Савелий

Начало славы

Савелий сидел в кресле-качалке у открытого окна и наблюдал за дроздом, оглушительно распевающим заливистые рулады. Птица сидела совсем недалеко и не замечала, что её пением наслаждаются. Целитель восстанавливал свои силы, а лучшего способа, чем общение с природой не существует. Казалось, что старец уже задремал в равномерном лёгком покачивании, когда в комнату вошла Саша.

— К тебе гость, отец! — негромко произнесла дочь.

— Я знаю, Сашенька. Это тот самый человек, который испугался каторги, — также тихо ответил Савелий не отрываясь от пения птицы.

— Верно. Он пришёл, чтобы просить твоего согласия на возведения храмов и монастырей по всей империи в качестве покаяния, за какие-то грехи, свои и людские!

— Хорошо. Пусть он войдёт. Я поговорю с ним.

Дверь отворилась и на пороге показался Лев Луганский. Посетитель осторожно вошёл в комнату, настороженно огляделся и тут же бросился в ноги к сидящему в кресле целителю. Встал перед ним на колени и безмолвно склонил голову. Даже не смея поднять глаза на Савелия.

— Здравствуй, Лев! Извини, что не встаю. Устал я чрезвычайно. Очень много было по мою душу сегодня посетителей и почти все с очень серьёзными заболеваниями. Так что, ещё раз прошу твоего прощения, — произнёс целитель и выжидающе посмотрел на посетителя, который продолжал стоять на коленях со склоненной головой.

— Здравствуй, Владыка! По поручению общества я хочу обратиться к тебе с нижайшей просьбой! — тихо, но страстно произнёс гость.

— И в чём она состоит эта просьба? — устало вздохнул Савелий.

— Дозволь нам, твоим почитателям и преданным последователям, начать возводить храмы и монастыри по всей империи. Мы будем призывать людей к отказу от синтетической пищи во имя общего будущего наших детей и внуков! Многие уже на себе испытали твоё искусство повелевать жизнью и смертью! Умение давать им надежду на продолжение жизни, когда последняя надежда уже угасала. Мы верим, что люди пойдут за нами! Мы будем нести светлые идеалы жизни в гармонии с природой, обществом и самим собой. Будем неустанно молиться за свои и чужие грехи в храмах, нести послушания в монастырях. Я читал, что при монастырях в старину всегда было своё хозяйство. Монахи занимались земледелием и скотоводством, разводили птиц и пчёл. Монастыри сами кормились с земли, кормили страждущих и продавали излишки продуктов всем желающим. Мы возродим старинные традиции почитать природу и жизнь в её естестве. Отринем безмерную гордыню и надменность, порождённую великими достижениями науки и техники, которые создали ложные ощущения превосходства человека над природой! Ибо мы поняли, что сколько бы человек не раскрывал тайны природы, ему никогда не дано открыть последнюю из этих тайн. Потому как число этих тайн бесчисленно. А не познав все тайны в совокупности, не постигнуть знания их гармонии взаимодействия! Мы, твои почитатели, это уже поняли, и мы глубоко раскаиваемся во всех своих грехах.

— Возвращение к природе — это безусловно, благородное дело, — задумчиво произнёс Савелий, — поэтому монастыри непременно нам будут нужны для возрождения связи человека с землёй. Молельные храмы? Да, это тоже будет крайне необходимо. Ибо монастыри вне города, без подпитки и духовного единения с храмами в городе обособленно существовать не смогут. Обязательно должно быть гармоничное единение одного с другим. А как вы решили вопрос с земельными угодьями? В каких местах вознамерились возводить храмы и монастыри?

— Вопрос с землёй, по крайней мере в Восточной губернии, благодаря благородной помощи его сиятельства графа Константина Георгиевича решается споро и без особых затруднений. Как-то мы с графом изучили карту угодий Восточной губернии и оказалось, что в нашей губернии очень много брошенных, бесхозных, поросших бурьяном угодий и таких безлюдных земель нам хватит на тысячи монастырей! Но сразу столь великое строительство нам просто не освоить. Тем не менее постепенно мы доведём начатое дело до конца. Вот с храмами в городах дело обстоит значительно сложнее. Практически вся земля находиться в частных владениях! Но и здесь Константин Георгиевич сказал, что поспособствует. Обещает использовать свои связи и положение в обществе с тем, чтобы получить хотя бы по одному участку в больших городах. Позже и за города помельче мы сможем взяться. Очень большие объёмы строительства мы на себя взвалили. Сразу всё нам не освоить, но и здесь нашлись неравнодушные люди! И всё благодаря вашей просветительской и лечебной миссии! Количество добровольцев множится день ото дня. Уже создали частные благотворительные фонды во имя возрождения духовности и защиты природы. Строители высказали своё желание поучаствовать в освоении выделенных фондов. Так что всё вроде хорошо. Только одна беда — через твою деятельность проявляют недовольство городские власти. Они обеспокоены, что у них нет никаких доходов с твоего лечения! Да и фонды наши им не очень нравятся! Опять же потому, что доходов им не дают. Благо Константин Георгиевич является в нашей Восточной губернии: гарантом исполнения законов империи и ему как-то пока удается покровительствовать нашей работе. Но и против Константина Георгиевича зреет пока тихое, но оттого не менее опасное для нашего дела, недовольство, как твоего покровителя. Власти города просто не хотят поверить, что ты не берешь деньги за лечение. Поэтому они считают, что ты нечестно наживаешься и не делишься с ними своими доходами! — гость потупил взор, но превозмог себя и продолжил, — кроме того, у них теперь появился очень хороший и сильный союзник для борьбы с тобой — департамент здравоохранения и медицины. Эти господа обозлились на тебя за то, что ты их богатых клиентов к себе переманиваешь.

