулся цел и невредим! К тому же личный состав царской милиции приумножил и улики раздобыл! Хвалю! Инспектором Бабы-яги, говоришь, прикинулся?

— Ну да! Пришлось, а куда денешься? Нужно было как-то выкручиваться и дело не развалить!

Иван снова покосился на Дракона. Тот ухмылялся, закатив глазищи к потолку, явно говоря: «Пой пташечка, пой!» Сыскарь украдкой показал чучелу кулак. На что голова Дракона показала ему свой длиннющий язык.

— Неплохо! Совсем неплохо для первого раза! — между тем продолжал начальник царской милиции. — Правда, придётся отбиваться от претензий Бабы-яги на несанкционированное проникновение на частную территорию, но добытые тобой улики нам позволят с уверенностью отбиться от коварных претензий. А план разработок на следующую седмицу составил?

— Так точно, дядька Черномор! — громко рявкнул Иван назло драконьей голове, которая по старости задремала. — У Бабы-яги побывал. Теперь намереваюсь посетить замок Кащея и высвободить Емелю!

— Тише! Не ори! Не в строю на плацу находишься! — нахмурил брови дядька Черномор. — Тем более о совершенно секретном плане! Даже стены могут иметь вражеские уши! Милиционер должен быть лихим, но осторожным! Так как ты намереваешься освободить Емелю? Кащей же отрицает, что Емеля у него, а прямых улик у нас нет. Санкцию прокурора на обыск мы, ясный перец, не получим.

Иван с минуту чесал затылок. Голова Дракона вновь сомневалась в его умственных способностях и оттого криво ухмылялась. Наконец молодой сыскарь выдал:

— А пойдём ночью и воспользуемся оружием Кащея! Колпаком-невидимкой, который остался у нас после поимки Мальчика-с-Пальчик.

— Колпак-невидимка — это, конечно, хорошо, но ты же, насколько я понимаю, пойдёшь не один?

— Не-е, с Котом-Баюном пойду!

— А у него же Колпака-невидимки нет!

— А ночью он ему не понадобится! Вот вы попробуйте, дядька Черномор, ночью да в тёмной комнате найти чёрного кота!

— Ладно! Уговорил, но под твою ответственность! Ты уж, Ванюша, постарайся найти Емелю! Я его родителям обещал, что они ещё при жизни увидят своего сына. А уже три года как я не могу исполнить данное им слово. Для стариков каждый год — это вечность, пролетающая за миг!

— Не кручиньтесь, дядька Черномор! Сыскари своих не бросают! Найдём Емелю! — весело ответил Иван-Дурак.

Вылазку в замок Кащея Иван с Котом-Баюном наметили провести этой же ночью. Так как по городу прошёл слух о том, что Кащей собирает к себе всю нечисть на помолвку с дочкой царя Несмеяной. Будет пир горой, а в такое время, как известно, бдительность у народа притупляется. Кроме того, как раз наступило новолуние. Но для начала Иван решил посоветоваться со Щукой. Всё равно вечером чай пить, а за водой к колодцу надобно идти.

Взяв ведро, Иван отправился в гости к Щуке. Кинул ведро в колодец. Вытащил его, а Щуки в нём нет. Ещё раз кинул ведро в колодец. Вытащил. Снова в ведре лишь студёная водица плещется. Тут вспомнил, что Щука говорила о том, что позвать её нужно. А как — не сказала. Чертыхнулся. Ведро с водой возле колодца поставил, а сам заглянул в него и давай кричать во всю глотку:

— Щ-у-у-у-к-а-а!

Тишина. Подождал немного и снова:

— Щ-у-у-у-к-а-а!

Глухой отзвук от крика пошёл многократно отражаться от стен колодца. Иван опустил в колодец голову. Даже чуть ли не на половину сам погрузился в него. Снова прислушался. И вновь тишина. Рот раскрыл, чтобы набрать побольше воздуха, чтобы снова проорать во всю мощь молодецких лёгких, но тут услышал за спиной недовольное старческое ворчание:

— Чё орёшь как полоумный! Оглушил уже совсем!

Иван резко выпрямился и ударился о ворот колодца. Из ведра с водой, что он оставил подле колодца, торчала голова Щуки. Она критически поглядела на растирающего затылок молодого сыскаря и со вздохом произнесла:

— Голову беречь надо, Ванюша! Побьёшь старую — новую не дадут!

