Как выйти замуж за китайского миллионера

ПЕВИЦА ДЛЯ КИТАЯ

ПЕВИЦА ИЗ КИТАЯ

Прибыла в Китай, в славный город Суйфэньхэ, 7 сентября.

Убыла — 6 октября.

7 СЕНТЯБРЯ

У нас, в городе Владивостоке, июнь и июль обычно холодные, жара приходит только в августе, чтобы продлиться до октября, а то бывает даже и до ноября. Однако в этом году все оказалось по-другому.

Если 6 сентября было ещё безумно жарко, то седьмого — резко похолодало. А я отправилась в путь, Владивосток — Суйфеньхэ, одетая по-летнему. О, как же я ошиблась! И эту ошибку я поняла уже в посёлке Пограничном на четвёртом часу путешествия. Из тёплого у меня были с собой: две кофточки с длинным рукавом и обе я напялила на себя, пытаясь согреться. Не помогло! Мне было безумно холодно и начало саднить горло.

В сумках были концертные костюмы, ещё какая-то мелочь, и ноутбук. Но мне хватило и этого. Руки мне оттянуло ой-ей-ей! На границе меня никто не встретил (хотя обещали), хорошо хоть визитка ресторана «Тройка» у меня была с собой. Я сунула ее одному из таксистов, и он согласился довезти меня до теремов «Тройки», аж… за сто рублей. Что в переводе на китайский значило 20 юаней. Я конечно знала, что меня дурят. Поездки по СФХ обходятся в 5 юаней, но сил спорить с таксистом не было. Хотелось душа, горячего обеда, радушной встречи, ну… и чего там ещё? Может телевизор посмотреть, с китайскими каналами, лёжа на диване?! О, женская наивность. Из всего вышеперечисленного был только обед. На еде в «Тройке» не экономили. Передо мной выставили блюдо с рисом и огромными кусками мяса. И тут же отправили готовиться к выступлению. Ни о каком отдыхе и речи быть не могло! Наскоро умывшись и вытащив измятые костюмы, я пошла готовиться к выступлению. Когда я взяла микрофон, руки мои тряслись, но не от волнения, а от усталости. На резонный вопрос, почему меня не встретили, высокое начальство сделало круглые глаза и как-то, не помню уж как, отшутилось!

Диски с минусовками, которые я привезла с собой, на музыкальном центре местного пошиба не желали проигрываться. Когда я предложила использовать вместо музыкального центра чей-нибудь ноутбук, все резко потупились и дали мне понять, что моё выступление — это моя проблема! А ноутбуки у всех для работы и полны личной и секретной информацией.

На меня одну было запланировано: два арт-директора, администратор зала (один) и два переводчика. Дело с музыкальной аппаратурой было ещё хуже, чем на моем предыдущем месте работы. Пришлось принести свой ноутбук и носить его на банкеты несколько дней, пока он благополучно не сломался. После этого, с большими усилиями, записали новый диск с минусовками, который, впрочем, тоже имел привычку заедать в самый ответственный момент.

14 СЕНТЯБРЯ

Сегодня исполнилось неделя, как я приехала сюда. Сюда — это в город Суйфэньхэ. Suifenhe — это маленький, приграничный, китайский город. Мне даже уже легче дышится, и я чуть-чуть притерпелась. Но только чуть-чуть. Особенно тяжело бывает после того, как поговоришь по телефону с родными. Хочется говорить и говорить, не смотря на то, что связь здесь довольно дорогая. Я работаю в центре славянской культуры «Тройка». Это маленький мирок, маленький теремок, который населяет небольшая кучка русских людей. Маленькое русское поселение посреди равнодушного китайского города. Города, где ты личность только лишь тогда, когда (и если) у тебя есть деньги. Эта неделя длилась бесконечно долго. Сегодня, ко всему прочему, сломался ноутбук. Ни телевизора, ни книг, ни интернета, ни, теперь, ноутбука. Русский двор «Тройка» — маленькое сонное государство, которое оживляется лишь в тот момент, когда по телефону приходит весть, что китайцы заказали очередной банкет. А где банкет, там и выступление русских артистов, и, среди них, моё. Я приехала во вторник, и, всю неделю, каждый день, было по несколько банкетов.

НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. РАССКАЗ О ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦАХ И МЕСТЕ ДЕЙСТВИЯ

Место действия:

Китайская демократическая республика,

город Суйфэньхэ (Suifenhe) провинции Хайлунцзянь. Ближайший большой город — Муданьзянь. Находится в трёх часах езды от Сфх. Столица провинции Хайлундзянь — город Харбин.

Русский двор «Тройка» находится почти на окраине Суйфеньхэ (Сфх). Он обнесён добротными воротами, в нем находится здание, именуемое теремом, а также три здания, предназначенные для отдыха китайских и русских гостей. Здание, именуемое «Мёд-пиво», где и проходят основные банкеты, здание «Мороз», где планируется открыть ночной клуб, и здание «Шинок», оформленное в украинском стиле. Все выстроено очень добротно, правдоподобно и с любовью. Китайские новобрачные фотографируются на фоне терема и других достопримечательностей.

Действующие лица:

Я — сорокалетняя искательница приключений, обладающая народным голосом, небольшим актёрским талантом (исключительно, когда дело касается песен) и неуемной жаждой нового.

Высокое начальство:

Начальник №1.Руководящее лицо из Владивостока, изредка, с разносом и инспекцией, наезжающее в «Тройку». Ейная жена (которую я ни разу не видела, но слышала, когда она гневалась и отдавала распоряжение по скайпу, во время утренних совещаний).

Начальник №2-это руководящее лицо, находящееся в родстве с начальником №1, но в отличие от первого, живущее почти все время на территории «Тройки», и лишь изредка, отъезжающее домой, чтобы жена не забыла.

Начальство пониже:

Арт-директор№1 (встретила меня напряжённо, так как мне было предназначено оказаться ее соседкой по комнате)

Администратор «Мёд-пива»

Арт-директор№2 (на момент моего приезда отсутствовала)

Переводчики:

Лёша-китаец.

Русская переводчица Инна

Работники кухни:

Шеф-повар (лица ее не помню, так как она уехала на второй день моего пребывания в СФХ)

Пётр-повар

Алена-пекарь

Таня-бухгалтер, китаянка

Обслуживающий персонал:

Две китаянки, (по-моему, их звали Вера и Лена) мойщицы посуды. Дядя Миша-китаец-дворник и на все руки мастер.

И, наконец, звезда! Танцовщица и пилонистка Олеся!!! Безумно талантливая и безумно ранимая, впрочем, как и все настоящие артисты. Если кто не знает, то пилон — это большая железная палка, куда забираются акробатки вроде Олеси и где выделывают невероятные вещи. Это искусство ближе к цирку, чем к стриптизу.

Как в любом уважающем себя государстве здесь происходят войны. К счастью, гражданские, между собой! Пекарь Алена страстно ненавидит повара Петра, такую же горячую, так сказать, любовь, питает к начальству пилонистка Олеся. Конфликты обсуждаются и обсасываются со всех сторон и тут же становятся достоянием общественности. Никто своих эмоций не скрывает, ничего не прячет и не держит в себе!