— Да, оскудела людская щедрость! Всё деньгами стали измерять, а безвозмездная помощь ближнему просто по доброте души и по зову сердца уже в нашем государстве уголовным преступлением стало считаться! Да и какой зов сердца в наше время? Нет его у нынешних людей этого самого зова! Глухи они к чужим страданиям! Забыли они прописные истины, которым люди должны постигать с самого детства, а во взрослой жизни исполняться от не по понуждению, а по зову сердца! — скорбно закончил Савелий.

— Вот храмы и монастыри нам и помогут возродить душу человеческую, а с ней и вернуть нравственность, чтобы люди из мира искусственной хлеба насущного вернулись к хлебу естественному, а с ним и к чувствам искренним! — оживился Лев Луганский.

— Далека и терниста сия дорога будет для нашего народа, — печально произнёс Савелий.

— Но мы её одолеем! Вера нам поможет преодолеть все трудности пути! — уверенно ответил гость.

— А сильна ли ваша вера? — испытующе взглянул на оптимистично настроенного гостя Савелий.

— Безмерно сильна! Ибо ты доказал людям, на своём собственном примере, что человек должен служить своими способностями не только себе самому, но и всем людям. Только тогда его жизненный путь на Земле будет иметь смысл. Мы верим в тебя, ибо ещё не было такого человека, которому бы Ты отказал в помощи. Твоя помощь ещё никогда не была бессмысленной. Все люди, побывавшие у тебя, получили исцеление и веру в неограниченную силу ниспосланную небесами и используемую Тобою во благо их самих! — воскликнул гость.

— Все мы наделены каким-либо даром и важно этот дар вовремя узреть и направить на благие дела! — ответил Савелий.

— Но как человек может узреть ниспосланный ему дар?

— Единственный путь — это прислушаться к своему сердцу, открыть свою душу себе и людям и, если не ты сам, то близкие люди помогут узреть твоё предназначение. Но горе тому, кто своё предназначение выдумает сам, безо всякого на то основания. Великое горе может быть ему самому и людям, окружающим его!

— Воистину так, Владыка! — ответил Лев.

— А почему ты меня всё время владыкой называешь, — поинтересовался Савелий.

— Мне удалось прочитать в старых книгах, что люди в старые времена Владыкой почтительно называли человека, обладающего огромной властью и знаниями, — смутился гость.

— А в чём состоит моя власть? — рассмеялся старец.

— Мы являемся свидетелями власть твоей над душами нашими и большей власти ни я, ни мои единомышленники себе уже не представляем, — тихо ответил Лев.

— И много ли таких людей? — улыбаясь, спросил Савелий.

— Их уже достаточно много. Это все люди, которые получили тебя своё исцеление, а к ним можно смело причислить их родственников, близких и друзей. Мы все уверовали в твои бесконечные силы и ты для нас стал воистину святым человеком, поэтому мы готовы идти за тобой повсюду, прославляя твоё имя, — поклонился до пола Лев.

— Полно тебе, Лев! Встань наконец-то и просто сядь рядом со мной! — пригласил Савелий гостя занять рядом стоящее кресло.

— Для меня это будет воистину великая награда — сидеть рядом с тобой, Владыка!

— А как же тебе удалось так ловко организовать строительство храмов и монастырей? — удивился Савелий.

— Ты исцелял людей, не спрашивая сколько их: кто они и чем они отплатят тебе за твоё исцеление! Но таких исцелённых тобою людей уже многие сотни, если уже не пошёл счёт на тысячи. Среди них есть люди самых разных профессий и навыков, а эти люди и их семьи готовы отплатить тебе сторицей за своё здоровье, а тем более за здоровье своих детей! Они благодарны за твою доброту и заботу, а поэтому без принуждения вызвались помочь с возрождением церквей и монастырей! — ответил на вопрос Лев.