— А ты как в ведре-то оказалась? Тебя же в нём только что не было! В прошлый раз я тебя из колодца вытаскивал!

— Да то было в прошлый раз, а раз на раз не приходится! Мне всё равно, где появляться. Лишь бы вода была!

— А почему тогда сразу не ответила?

— Занятая я была. Вечеряла я. Не тебе ж одному по вечерам чаи с пряниками пить.

— А ты тоже чай с пряником пьёшь? — по простоте душевной обрадовался Иван.

— Тьфу на тебя! Чай Щуки не пьют. Даже с пряниками. Соседский сом где-то раздобыл импортную мясную консерву. Пригласил, значит, к себе по-соседски. Только я за угощение принялась, а тут ты орёшь как оглашенный! Чуть не подавилась с перепугу! Первый раз в жизни импортной консервы попробовать захотела! Давай говори быстрее, чё звал-то, пока сом сам всю консерву не сожрал!

— Ночью с Котом идём в замок Кащея! Нужно знать его обустройство и где нам искать Емелю.

— А Разрыв-Траву достал?

— Обижаешь! Мы с Котом-Баюном самого Беса Толкового из Чёрного леса высвободили, а в придачу с ним всю его… Как он её называл? А-а! Лабраторию!

— Лабораторию, бестолочь! Учиться тебе, Иван, ещё и учиться!

— Да ладно! Не придирайся к мелочам!

— Ну, коли Бес Толковый теперь с вами, то с травами не промахнётесь. У него их много! Тогда слушай сюда и запоминай!

Щука подробно описала строение замка Кащея и место заточения Емели. Откуда она могла всё знать, не вылезая на сушу, Иван-Дурак не спросил. Торопился сильно. Уже начало темнеть, а ещё чаю хотелось попить со сладкими пряниками. Очень уж они нравились молодому сыскарю. Кроме того, он слышал, что сахар для работы мозга полезен. А сегодня мозг может пригодиться, если только Кот-Баюн снова вперёд его что-нибудь не придумает.

Когда совсем стемнело, вышли на дело. Ночью все кошки серы. Но Кот-Баюн был обладателем абсолютно чёрной меховой шубы. Оттого в темноте можно было увидеть лишь одни его глаза, которые светились в темноте насыщенно-жёлтым светом. Ивана-Дурака вообще не было видно. Его скрывал Колпак-невидимка. Парочка шла по улицам стольного города и перешёптывалась. Одинокие прохожие видели в кромешной темноте парящие в воздухе светящиеся глаза, которые спорили сами с собой на два голоса. Они с ужасом шарахались в сторону. Затем бежали прятаться на соседних улицах. Но наводящие ужас глаза на них совершенно не обращали никакого внимания.

Заговорщики на ходу разрабатывали план проникновения в замок Кащея. Иван предложил свой хитрый план, но, как обычно, всё пошло не по плану. Из-за угла ближайшего дома вывернул бездомный пёс. Он некоторое время с любопытством разглядывал непонятное явление. Но вскоре ему надоело разглядывать, и он с оглушительным лаем смело бросился на неведомое.

У Кота-Баюна было двоякое отношение к собакам. В некоторых случаях он органически их не переваривал и считал псов не вполне адекватными. В других случаях он считал их просто полезными существами. Сейчас был как раз второй случай. Баюн не спеша встал на задние лапы. Передние сложил на груди и с меланхолическим видом посмотрел на бегущую к нему дворнягу. Иван спрятался за спиной своего друга. Благо тот, стоя на задних лапах, был почти с него ростом. Сыскарь с любопытством ожидал, чем закончится разборка закадычных «друзей». Но разборка так и не состоялась. Пёс впервые в жизни увидел кота такого огромного роста и остановился перед Баюном с висящим из пасти языком. Громко сопя, пёс сел на задние лапы и высоко задрал голову.

— Ну, блохастый, чего прибежал-то? — лениво спросил Кот-Баюн. — Сахарной косточки тебе не дам, а вот тумаков могу.

Когда пёс услышал от странного кота человеческую речь, жалобно заскулил и стал задом-задом отползать прочь.

— Куда! Лежать! — строго приказал Кот, и дворняга, к удивлению Ивана, послушалась. Он первый раз видел, что его Кот командует собакой. — Ты ещё нам пригодишься!

— А зачем он нам? — удивился Иван.