Первые два дня я прожила в комнате с арт-директором Ланой. Кроватью служила голая доска на ножках, но без матраса. Постель я покупала сама. Комната была тёмной и холодной. На вторую ночь я замёрзла так, что пришлось одеть все имеющиеся в наличии тёплые вещи, речь идёт о уже упомянутых мной двух кофтах. Мне было холодно, неуютно и обидно. Но обижалась я в первую очередь на себя, на свою глупую голову, занёсшую меня в очередной раз невесть куда. В соседней комнате обитала добрая женщина Алена. Алена пекла великолепные изделия из теста и была под стать своей профессии, добрая и тёплая. К ней я и переметнулась, не прожив и двух дней с Ланой. Алена обладала ещё одним несомненным достоинством, у неё был вентилятор в форме обогревателя. Вернее, обогреватель в форме вентилятора, который грел еле-еле, но, все же, грел. В общем, я перешла в комнату Алены. Высокое начальство выразило удивление. Чего это я? Артисты должны жить с себе подобными! Но когда я принимаю решение, меня с него и поездом не сдвинуть! Я переехала в другую комнату, и жизнь стала терпимой. Между выступлениями я была свободна и могла находиться где угодно. Чтобы согреться, я бродила по улицам города и уговаривала себя потерпеть. О предстоящем банкете меня оповещали по телефону.

СФХ — это город — рынок, вот мы по этому рынку и бродили с Аленой позавчера почти целый день. А вчера вечером заглянули на центральную площадь смотреть как старички и старушки отплясывают свой ежевечерний танец с веерами.

15 СЕНТЯБРЯ

Вчера вечером, когда мы, дрожа и трясясь, вползли под одеяла, согрелись и, уже, даже, начали засыпать, позвонили из «Мёд — пиво», места, где проходили банкеты, и попросили, чтобы я привела себя в порядок и спустилась в банкетный зал. Дело в том, что в «Мёд-пиво» явилась делегация (или представители делегации) из Пекина, и попросили, чтобы я им спела. То есть, как бы, прошла проверку на проф. пригодность в китайском понимании. Клацая зубами, я быстренько оделась и спустилась вниз. Мне даже предложили петь без концертного костюма, но я так не могу, искусство должно быть искусством. Я была готова петь уже минут через пять, а вот музыкальный центр, к сожалению, нет. Стоило мне начать петь, музыкальный центр тут же начинал пробалтывать музыку, я успевала спеть лишь куплет. И так я сделала попытки четыре. Начинала петь разные песни и тут же замолкала из-за выкрутасов музыкального центра. Китайцы за столом уже смеялись во весь голос. Куча моих начальников и администратор, стояли бледные, но сделать ничего не могли. Китаец-распорядитель был уже не в себе и умолял меня спеть уже хоть одну песню до конца. Как будто это зависело от меня! Сначала он просил спеть «Подмосковные вечера», потом «Катюшу», потом хоть что-то, ну, хоть что-то, потому что начальник делегации уже сидел хмурый, как туча. Посмотрела я на это все безобразие и решила взять инициативу в свои руки. Снова взяла микрофон, велела выключить центр и запела без сопровождения. Спела я обожаемые китайцами «Подмосковные вечера» и «Катюшу» и ещё несколько песен. Правда все это по куплету, все — таки, без сопровождения, петь немножко неудобно, да и зрителям, на мой взгляд, это не очень интересно. Я имею в виду пение без сопровождения. Китайцы аплодировали с энтузиазмом и остались, кажется довольны, а русские вздохнули с облегчением. Снисходительно потрепав администратора по плечу, китайцы удалились, пообещав явиться завтра. На прощание мне дали задание приготовить песню посовременнее, что-нибудь из репертуара обожаемого китайцами Витаса. Ну вот, завтра будем ждать высоких гостей.

