Перо из крыла ангела

ПЕРО ТРИНАДЦАТОЕ.НИК

Маленький мальчик, которому через несколько дней исполнится три года, все время задает вопрос «А, посиму?». Я терпеливо объясняю и понимаю, что сама ответов на вопросы не знаю. Почему солнце красное, а небо синее?

Почему надо обходить канализационный люк? Почему сосульки растаяли? Почему ветер такой колючий? Почему тетя, в поликлинике, делает больно, когда берет кровь из пальчика? Мы, взрослые, для маленьких детей, как боги. Они верят в нас. Они верят в то, что мы всесильны. В то, что мы знаем ответ на любой вопрос. Как объяснить этому маленькому мальчику, что есть вопросы, на которые нет ответа. Я могу припомнить все шаблоны и попытаться ответить ребенку, опираясь на то, чему меня учили на протяжении всей жизни, но будет ли такой ответ верным?

Да, есть законы, по которым живет вселенная, однако эти законы создали, открыли, сами люди земли, и они же, и живут по этим законам. Я знаю, что великие ученые, прежде чем написать закон, почти всю свою жизнь убивали на то, чтобы вывести эти самые общие правила. Но никто не явился на землю, чтобы подтвердить или опровергнуть те самые, физические законы, по которым стоится жизнь на земле и вокруг земли. Инопланетяне предпочитают не связываться с обитателями земли. К добру это или к худу — это уже другой вопрос.

Дело, наверное, вот в чем.

Вы не замечали, что накануне вашего дня рождения жизнь начинает течь в другом ритме? У вас все начинает идти кувырком, а иногда даже вас начинают м****ь недомогания? Вы заканчиваете годовой цикл и подходите к точке вашего рождения. Вы как бы снова переживаете момент рождения. В этот момент вы беззащитны.

В день рождения, или незадолго до него, ваш ангел — хранитель покидает вас и отправляется к Богу с отчётом о прожитом вами годе. Отчитывается о проделанной им работе. И поэтому в этот момент вы беззащитны перед любыми неприятностями. Вы можете заболеть, у вас могут украсть кошелёк, у вас могут возникнуть проблемы на работе, в личной жизни. Задуманное не исполняется.

Маленький мальчик, для которого я не являюсь родственницей, очень любит слушать сказки. Он верит в них. Верит так же, как мы верим в законы физики и химии. Совсем недавно мама мальчика замесила колобок, чтобы превратить впоследствии этот колобок в корж для торта. Маленький мальчик, свято помня все сказки, что ему рассказывали, устроил маме море слез. Он кричал и требовал, чтобы колобок отдали ему и не давал маме готовить дальше. Не хочу быть нудной и указывать вам на аналогию.

Вы, вероятно, ее уже ухватили. Даже если мы сопротивляемся потоку информации, который течет как грязная река сквозь нас, все равно нам надо во что-то верить. И мы верим. Каждый во что-то свое, а потом верим во что- то, во что верят все вокруг.

И снова о маленьком мальчике. Дети не любят сдавать кровь из пальца. Они защищают свои пальчики как могут. Кто-то отчаянно кричит, а кто-то даже пинается. Вы наверно наблюдали такие картины в детских поликлиниках.

Малыш, о котором идет речь, не мог успокоиться даже после того, как гадкая процедура была окончена, и мама с ребенком вышли из кабинета, где была лаборатория. Ребенок не желал успокаиваться. Ему было обидно. Он стал кидаться на дверь и требовать, чтобы мама открыла эту самую дверь, и впустила малыша туда снова. Малыш верил в свои права. Он хотел дать злой, по его разумению, тете, сдачу. Хотел, чтобы той стало так же больно, как было несколькими минутами ранее больно ему.

Вы шокированы? А почему, позвольте вас спросить? Да, малыш совсем маленький, но и у него есть свои права. И для малыша совсем не важно, что тетя-врач берет у него кровь для благого дела. На все мои разъяснения малыш спрашивал снова и снова: «А, посиму?». Он пришел из другой вселенной, там, в этой вселенной, не знают о наших законах и не придерживаются их.

Малыш родился совсем недавно и живет еще по другим законам. Еще годик или два, и он примет законы мира, в который пришел, нашего мира. После миллиона «Посиму?» он смирится с тем, что ответов на его вопросы нет, и перестанет задавать вопросы. Пройдет время, и он забудет о том, что спрашивал. Поток знаний, которым будут глушить его учителя, отобьет у него всяческое желание задавать вопросы. Что же, таковы законы нашего мира. Малыш не просил о том, чтобы кто-то стал его мамой и папой, ему тяжело и неуютно в мире, где приходится приспосабливаться к кому-то помимо родителей.

Он цепляется за маму. Ведь мама тот тоннель, через который он пришел из мира, где все по- другому.