— Возьмёт на себя охрану замка! У тебя в котомке вяленое мясо осталось?

— Есть немного.

— Дай псу. Пусть подкрепится перед проведением спецоперации! А то бежит, а кости на всю улицу гремят. Нам тишина нужна!

В это время пёс настороженно смотрел на пустое место, откуда отвечали Коту-Баюну. У него возникло стойкое раздвоение сознания. Глаза говорили о том, что перед ним никого нет, а нос и слух сигнализировали о противоположном. Внезапно перед ним возник человек. Причём достаточно крупного телосложения, а оттого казался весьма опасный. Чужак достал из котомки кусочек вяленого мяса. Присел на корточки перед псиной. Собака даже не знала, чему больше радоваться. Тому, что её покормят, или тому, что она пока ещё не сошла с ума. Псу даже стало как-то стыдно за то, что вначале хотел потрепать одиноких прохожих. Оттого преданно замахал хвостом и слегка заскулил. Похоже, что отношения наладились. Теперь на дело опергруппа шла уже в количестве трёх боевых единиц.

А замок Кащея уже был совсем рядом. В конце улицы на фоне тёмного синего неба виднелся его чёрный шпиль. Оттуда гремела модная заморская музыка. Обитатели замка веселились. Туда и направилась странная парочка большого кота и маленькой собачки. Хотя на самом деле собака не была маленькой. Это Кот был большим. Договорились, что Кот и Собака отвлекают внимание охранника, а Иван под шумок в Колпаке-невидимке незаметно проникает во двор замка, а там уже действует по обстановке.

Подойдя к калитке, Баюн дёрнул за язык медного колокольчика и приказал псу спрятаться. За высоким забором звучала дивная заморская мелодия, весёлый смех и восторженные крики гостей, а к калитку никто и не думал открывать. Иван снова дёрнул за язык колокольчик и снова никакой реакции. Было ощущение, что тем, кто находится за забором, нет никакого дела до тех, кто обитается снаружи. Можешь дёргать за колокольчик сколько хочешь — толку никакого.

— Может, этот колокольчик у них только для виду, а так он не работает? — зашептал Коту на ухо Иван.

Но тут защёлкала задвижка, и калитка отворилась. Сыскарю пришлось затихнуть. На пороге появился бугай семь на восемь — восемь на семь, лениво помахивая дубинкой. Он со скучающим видом оглядел непрошеного гостя в наряде кота и изрёк:

— Чо надо зоопарку?

— Не подскажете, любезный, где здесь находится библиотека? — флегматичным тоном спросил Кот-Баюн.

Он стоял на задних лапах и крутил в лапе Зерцало-Говорилку. Другой лапой покручивал толстую золотую цепь, которая свисала с шеи чуть ли не до пупа.

— Ты на часы смотрел, чудо мохнатое? Уже час ночи! Тебе спать пора! — ухмыльнулся охранник. — А вообще прикид у тебя, паря, весьма неплохой! Прям котяра в натуре! Наши ведьмочки как пить дать заценили бы! Я бы тебя даже пустил на вечеринку. Но вот загвоздка: что-то в списках приглашённых кота вроде тебя не помню! Так кто ты такой есть? Морду лица покажи!

— Если я тебе покажу свою морду, то твоя от страха скукожится! Давай пускай! Меня Костлявый позвал! Тебе же не хочется сегодня из-за меня по своей толстой роже получить?

— Ты приглашение покажи! Видали мы таких умников в одном месте!

— Ах так! Полкан, нас оскорбляют и не хотят пускать! — заорал Кот-Баюн.

Из-за угла моментально выскочил пёс и кинулся на охранника. Пока тот отбивался от озверевшей собаки, Баюн пробрался во двор замка. Вслед за ним бесшумно прошёл Иван.

— Пойду повеселю публику! — промурлыкал Баюн. — Где-то с часик я продержусь. Пока меня будут ловить, пока выпроваживать. Быстро у них не получится. А Разрыв-Траву с собой взял?

— Взял! — ответил Иван и хотел ещё что-то сказать Коту, но тут за их спинами раздался крик охранника:

— Эй, тунеядцы, что спите! Ловите кота, пока я с собакой разбираюсь!

Из парадных дверей замка выскочили ещё парочка охранников и помчались за котом. Но непрошеный посетитель ловко увернулся от попытки схватить его за лапу. После чего забежал за статую Кащея, которая стояла в самом центре площади перед замком. Охранники рванули к ней и с двух сторон окружили его. Зашли за статую, но кота и след простыл. Только вдалеке хлопнула парадная дверь. Охранники дружно сплюнули и побежали к замку.