16 СЕНТЯБРЯ

Как я и подозревала, высокие гости не явились. Видимо русское радушие не очень-то прельстило их. А тем временем я с ужасом думала о том, что же мне делать дальше. Кашель, который начал меня душить уже со второго дня приезда, донимал меня все сильней и сильней. Петь становилось безумно тяжело. Пою песню и сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не закашлять. Заигрываю с китайцами во время пения, а сама в уме считаю строчки песни, которые мне осталось допеть. А ещё я придумала ритуал для окончания шоу-программы на песню «Посошок». Вот провожу я этот ритуал-прощание, а сама кашель пытаюсь замаскировать смехом. Ужас. Не то что петь, уже говорить не могу. Кашель душит. Обратилась к начальству, то переадресовало меня к Лёше-переводчику. Лёша отвёл меня в аптеку. Купила лекарство. Не помогает. Когда объявила, что петь уже совсем не могу, отправили в военный госпиталь, на капельницу. Капельницу делала два раза, третий раз не пойду. Уж очень болючая эта капельница. Ее делают не в сгиб локтя, как у нас в России, а в кисть руки. Мне стало легче и меня снова потянуло на подвиги. Лёша переводчик собрался ехать в полицию, чтобы оформить нам всем временную регистрацию, я напросилась с ним, уж очень хотелось посмотреть на китайский полицейский участок. Ура, капельница помогла! Вечером был концерт, и я почти не кашляла. Это был первый концерт, когда я пела без кашля.

17 СЕНТЯБРЯ

День начался с неприятностей. Отключили воду и свет. Я ходила делать зарядку вместе с китайскими бабушками, а после зарядки мы с Алёной отправились на квартиру, где живут наши русские девушки, мыться. Я мылась первая, когда дошла очередь до Алёны, ей не хватило воды. Она мылась еле тёплой водой. Когда возвращались в Терем, было ветрено. Через полчаса у Алёны поднялась температура. Глядя на Алену, я раскашлялась и не могла остановиться. В соседней комнате мучилась администратор Лана. Оказывается, ей ночью стало плохо. Желудок ее настолько расстроился, что к врачу ее везли без сознания. Но я забегаю вперёд. Римма, арт-директор №2, которая только утром вернулась из небольшого отпуска, растерялась. Трое больных одновременно — это слишком. Сев с Лёшей в машину, мы отправились сначала в ту больницу, где мне делали капельницу, но по дороге Лана потеряла опять сознание и все силы были кинуты на то, чтобы привести Лану в сознание. Лёша нёс Лану на руках. В первой больнице нам сказали, что есть подозрение, что у девушки аппендицит и отправили нас в другую больницу, где есть диагностическая аппаратура. Мы снова загрузились в такси и поехали в городскую больницу. Про Алену, пылавшую от температуры, все забыли, и мой кашель, от страха за Лану, вдруг прошёл. Бродя по холодным коридорам городской больницы, за Лёшей, багровым от натуги (он нёс Лану на руках), я думала: «Вот и осень наступила!».