А вы знает, что все три ангела необычайно суровы к малышам? Нет? Это уже потом, к годам пяти-шести, когда дети постепенно теряют дар задавать вопросы, ангелы становятся менее суровы. Этому тоже есть объяснение. Оно очень простое и вы узнаете о нем, когда прочитаете эпилог. А сейчас я прощусь на время с маленьким мальчиком.

Малыш рано начал задавать вопросы — он отмечен ангелом и ему ничего не грозит. Он защищен. Ангелы не дадут и темной тени приблизиться к нему. Герой нашей истории — совсем другой ребенок. Речь пойдет о девочке, которой запрещалось задавать вопросы. Много лет она молчала и поэтому ангелы ее просто не видели.

Итак, я начинаю.

Однажды Николаю приснился сон. Они с мамой от кого-то убегают. Мама держит за руку его, Колю, и какую-то девочку. Ник уверен, что знает, как зовут девочку, вернее знал, но это было очень давно. Когда Николай проснулся, он хотел спросить маму о том, что значит такой сон, но забыл. С тех пор сон стал сниться регулярно, примерно раз в месяц. Память о снах хранилась недолго, минут пять после пробуждения. Если Нику хотелось, он еще мог вспомнить кое-какие подробности, но обычно ему было не до этого. Сны всплывали опять перед тем, как Ник засыпал. Однако мама Коли частенько работала в ночную смену и спросить о том, что значит, такой сон ему было не у кого.

Родственники мамы и Ника жили далеко, во Владивостоке. Мама работала на стройке. Совсем недавно мама с Колей переехали в свою квартиру. До этого семья мыкалась по общежитиям. В общем, все как у всех. На лето мама отправляла сына к бабушке и дедушке во Владивосток.

Почти неделю Ник ехал в поезде, покупал на станциях еду, иногда обедал в ресторане. Коля взял на неделю запас книг, но уже около Хабаровска все книги были прочитаны. Оставалось ехать еще чуть более суток, а Коле уже нечем было заняться. Мальчик лежал и просто бездумно смотрел в окно. Он не думал ни о чем. Просто смотрел. Однако ночью, под перестук колес, ему приснился сон, не похожий на все то, что он видел раньше. Он увидел полустанок, себя, совсем маленького мальчика, маму и… младшую сестру. Сестра сидела на руках мужчины, а вокруг было много военных. Сестра кричала и тянула руки к маме, но мужчина спрятал девочку под полу своей зелено-синей шинели.

Потом поезд тронулся, увозя маму с мальчиком все дальше и дальше. Стучали колеса, но мама плакала так, что перекрывала все звуки, царящие в поезде. Коля видел себя со стороны. Он вспомнил даже тот костюмчик, который был надет на нем. Этот костюм мама купила в Харбине, в тот день, когда суровый мужчина разрешил ей съездить за покупками для сына. Место, где жила Колина семья называлось Пинфаном, это был маленький китайский город, и он находился в двух часах езды от Харбина. Мужчина был китайцем, он был отчимом Коли и неплохо относился к мальчику. Сводную сестру мальчика звали Аллой, мальчик все пытался разглядеть во сне маленькое личико, которое китаец безжалостно прятал под колючей шинелью, когда Колю разбудила проводница.

— Мальчик, просыпайся, — весело сказала она, — мы уже Уссурийск проехали. Через два часа Владивосток.

На перроне, во Владивостоке, мальчика встречали бабушка и дедушка. Неожиданно Коля вспомнил этот перрон. Именно сюда вернулись Коля и его мама после бегства из Китая. С каждым днем мальчик вспоминал все больше и больше. Он даже вспомнил китайское имя своей сестры. Отец назвал девочку красивым именем — Алатэ, мама переделала его на русский лад и называла малышку Аллой.

Во Владивостоке Ник не скучал. Все его дни были заполнены морем, морем и еще раз морем. Вместе с дедом он выходил на моторной лодке далеко в море. Они ловили рыбу и купались. К середине июля мальчик загорел так сильно, что кожа его стала отливать синевой. Конец июля выдался дождливым, дождь лил не переставая. Когда не было дождя, над городом висел туман. По телевизору шла всякая муть, и Коля заскучал. Мама звонила каждый день и домой Коле еще не хотелось. Ему хотелось чего-то такого, что всколыхнуло бы всю его жизнь.

В один из дней бабушка достала семейные альбомы, и мальчик с удовольствием погрузился в мир фотографий. Ему было интересно следить по фотографиям за тем, как росла и взрослела его мама. Страница альбома открылась на свадебной фотографии. Мама и папа стояли в загсе. Мальчик разглядывал фотографии счастливых отца и матери и пытался представить, о чем они думали в тот момент, когда фотограф попросил их улыбнуться.