Как только парадная дверь за котом закрылась, исчез и пёс. Первый охранник ещё некоторое время постоял у открытой калитки. Поглядел в одну, потом в другую сторону. Но пса нигде не было видно. Раздражённо сплюнул, закрыл калитку и побежал вслед за собратьями по ремеслу ловить жулика в кошачьем обличье.

Но оказалось, что это не так и просто было сделать. Кот-Баюн оказался слишком вёртким для дюжих и не слишком поворотливых охранников. Он уже оказался на парадной лестнице, на втором этаже и чёрным пятном промелькнул за балюстрадами. Охранники побежали следом за ним, а гости как ни в чём не бывало веселились в главном зале. Разодетая в ярко-красное вышитое золотом платье Несмеяна танцевала с Кащеем, облачённым в чёрный фрак, на котором блестели вышитые серебром черепа и кости. Парочка не видели, что вся охрана замка в вестибюле сейчас была занята поимкой кота. Два десятка дюжих мужиков бегали за одним котом. Но Баюн мог проскользнуть там, где человеку было не пролезть. Для такого живчика и три десятка охранников будет маловато.

А тем временем Иван пробирался к подвалу замка по тёмным опустевшим комнатам. Хозяева и гости сейчас были на балу. Вся охрана замка была брошена на поимку кота. Он знал, что его мохнатый друг не подведёт. Разрыв-Трава, которую сыскарь получил от Беса Толкового, помогла легко открывать тяжёлые замки подземелья. Их толстые дужки просто развалились на части, едва Иван прикасался к ним. Тюремные высокие дубовые двери со скрипом отворились, и из глубины пахнуло затхлым воздухом. Иван спустился по крутой лестнице вниз. И чем ниже он спускался, тем труднее становилось дышать. Дух стоял тяжёлый. Пахло кровью, потом и нечистотами. Неверное пламя факела выхватывало из темноты ржавые прутья клеток, за которыми находились люди. «Сколько их здесь томится и как они ещё остаются живы после пыток в таком смраде? Здесь же дышать невозможно!» — Иван, привыкший жить на воле да на свежем воздухе, даже не мог себе представить, что человек может дышать тем, что и воздухом назвать невозможно. Имеющие возможность двигаться узники старались подобраться поближе к решёткам клеток, дабы получше разглядеть странного чужака. Иван с оторопью смотрел на страдальцев и не верил, что над людьми можно так и********я. На них буквально не было живого места.

— Пи-и-ть! — вдруг раздался слабый голос из дальнего угла.

Иван оглянулся. Посветил факелом. За решёткой на каменном полу, на пучке гнилой соломы лежал избитый в кровь старик. На лице у него не было живого места.

— Пи-и-ть! — снова попросил старец.

Сыскарь немедля прикоснулся к замку, висящему на железной решётчатой двери. Тот с лязгом рухнул на землю. Раненым зверем завизжала давно не смазываемая ржавая дверь, и Иван метнулся к старику. Поднял ему голову. Достал из котомки флягу и приложил к окровавленным губам узника. Тот стал жадно глотать, но Иван вскоре отнял флягу.

— Сразу много нельзя! Тебя, небось, не поили бог весть сколько времени.

— Почитай как бросили в темницу, так и не поили, изверги! — с трудом прошептал старец.

— За что они тебя так?

— За то, что отказался делать для новой пассии Кащея свадебный подарок. Янтарное яйцо с замком внутри.

— Яйцо… — произнёс вслух Иван и на миг задумался. Он вспомнил про Яйцо Кащея.

Внимательно посмотрел на старца, дал ему ещё один глоток воды. После чего спросил:

— Так ты, наверное, и есть тот самый знаменитый мастер Фаберже?

Теперь пришла очередь мастера внимательно посмотреть на Ивана и, натужно усмехнувшись, спросил:

— А ты, наверное, тот самый новый сыскарь, который устроил погром в Чёрном лесу? Баба-яга была бы рада с тобой побеседовать в присутствии заплечных дел мастеров!

Иван потупил взор и лишь скромно кивнул в ответ.

— Тогда мы с тобой одного поля ягодки. Мои враги — твои враги!