В больнице было холодно, сквозняки гуляли по коридорам. Мимо бегали представители медперсонала, и всем было глубоко наплевать на Лёшу, который нёс Лану уже из последних сил. Усадив свою ношу на лавку и разместив нас там же, сердобольный китаец скрылся в кабинете врача. Алена пылала, я кашляла не переставая, Лана сидела без сознания, подпираемая нашими телами с двух сторон. Посетители больницы с любопытством смотрели в нашу строну, нисколько не смущаясь и не отводя глаз. Пришлось рыкнуть на какого-то особо любопытного китайца, только тогда нас оставили в покое. Наконец появился Лёша, а за ним санитар с коляской. Лана была по-прежнему без сознания, и усадить ее в коляску было сущим мучением. Когда девушке делали томограмму и рентген, ее нужно было вынимать из коляски, а уж, когда велели сдать анализ мочи, я решила, что это утончённый вид издевательства. Ну как, девушке, находящейся в отключке, объяснишь, что ей надо сдать анализ, и не просто анализ, а анализ мочи?! Слава богу, что томограмму надо было делать лёжа, а вот в рентген-кабинете нам велели держать ее вертикально. Мы с Алёной, лицо которой уже было красным, как свёкла, снова заняли свои места слева и справа. Рентгенолог копался, Лана падала, мы пытались ее держать, а ветер дул по ногам, ненавязчиво намекая на резкое похолодание. Я наврала, каталку подкатили только после того, как несчастная девушка прошла все анализы, и врач сделал заключение. На капельницу она поехала как королева. Жалко только, что она вряд ли помнит этот момент триумфа. Уложив Лану на кровать, мы, наконец, перевели дух и огляделись. В соседней палате, отгороженной от нас ширмочкой, лежала под капельницей старушка, в окружении всей своей родни. В Китае так принято. Сколько бы пожилой человек не лежал под капельницей, рядом с ним терпеливо будет сидеть дочка, внучка или внук. Бабуля бодро трещала языком, дочка или внучка вязала, остальные родственники гомонили вовсю. В нашей же палате было тихо, но накурено. Рядом с койкой Ланы лежал молодой человек с переломом ноги, и дымил как паровоз. Еле докричались до медсёстры и заставили товарища с переломом отложить сигарету. Позвонила администратор из «Мёд-пиво» и в панике сообщила, что грядут подряд три банкета, а караваи Алёны закончились, и вообще, жизнь препротивная штука, когда выключен свет и нет воды. На улице похолодало ещё сильней, и пошёл дождь. Оставив Лану на Лёшу, мы отправились в то место, которое временно считали своим домом и где, после посещения больницы, даже невозможно было помыть руки. Хорошо, что у меня был большой запас гигиенических салфеток. Дойдя до родных пенатов, мы обнаружили, что все мероприятия уже закончились, и отправились гулять по магазинам. Лучшее лечение от температуры и кашля — шопинг. Тем более, когда в комнате, где живёшь, холоднее, чем на улице. В нашей комнате по-прежнему не было воды, и мы решили зайти в какое-нибудь кафе, чтобы решить свои гигиенические проблемы. На пути у нас оказалось кафе Kfc. Милое такое кафе, которое можно найти в любом городе Китая. Когда проблемы были решены, мы решили полакомиться мороженным. Мы согрелись и расслабились настолько, что я забыла кошелёк с 200 юанями. Деньги были не ахти какие, но это были мои деньги, и они мне были дороги. Я хотела пополнить счёт на китайской симке, зашла в салон сотовой связи и обнаружила, что моим рукам подозрительно легко. Кошелька не было, а мы уже дошли до гостиницы Сюйшень. Ни на что не надеясь, я бегом отправилась назад в кафе. За столиком, где я сидела, кошелька конечно не было. Понурив голову, я отправилась к стойке, за которой принимали заказы, но, на моё удивление, кошелёк тут же отдали, предварительно уточнив его форму и цвет. Пишу вечером перед сном. Света нет до сих пор, дневной свет тоже уже весь ушёл, поэтому писать заканчиваю.

20 СЕНТЯБРЯ

Позавчера вечером в первый раз видела компанию китайцев, которые вели себя… Вели себя, как русские, изрядно перебравшие! Длинноволосый китаец, очень похожий на индейца из старых приключенческих фильмов, куражился и выступал чисто по-русски, кстати, и говорил он по-русски довольно хорошо! Но, информацию о том, что платить за банкет не собирается, китаец выдал переводчице Инне на китайском. Причиной такого заявления явилось то, что оказывается здесь, в Тройке, еда слишком дорогая, но обнаружил это прискорбное обстоятельство китаец почему-то только после банкета. Драматические события завершились юмористическим финалом, когда срочно примчался переводчик Лёша и все утряс. Однако смотреть на этого китайца-индейца было довольно противно.