Перелистнув несколько страниц, мальчик увидел свои фотографии. На них он был маленьким и смешным. Рядом с Колей стояли китайские дети. Мальчик знал, что снимали его в китайском детском саду. После свадьбы папа и мама уехали в китайский город Харбин. Харбин был местом работы папы. Там мальчик и родился. Когда Коле было пять лет, погиб его папа. Мама не любила рассказывать об этом. Она говорила, что гибель папы связана с его работой. Мама осталась одна, с маленьким ребенком, и в чужой стране.

Она собиралась вернуться во Владивосток, когда произошло неожиданное событие: маму увез китайский друг папы. Конечно, увез не одну, а вместе с Колей. Это было похищением. Мама не хотела ехать. Она не поддавалась на уговоры друга, пока однажды, он, почти силой, заставил маму с сыном сесть в такси и увез их на автобусную станцию. Мама не стала устраивать скандал, ей было достаточно того, что все пассажиры автобуса с любопытством смотрели на женщину с белой кожей. Тогда русских в Харбине и его окрестностях было мало. Когда приехали в Пинфан, мама заявила, что хочет обратиться к русскому консулу. Друг отца — назовем его Ли, хотя на самом деле у него совсем другое имя, попросил маму успокоиться и выслушать его. Он заявил, что обещал своему русскому другу, что позаботится о его жене, если с другом что-то случится. Правда это было или нет — мама не знала. Подтвердить или опровергнуть слова Ли было некому.

Ли поселил маму с сыном в хорошей квартире. Сам поселился рядом. Они ни в чем не нуждались. В Пинфане было мало культурных развлечений, однако, когда месяцем позже Ли увез маму с сыном в пригород Пинфана, развлечений не оказалось совсем. Ли сказал, что маме грозит опасность и заявил, что теперь он будет все время рядом с семьей друга. Они поселились вместе.

Ли хорошо относился к Коле. Он учил его правильно говорить по-китайски, учил каллиграфии и рисовал ему картинки, на которых было видно, что идет бой. Потом Ли предложил маме стать его женой. Мама вначале сопротивлялась, но Ли сказал, что ему будет легче защитить ее и сына, если он станет мужем мамы. Через год у мамы и китайца Ли родилась девочка. Ли назвал ее Алатэ. Мама называла ее Аллой.

Среди фотографий промелькнул портрет маленькой девочки. Девочка была прехорошенькой. Она была очень похожа на маму и почти не похожа на папу. Девочка была беленькой и крепко держала брата за руку на семейной фотографии. Когда Коле исполнилось девять лет, а Алатэ — три, мама решила уехать домой, в Россию. Она уважала Ли, но не любила его. К этому моменту они уже снова жили в Пинфане. Мама хорошо говорила по-китайски, и ей не составило труда тайком купить билет на автобус.

В тот день Ли ушел на работу очень рано. Накануне мама повздорила с мужем, и поэтому мужчина ушел на работу ни свет, ни заря. Мама не взяла ничего из вещей. Лишь фотографии папы и вещи для Аллы. Себе и Коле она ничего из одежды не взяла. Они уехали в чем были. Приехав в Харбин, мама хотела обратиться в русское консульство, но потом передумала. Она не хотела скандала. Поезд в Россию уходил лишь поздно ночью. Весь день мама провела у подруги. Подруга была женой одного из сослуживцев отца. Вечером подруга отвезла ее на вокзал.

До отправления поезда оставалось 15 минут, когда появился Ли. Он пришел не один, рядом с ним были представители власти. Ли начал уговаривать маму вернуться, когда же понял, что мама непреклонна, сказал, что заберет дочь. Алатэ была гражданкой Китая и по китайским законам мама не имела права увозить девочку без согласия отца. Сейчас, по прошествии времени, Коля понимал, что Ли очень любил мать. Угроза забрать девочку была его последним аргументом. Он не хотел на самом деле разлучать дочь с матерью. В его глазах была тоска и боль.

Ли полюбил маму еще в тот момент, когда только познакомился с отцом Коли и стал его другом. Он никогда бы не рассказал матери о своих чувствах, если бы не смерть отца Коли. Ли не был жестоким и вероломным, все его действия и мысли были проникнуты заботой о семье. Коля никогда не видел, чтобы Ли приходил домой пьяным, никогда не видел, чтобы мужчина был жесток с женой и детьми. Но мама не любила своего китайского мужа и не скрывала этого. Когда Ли забрал Алатэ и спрятал ее под свою шинель, он был уверен, что мама с Колей никуда не уедут, однако случилось по-другому.

Поезд готов был тронуться в путь, когда мама приняла решение. Она схватила Колю за руку, и они запрыгнули на подножку набирающего скорость поезда. Позже, в купе, мама рыдала и билась в истерике, но скоро успокоилась и до самой границы с Россией не проронила ни слова. Мама с Колей вернулись во Владивосток. Ли писал нежные письма и обещал приехать, как только мама этого захочет. Он слал фотографии Алатэ и ее неумелые рисунки.