— И ты можешь помочь освободиться от их власти, если скажешь мне, где находится Яйцо Кащея! — ответил сыскарь.

— До заточения знал, но теперь костлявый его, скорее всего, перепрятал. Боится бессмертный, что я проболтаюсь, а тогда ему придёт конец. Ну что ж, правильно делает, что боится!

— А кто может знать о новом месте, где хранится Яйцо Кащея?

— Может, сестрица его знает? Но я в этом не уверен! Я так думаю, что Кащей сам себе и то не очень-то доверяет!

— Ладно, потом ещё поговорим! А сейчас нам нужно торопиться! Будем все вместе вырываться на свободу! Устроим Кащею весёлый праздник! — как можно более бодрым голосом произнёс Иван и оглянулся. — Емеля! Ты здесь?!

Из дальнего угла подземной тюрьмы раздался сиплый, простуженный голос:

— Здесь, а кто меня спрашивает?

— Иван-Дурак! Пришёл за тобой, а тут вон сколько народу освобождать надо!

— Не получится всех освободить! Сбежится охрана Кащея. Они тебя поймают, изобьют и посадят вместе с нами! Уходил бы ты отсюда! Одни ведьмы Бабы-яги чего стоят. Эти и глаза выцарапают за свою покровительницу!

— Ничего! Видел я на Гнилом Болоте её «красавиц» в деле. Не впечатлён!

Иван подошёл к клетке с закованным в кандалы молодым парнем с седыми волосами.

— Так ты был на Гнилом Болоте? — взволнованно спросил Емеля и уже со злостью добавил. — А меня ведьмы как раз там и схватили!

— Был на Болоте. Ничего хорошего! Одни вредности для человеческого тела и духа! — ответил Иван, освобождая от оков узника. — Держи ветку Разрыв-Травы. Освобождай правую сторону, а я займусь левой. Собираемся в колонну и наверх!

— А как же охрана? — взволнованно спросил Емеля.

— Охрану Кащея я беру на себя!

Когда Иван вывел узников во двор и стал пробираться с ними к воротам, которые открывали путь на свободу, из парадных дверей выскочили Кот-Баюн, а за ним дюжина охранников. Вслед за ними на высокое парадное крыльцо, не торопясь, вышли Кащей с сестрицей, а за ними и Несмеяна. Она с любопытством смотрела на стоявшего на пути охранников выскочку, объявившему войну могущественным Кащею и его сестрице. Стремительно подбежав к приостановившемуся Ивану, Баюн на ходу крикнул:

— Что застыл?! Шевели ногами!

Сыскарь оглянулся на избитых, еле державшихся на ногах только что освобождённых узников и сквозь зубы произнёс:

— Уводи их, желтоглазый, а я тут с нечистью потолкую за жизнь!

А на крыльце, сложив руки на груди, стоял Кащей. Ему был нужен Иван. Остальных он уже не считал жильцами.

— Ну что! На ловца и зверь бежит! — самодовольно крикнул хозяин города из-за спин дюжих охранников. — А ты, сестрица, помнится, к нему претензию имеешь?

— Ты прав, братец! Должок хотела бы ему вернуть!

— Рабы уходят! — взвизгнула Несмеяна и ухватилась за рукав фрака Кащея, показывая на медленно выходивших за ворота узников.

— Далеко не уйдут! Не сегодня, так завтра подохнут! А у тебя появился шанс в подземелье ответить своему обидчику. Чернь имела наглость вожделеть тебя! А никто из черни не имеет права даже помыслить что-либо худое о своих хозяевах!

Несмеяна самодовольно заулыбалась и с вызовом посмотрела в глаза Ивану. Кот-Баюн вывел последних узников за ворота замка и посмотрел на широкую спину друга. Тот стоял один против дюжины крепких молодчиков и знал, что дальше будет. Но почувствовал взгляд. Обернулся и махнул рукой:

— Иди, Баюн, к дядьке Черномору! Уводи людей!

Пока Иван смотрел на Кота, уводящего узников замка, охрана толпой налетела на него. Повалили наземь и стали методично избивать. Сыскарь молча отбивался как мог и терпел. Он ждал, пока обессиленные пытками люди уйдут подальше от кровавого замка.

— Хватит! — раздался повелительный голос Кащея. — Дурак мне нужен живым!