Теперь вчера, а что же было вчера? А, вспомнила! Вчера Лёша донёс до нашего сведения, что ожидается серьёзная публика из Пекина. Я не совсем поняла, почему его голос так звенел и дрожал. Ну, понимают китайцы хорошо русский язык, ну, говорят без акцента, ну, приехали из самого Пекина, так что же? Оказывается, люди, которые должны были присутствовать на банкете, были известны на всю страну и их неоднократно снимали на национальное телевидение Китая. Это я узнала не от Лёши, а от своего китайского друга Васи из Пекина, когда описала ему ситуацию по интернету. Действительно, пожилой мужчина говорил чисто и без акцента, а его спутница, ей было 89 лет, без всякого жеманства пустилась в пляс под песню Катюша. Оказывается, пожилую леди тоже звали Катей, Катюшей. Восторгу и вспышкам фотокамер не было придела! Я фотографировалась и с Катюшей, и с пожилым джентльменом, и с гостями, которых он привёз из Пекина, а волосы мои под шикарным головным убором безумно чесались и зудели. В общем, я, да простят меня китайские гости, улыбалась в фотообъектив фальшиво, а на самом деле мечтала о том, как скину с головы головной убор — кичку и буду отчаянно чесать немытую голову. И это называется центром славянской культуры! А я зовусь человеком искусства! Воды нет уже который день. Включают ее, почему-то, только по ночам. Причём глубокой ночью. Часа в три-четыре. Я заставила себя встать в четыре часа утра, и наконец, отмыла свою талантливую голову, а вот Алена поленилась и встала только в шесть. НО ВОДЫ УЖЕ НЕ БЫЛО.

28 СЕНТЯБРЯ

Осталось чуть больше недели, а мне не верится, что я когда-нибудь уеду отсюда и вернусь домой! Сегодня я, как всегда, проснулась в пять утра (ведь во Владивостоке было уже восемь часов утра) и не могла больше спать, лежала тихо-тихо, боясь разбудить Алену, лежала и вспоминала подробности концерта, который был 26 сентября. Я к нему так тщательно готовилась, а он оказался мыльным пузырём, причём пузырём из плохого мыла. Я готовилась выступать в определённом месте и перед определённой публикой, а вышло…

Итак,26 сентября должен был состояться юбилей, то ли города, то ли района. Я человек пунктуальный, концерт должен был начаться в 14,я явилась на центральную площадь города Суйфэньхэ в 13.30.Глядя на снующих туда — сюда русских туристов и китайцев, я переживала о том, как они воспримут моё пение. Грузовик с оборудованием, и машина с остальными артистами, должен был приехать почти следом за мной, но не приехал. Время шло, однако не было видно ни приготовлений к празднику, ни моих коллег артистов.

Когда до времени икс оставалось не больше 10 минут, позвонила Инна и сообщила мне, что произошла путаница. Меня ждут совсем в другом месте и рекомендуют поторопиться. Я замёрзла и была не очень вежлива, когда отвечала Инне, но меня можно понять. Кто-то что-то недопонял, а мне предлагают бежать и со сбившимся дыханием выступать на концерте. Конечно, я бежала и, конечно, потом, не могла долго отдышаться. И как оказалось, совершенно зря. Когда я прибежала, концерт ещё даже не начался. Оказалось, что маленькая площадь, на которой должен был проходить концерт, была совсем рядом с «Тройкой.» Среди зрителей были одни китайцы, что совсем не удивительно, ведь русские здесь не ходят!!! Взглянув на море черных голов, я поняла, что репертуар я выбрала неверный. Такой же неверной оказалась, и идея с выпечкой, которую бедную Алену заставили печь. Она пекла различную сдобу с шести часов утра и теперь, одетая в русский костюм, стояла рядом со своей сдобой и пыталась ее продать. Купили только одну плюшку. Китайцы не едят такую еду. О концерте могу сказать только одно: мне ничего не понравилось. Не понравилось, как я пела, не понравилось, как меня слушали. Хотя высокое начальство отозвалось о концерте благосклонно. Нужно было выбрать песни, которые китайцы знают, но ведь я думала, что публика будет смешанной, русско-китайской. Я даже умудрилась дать интервью местному телевиденью. Это было нечто! Колонки издавали такие невероятные звуки, что слышно наверно было в Муданьзяне!!! Себя я, во всяком случае, совсем не слышала. Когда меня окликнули во время моей перебежки к ширме, дорогу мне заступили девушка с микрофоном и мужчина с камерой, они попросили меня дать интервью.