Однажды тоска настолько обуяла Ли, что он написал о том, что хлопочет о разрешении выехать в Россию ненадолго. Мама написала, что во Владивостоке Ли ее не застанет, потому что она переезжает. Мама действительно уехала вместе с Колей в Москву. Ли все еще слал письма на адрес родителей, но мама не отвечала, и постепенно поток писем стал редким. Коля долго рассматривал семейное фото, где они, все вчетвером, снялись незадолго до бегства мамы. Вглядываясь в лицо Ли, Коля вдруг заметил, что оказывается, лицо у мужчины доброе. Фотограф поймал момент, когда Ли смотрел на маму. Любовь смягчила резкие черты лица китайца.

Внезапно Коля понял, что воспоминания о Ли у него базируются именно на той последней встрече на перроне. Коля посмотрел еще несколько фотографий. После того, как связь оборвалась, Ли продолжал слать фотографии Алатэ бабушке и дедушке. Дома, в Москве, Коля этих фотографии не видел. Мама запретила родителям пересылать письма Ли и теперь мальчик мог проследить по фотографиям, как взрослела его красавица сестра.

Ли в каждом письме твердил, что уважает родителей жены, и так как у него самого родителей уже нет в живых, они погибли в годы японской оккупации, он готов приехать лично и оказать сыновнее внимание и уважение. Бабушка и дедушка очень хотели видеть свою внучку, но боялись расстроить маму и поэтому отвечали зятю уклончиво. А потом письма оборвались совсем.

Ли написал, что его переводят в другую провинцию и обещал написать, как только обустроится, но больше от него весточки не было. Сейчас Коле было 14 лет, а его сестре Алатэ 11.Последнее письмо было год назад. Черно-белая фотография, на которой Алатэ было 10 лет, не могла скрыть красоту девочки. У нее были белокурые косы, но лицом малышка стала больше походить на папу, а не на маму.

За четыре года, с момента побега, мама так и не вышла замуж. Все что там, в Китае, казалось таким привлекательным в воспоминаниях о Родине, при ближайшем рассмотрении оказалось совсем не таким, каким представлялось. Совсем недавно, после того как мама получила квартиру, к ним прибился одинокий мужчина. Мужчина клялся в любви, а сам пытался выяснить, что нужно сделать, чтобы переписать квартиру на себя. Обнаружив это, мама выгнала мужичка, и жизнь семьи потекла по-старому.

На фотографиях было видно, что Ли чуть-чуть постарел. Глядя на фотографии, Коля вспомнил, как Ли учил его китайской каллиграфии и иероглифам. Это было еще до того, как Коля пошел в китайскую школу. Приехав в Россию, мальчик был удивлен. Он еще ни разу в жизни не видел так много белокожих людей. В русской школе ему было тяжело. Он до сих пор, по некоторым предметам, учился неважно. Глядя на приписку Алатэ, которую девочка сделала по-китайски к письму папы, Коля вдруг с удивлением осознал, что не забыл китайский язык и до сих пор легко читает.

Следующий день был солнечным, и мальчик вскоре перестал думать о далекой сестре и страдающем отчиме. Лето пролетело быстро. В конце августа Коля вернулся в Москву, захватив с собой письма Ли и фотографии. Он отдал маме все, что привез и заявил, что хочет, чтобы мама перевела его в школу с китайским уклоном. На резонный вопрос мамы, Коля объяснил, что собирается поступать в институт восточных языков, на факультет изучения китайского языка.

Мама ничего не ответила, но через неделю объявил, что такая школа есть в Москве, но на дорогу туда и обратно будет тратиться уйма времени. Два часа, чтобы добраться до школы и столько же, чтобы вернуться домой. Если Коля согласен на такие трудности, то мама отдаст документы в эту школу. Мальчик дал согласие, и утро 1 сентября он уже встречал в школе, где изучали китайский язык. Шло время, несколько раз Коля замечал слезы на глазах мамы и видел следы слез на письмах, но мама молчала. Когда Коле исполнилось 17 лет, он поступил в Восточный институт.

Где-то далеко жила сестра Коли, Алатэ — Алла, которой было уже 14 лет. Мама регулярно звонила родителям, но писем от Ли больше не было. Коля видел, как гаснет лицо мамы после разговора с родителями. Он даже, тайком от мамы, писал на старый адрес Ли, но ответа не получил.

Встреча сестры и брата все же произошла, но только через несколько лет.

Скажу сразу, именно белый ангел был виновником того, что письма, которые тайком слал Коля, в тот момент не нашли своего адресата. Если бы хоть одно письмо дошло до Ли, Алатэ и ее отец вернулись бы в Пинфан. А этого нельзя было допустить ни в коем случае.