Охрана неохотно бросила своё любимое занятие — избивать слабых и беззащитных. Им очень хотелось отыграться за ушедшего от них кота. Крепкие парни, часами качавшие бицепсы и трицепсы в залах хозяина, отошли в сторону, но продолжали пристально наблюдать за лазутчиком. Иван с кряхтеньем сел на землю и посмотрел в сторону Кащея. Морщась от боли и вытирая рукавом ручеёк крови из разбитой губы, с еле заметной улыбкой произнёс:

— Благодарствую, наш благодетель дорогой, что не убил насмерть! А то бы не смог поздравить тебя с обручением. Я же не ворог какой. У меня в котомке подарок для тебя и твоей невесты припасён.

— Если гостем пришёл да с подарками, не людей воровать бы полез, а честь по чести пришёл бы во дворец и подарил нам с Несмеяной свой подарок!

— Что с Дурака возьмёшь? Ты ведь меня дураком считаешь? Не так ли? Так не устоял я от соблазна. Увидел, что люди по клеткам сидят. Вот и решил их по глупости своей выпустить на волю. Люди же всё-таки! Звери и те без свободы гибнут.

Кащей с прищуром посмотрел на непрошеного гостя. Он хотел понять, издевается Дурак над ним или правда не соображает, что делает. Но увалень улыбался как глумной.

— А на Гнилых Болотах зачем разор устроил? Уважаемым людям убытки причинил?

— А это всё Кот-Баюн! Это не я! Это он всё придумал! — с неподдельной искренностью ответил Иван.

Кащей посмотрел на Бабу-ягу. Та нехотя, но кивнула.

— Так что там у тебя там за подарок для меня?

Иван, не торопясь, развязал котомку и достал из неё Гусли-Самогуды. Баба-яга, завидев их, округлила глаза и завизжала:

— Нет! Только не это!

Но было уже поздно. Иван кинул Гусли-Самогуды на землю. Тут же зазвучали первые аккорды, и ноги присутствующих потихоньку сами пошли в пляс. Гости вечеринки во главе с Кащеем, Бабой-ягой и Несмеяной танцевали против своей воли. Они с ужасом смотрели на ноги и не могли их остановить. С каждой минутой музыка становилась громче. Темп стремительно нарастал. Не прошло и полчаса, как силы танцоров стали покидать. Один за другим они падали на землю, но продолжали танцевать даже лёжа.

Сыскарь, пока гости замка в меру своего таланта плясали, приводил себя в порядок. Не торопясь, ополоснул из фляги лицо. Вытерся куском чистой льняной ткани из той же котомки. Почистил как мог кафтан да шаровары. Достал из котомки свой красный колпак. Отряхнул его и надел на голову. Внимательно осмотрел «веселящихся».

Обессилевшие Баба-яга и Кащей в такт гуслям продолжали дёргаться лёжа на земле и одновременно с ненавистью смотрели на своего мучителя, но сделать ничего не могли. Несмеяна всё ещё пыталась держаться на ногах. Она смотрела на сыскаря с ужасом, но из гордости не хотела упасть лицом в грязь перед каким-то деревенщиной. Ведь как-никак, а царская дочь. Впервые за три года вспомнила о своём отце. Она поняла, что её кумиры не самые могущественные в Тридевятом царстве. А Иван добродушно улыбнулся и произнёс:

— Поплясали и хватит! Ой, а что это наши Кащеюшка и Баба-яга вдруг так здорово постарели? Куда же ваша молодцеватость-то подевалась?

Несмеяна продолжала отплясывать. Она только теперь обратила внимание на лежащего на земле жениха и перепугалась. Сухонький древний старичок еле-еле хватал ртом воздух. Он был чуть ли не при смерти, а рядом с ним не менее страшная и старая старуха, с трудом переводящая дыхание. Вся челядь Кащея и Бабы-яги чувствовали себя не намного лучше. Одна царевна ещё пыталась держаться на ногах. Но и её оставляли последние силы.

Иван поднял Гусли-Самогуды с земли и засунул обратно в котомку. Музыка смолкла, а Несмеяна рухнула на землю возле ног Ивана. Он посмотрел ей в глаза, усмехнулся и произнёс:

— Что-то мне на тебе жениться вдруг расхотелось! Больно уж ты некрасивая!

Несмеяна ждала от него чего угодно, но только не обвинения в том, что она некрасивая. Дочь царя сначала покраснела, потом глаза её сузились от злобы, а лицо пошло пятнами. Она срывающимся голосом выкрикнула:

— Врёшь, деревенщина! Я самая красивая в Тридевятом царстве-государстве!

