Часть вторая. Интернатура. Глава 7. Извращенная любовь
1003 Words
Конечно же, в интернатуру Дина поехала к бабушке в Одессу. С бабулей он были, словно подружки. И, хотя той было уже 80, она лучше понимала внучку, нежели её остальная родня.
На работе Дине особенно не удивились, в Одессе на работу часто приходили девушки, но после интернатуры они, как правило, переходили работать в лабораторные отделения. Поскольку Нестеренко была увлечена физико-техникой, то и высказала сразу свое пожелание начальнику бюро, на что тот ответил, что будет решать этот вопрос через год. А пока что, он приставил Дину к опытному эксперту Глинской Берте Борисовне.
Куратор оказалась женщиной предпенсионного вида, с военной выправкой. Дина сразу вспомнила покойного Стрельца и взгрустнула. Какая она была дура! «Я всего достигну сама»! Конечно, достигнешь. Но уже без наставника с большой буквы. Оставалось надеяться, что эта женщина окажется не хуже Ник Ника.
Глинская, конечно, не была профессором, но, наверное, в практическом плане не уступала покойному Учителю. Берта Борисовна обладала завидной дотошностью во всем, поэтому переменить её железобетонное мнение было невозможно. Особенно это её качество было незаменимым в суде. Если Глинская считала, часто причина смерти была именно этой, то можно было делать хоть несколько эксгумаций, но истина осталась бы истиной.
Если Берта Борисовна выставила такую-то степень тяжести потерпевшему, то она могла отстоять свой вывод в любом суде. Поэтому, спустя некоторое время, Дина сделала вывод, что с куратором ей повезло. Да и с самой интернатурой – тоже. Глинская была востребованным экспертом, поэтому часто выступала в суде, да и на место происшествия ей тоже часто приходилось ездить. Поэтому, Гнатенко всюду ездила с ней и получала максимум практики.
В свое время Берта поездила и по Одесской области, и по Украине, и по всему Союзу.
Она одинаково любила все виды экспертиз, поэтому какого-то однобокого обучения Дине не грозило. Дотошность Глинской била все рекорды. Никакие уговоры родственников покойных и санитаров, просивших, чтоб она поскорей закончила вскрытие, на неё не действовали. Если надо было дополнительно исследовать что-то, то вскрытие продлевалось еще на день или даже два. Но зато начальство было уверено, что уж Берта–то точно разберется.
Как-то им довелось подменять районного эксперта, который ушел в отпуск. Сидеть постоянно в районе у них не было возможности, поэтому Дина с Бертой ездили туда три раза в неделю и делали вскрытия, и вели прием потерпевших.
В один из дней, приехав в Березань и прочитав направление на вскрытие, Берта помрачнела и швырнула листок Дине.
- Снова вопрос жизни , и смерти! Любви и нелюбви!
Дина вспомнила, что и Стрелец ей сказал то же самое, когда они были на расчлененке.
Они переоделись и вошли в секционный зал. На столе лежало маленькое тельце.
- Причина смерти уже очевидна сразу. Видишь? – указала пальцем в сторону личика младенца Глинская. – Что скажешь?
Вокруг носика и рта ребенка были множественные синяки и ссадины от ногтей.
- Механическая асфиксия от закрытия отверстий носа и рта, - ответила Дина.
Их рассуждения прервала санитарка, которая сообщила, что сейчас милиция привезет им подозреваемую, чтоб взять подногтевое содержимое.
- Пойдем, вскрытие позже сделаем. Мертвые могут чуть-чуть подождать,
- предложила Берта.
Через несколько минут доставили подозреваемую. Молодая женщина находилась в совершенно спокойном состоянии и это возмутило Дину.
- В связи с чем Вас задержали? – начала опрос Берта Борисовна.
- По обвинению в убийстве ребенка, - бесстрастно ответила та.
- Слушайте, как Вы можете так спокойно отвечать?
Задержанная невозмутимо пожала плечами.
- А что мне делать? Дело сделано. Все.
Дина не находила места.
- И Вы признаетесь в совершенном?
- Да, все равно, ведь, есть свидетели.
Куратор и интерн переглянулись.
- Свидетели?
- Муж. Свекровь.
- Они это видели?! – ужаснулись врачи.
- Так они же и хотели, чтобы я избавилась от чужого ребенка.
- Чужого? Как это?
- Я была замужем. Муж умер. Ребенок родился. А новому мужу он был ни к чему. Он сказал, что не будет со мной жить, если я не избавлюсь от него.
Услышанное не укладывалось в голове.
- Где тут любовь? – непонимающе повернулась к Глинской Дина.
- Я же люблю его, - неожиданно ответила задержанная.
- Кого?
- Мужа. Ради него сделал такую жертву.
- А ребенок? Вы его хоть немного любили? – возмущенно воскликнула Нестеренко.
Задержанная пожала плечами.
- Он был еще маленький. Даже не человек еще. Только и мог, что кричать. А муж – на всю жизнь.
Дина схватилась за голову. Конвоир замотал в ужасе головой от
услышанного.
- Вы – не мать!
- А я и не говорю этого. Я – жена.
- Но это же Ваш ребенок?!
- И что? Зачем мне ребенок от умершего? У меня живой муж есть.
- Да хотя бы, как память об умершем!
- На память у меня есть фотографии, - цинично ответила подозреваемая.
Возмущению присутствующих не было предела.
- Но, можно же было ребенка отвезти в роддом, например,- осуждающим тоном заметила Берта.
Женщина безразлично пожала плечами.
На что она надеялась? Что тело не найдет? А как бы она потом стала объяснять отсутствие ребенка? И что это за любовь такая? К новому – есть, а к собственному родному сыну – нет? Это просто извращение какое-то!
Если бы Дина знала, как часто теперь перед ней будут возникать такие явления! Со Стрельцом они часто говорили о темной стороне такой «любви».
Такие люди — не любящие на самом деле, - говорил Ник Ник. - Это ревнивые собственники, и свою собственность они будут отстаивать даже ценой жизни другого человека.
Сейчас Дина на собственном опыте убедилась в том, как прав был её наставник. В те годы, детоубийства в Одессе совершались частенько. И как впоследствии узнает молодой эксперт, и-за того, что ребенок в чем-то мешал. Мешал отдыхать. Мешал спать. Мешал смотреть телевизор. Не с кем было оставить, чтоб пойти на дискотеку. Мешал жить с новым возлюбленным, которому не нужен был чужой ребенок. Просто кричал. И за это заслуживал смерти.
Дина не могла понять логику таких матерей. Девять месяцев выносить беременность, родить, иногда в муках, кормить и заботиться в первые дни и потом лишить жизни?! Так зачем было рожать? Нестеренко могла бы как-то понять у******о взрослого человека. Не простить, но понять. Может, сам довел так, что у жертвы не было сил терпеть. Но у******о новорожденного ребенка невозможно оправдать. В этом она была уверена.
- Writer