Девушка корреспондент три раза пыталась меня о чем-то спросить, а я три раза честно пыталась что-то ответить!!! Но стоило мне только придвинуться к китаяночке, чтобы все же, хоть что-то услышать, тип с камерой жестом приказывал мне отойти, иначе начинали страшно фонить микрофоны. И так было все три раза. Наконец мне все это надоело, и я решила проявить инициативу и понесла отсебятину, вряд ли имеющую отношение к вопросам корреспондентки. Я вдохновенно рассказала о себе, о моем отношении к городу Суйфэньхэ, о публике, которая пришла на этот концерт. Тут вдруг музыка ненадолго стихла, и девушка все же смогла задать мне один конкретный вопрос. Узнав, что я приехала из Владивостока, она благосклонно улыбнулась и отпустила меня на волю.

А время поджимало, перед тем как меня тормознула корреспондентка, я двигалась в направлении ширмы, где висел мой второй концертный костюм, в который я и намеревалась переодеться. Впрочем, переодеться я все же успела. Даже успела объяснить китаянке-ведущей краткий перевод песни Валенки. Когда отзвучали последние аккорды песни Валенки, я вернулась к своим, где, почему-то, царило необычайное оживление и веселье. Переводчица Инна почти каталась по земле от хохота. До такого состояния ее довёл перевод песни Валенки. Из перевода ведущей выходило вот что: «Владивосток находится где-то в Сибири. А если у русской девушки рвутся сапоги, которые странные русские почему-то называют валенками, то вдохновлённая девушка почему-то обязательно бежит к любимому босиком!»

Концерт окончился. Олеся-танцовщица с плачем убежала домой, жалуясь на натруженную ногу. Выпечку Алёны мы благополучно съели на ужин, а Олеся вернулась, когда была озвучена благая весть, что будет очередной банкет. После концерта мы, как триумфаторы, решили, что заслужили немного отдыха и надеялись, что сигнал «К бою», вернее, «К банкету!», не прозвучит, когда же это все-таки произошло, мы почти не огорчились. Гостей было всего 8 человек, а исходя из распоряжения начальства, при 10 особях, я имею в виду гостей, концерт должен был состоять из танца, песни и пилона. Но вернёмся к банкету из 8 человек. Итак, прошёл танец, я спела песню и отправилась в гримёрку ждать окончания банкета. По распоряжению начальства мы не имели права покидать место действия, пока не уйдёт последний посетитель. Вдруг кому-то из отдыхающих придёт в голову потребовать ещё песню или танец. Сижу значит я в гримёрке, расслабленная и уставшая, вдруг заходит одна из пилонисток, Настя (новенькая), и просит, чтобы я спела ещё одну песню. На мой резонный вопрос: «С чего бы это?» мне было объяснено, что пилонистка Олеся обидела пилонистку Настю, тем, что нарушила негласную очерёдность и полезла на пилон, хотя очередь была Настина. Настя уступать была не намерена и собиралась лезть на пилон следом за Олесей, а так как два номера подряд на пилоне — это явный перебор, то вспомнили обо мне и попросили разбавить, то есть, спеть. Пожав плечами, я пошла петь, удивляясь странному энтузиазму девчурок. Однако все скоро разрешилось и стало ясно — это была битва за деньги!

Сразу же была забыты и усталость от бестолкового концерта и больная нога Олеси. Девочки сигали на пилон, каждая, раза по три-четыре. Чаевые не получила не одна, но зато одну угощали за столом, и похвал она получила больше, чем другая. Мне обеих было жалко. Одна полная сирота, у другой тоже была куча проблем с семьёй и парнем. Им бы не ругаться, а выступать единым фронтом! А они… Забежит одна и шипит: «Я ее достану!», прихромает другая: «Я ее дожму!» Пытаясь успокоить и ту и другую, я думала о закономерностях шоу-бизнеса. Если в нашем маленьком коллективе такие страсти кипят, то что же, в таком случае, делается в мире большого шоу-бизнеса?