Иван пожал лишь плечами. Ничего не ответил. Достал из котомки то единственное, что осталось ему в наследство от отца и что не было нужно его братьям. Это Зеркало Правды. Оно показывало человека именно тем, кем он был на самом деле.

— Смотри, коли мне не веришь! — присев рядом с лежавшей на земле в изнеможении царской дочкой, произнёс сыскарь.

Он поднёс зеркало к лицу Несмеяны. Та резко выхватила зеркало из рук Ивана и заглянула в него. Узкие глаза девицы медленно округлились. Царская дочь резко обернулась и уставилась на Бабу-ягу. Та обещала ей неземную красоту на веки вечные, а тут она выглядела даже хуже, чем была до знакомства с нечистью. «Нечистью!» — эта мысль тоже пришла ей в голову впервые за все три года. Ровно столько Кащей и его сестрица правили в городе. «И этот страшный старикашка хотел овладеть мною, а его сестрица ему помогала дурить мне голову!» — Несмеяне на миг стало страшно от пришедшей ей в голову мысли. Но тут ей в голову пришла другая мысль: «А этот Иван не так прост, как кажется! Да и на вид не так уж и плох!» Она взяла себя в руки и с трудом, но встала на ноги. Посмотрела в глаза своему спасителю от замужества с обтянутым кожей мешком костей и улыбнулась самой обворожительной улыбкой, на которую только была способна. Вернула зеркало и произнесла:

— И ты готов отказаться от половины Тридевятого царства?

— А что мне твоё царство, если не люба ты мне! Меня мои дед с бабой ждут. Им Справедливость нужна, да и помощь моя по хозяйству не помешает. Они у меня старенькие. Кроме меня, у них никого нет. Так что я единственный их помощник.

Не успел Иван закончить свою речь, как за высоким забором послышались голоса и топот ног. Через мгновение в ворота замка Кащея входили тридцать три богатыря во главе с дядькой Черномором. Вслед за ними на печи въехал Кот-Баюн с Емелей, а там и видимо-невидимо жителей стольного города. Кащей с Бабой-ягой опасливо поглядывали на многочисленную толпу. Им первый раз за всё время владением города стало страшно. Их Дурман-Трава перестала действовать.

— Отделение, стой! Раз, два! — зычным голосом приказал начальник царской милиции и направился прямиком к Ивану. — Вижу, что дело по разоблачению злостного элемента и противоправного захвата власти в нашем славном Тридевятом царстве подходит к концу?

— Так точно, товарищ начальник царской милиции! Изобличённые преступники задержаны, улики злодеяний добыты. Можно передавать дело в царский суд! — бодро отрапортовал Иван-Дурак.

— Ну и добре! — усмехнулся дядька Черномор, лихо подкрутил усы и приказал своим добрым молодцам: — Пакуйте задержанных! Да за Кащеем с Ягой приглядите получше, дабы не убежали!

Внезапно три года висящие над Тридевятым царством тёмные тучи разошлись и засияло яркое солнце. Собравшийся народ во дворе бывшего замка Кащея глядел на светило и тихо радовался. Они почувствовали, что Справедливость вернулась, и боялись её спугнуть. Внезапно двор накрыла тень. Мимолётное замешательство тут же прервалось радостными возгласами:

— Смотрите! Наш Змей Горыныч крылья разминает! А кто там на нём восседает?

— Это же наш Илья Муромец! — радостно крикнул затесавшийся в толпе мальчугашка и, вложив два пальца в рот, задорно и оглушительно засвистел.

— Прям как раньше Илюша перед заступлением на Порубежье облетает всё наше Тридевятое царство с дозором! — с внезапно навернувшимися на глаза слезами гордо произнёс седой старик и замолк.

Люди долго глядели вслед улетевшему Илье Муромцу. Они радовались тому, что их Тридевятое царство вновь получило шанс на жизнь. А вместе с ним и они сами. Чары Бабы-яги закончились, как только иссяк запас настоек и мазей из Дурман-Травы. Тех самых, что нечисть делала на Гнилом Болоте в Чёрном лесу. Люди приходили в себя, освобождались от Дурмана Кащея. Надо было вновь начинать жить своим умом. Чужим умом можно только чужое счастье ковать, а своё и потерять нетрудно.