Внезапно дверь в комнату без стука отворилась и вошла Саша. За ней бесцеремонно протолкнулись двое полицейских.

— Отец, я пыталась их остановить, но они меня не хотят слушать! — воскликнула Саша.

— Ничего, Сашенька, не волнуйся. Всё очень скоро прояснится.

— Гражданин Савелий? По-моему так вас люди зовут? — спросил первый из вошедших полицейских, который по манере поведения, по всей видимости, был старший в этой паре.

— Так, — ответил целитель.

— Очень хорошо! Тогда попрошу следовать за нами! — безапелляционно произнёс старший полицейский.

— На каком основании, вы арестовываете моего отца? — крикнула Саша.

— Не арестовываем, а задерживаем, до выяснения всех обстоятельств! — вступил в разговор младший полицейский.

Старший вальяжно кивнул, соглашаясь с младшим. После чего скрестил руки на груди и стал ожидать пока задерживаемый поднимется с кресла. Лев, сидящий рядом с ним, непонимающе посмотрел на полицейского, а затем на Савелия. Тот медленно встал, похлопал по плечу Льва и сказал:

— Не волнуйся! Это действительно не надолго. Ты пока со своими единомышленниками делай то, что вы задумали. Благое это дело!

Сказав это, пошёл к двери. Но по пути остановился возле дочери, виновато поднял на неё глаза, тяжело вздохнул и пошёл дальше.

— Отец! — крикнула ему вслед Саша.

— Всё будет хорошо, дочка! Жаль только, что у тебя столько хлопот из-за меня, старика, но людям надо помогать! Если я способен наделён способностями это делать, то обязан выполнять то, что мне предначертано свыше!

— Не волнуйся за Машу. Я за ней пригляжу! Ты себя береги! Помни, что ты нужен не только мне с Машей, но и людям, которые в тебя поверили! — ответила дочь.

— Разговорчики тут! Давай шевелись, задержанный! На выход! Не задерживай государственных людей! Им и без тебя есть кого задерживать! — прикрикнул старший полицейский.

— Давай, давай иди, подозреваемый! — слегка подтолкнул Савелия пластиковым жезлом младший.

На этот раз Савелия сразу препроводили к начальнику участка. Как и в прошлый раз начальник сидел за столом, и ни одним движением не отреагировал на приход Савелия. Он продолжал что-то разглядывать на экране. Через некоторое время начальник встрепенулся, перевёл взгляд на задержанного и заулыбался словно близкому родственнику, которого не видел уже лет десять, не меньше.

— А-а, наш старый знакомый! Опять злостно нарушаем, гражданин Савелий? — довольно потирая пухлые ладошки произнёс начальник. — Мы тебя, можно сказать, поощрили, досрочно освободили под подписку о невыезде, а ты опять злостно преступаешь закон?! — повысил голос начальник участка и вопросительно посмотрел на нарушителя.

— Помочь человеку в нашей стране уже называется преступлением? — недобро сощурив глаза не то спросил, не то ответил Савелий.

— Ты что это? По политической статье хочешь пойти?! — взревел начальник.

— Какая уж тут политика? Милосердие к человеку — это вы называете политикой? — не повышая голоса Савелий.

— Ладно, пользуйся пока моим хорошим настроением! А как браслетик? Не жмёт? — усмехнулся начальник.

— Да нет, я и забыл про него, — пожал плечами Савелий и задрал штанину, чтобы посмотреть на ладно сидящий на щиколотке пластиковый браслет. — Нет, не жмёт!

— А снять его не хочется? — сощурив глаза, спросил хозяин кабинета.

— Чего же его не снять, если это можно? — вопросом на вопрос ответил старик.

— В-о-от! Вижу, что хочется тебе избавится от надзора! Тогда давай-ка, ты нам рассказываешь: сколько берёшь с посетителей и где прячешь деньги, а мы тебе поможем с браслетом расстаться! — кивнул на оголённую ногу Савелия начальник участка.

— Да нет никаких денег у меня, — вновь пожал плечами Савелий.

— Потратил значит! А на что?

— Откуда у меня могут быть деньги, если я их не брал? — удивлённо поглядел на начальника Савелий.

— Что?! Опять дурочку включаешь?! Как в прошлый раз?! Но на этот раз ты так просто не отделаешься! Сержант, одевай на него «красную шапочку»! — завизжал начальник.

Сержант, ранее спокойно стоявший у двери со скрещенными на груди руками, встрепенулся и как по мановению волшебной палочки откуда-то извлёк усеянную датчиками шапочку. Она была действительно красного цвета. Затем подошёл и мгновенно одел её Савелию на голову. «Наверное это и есть тот самый мозгоклюй, о котором в прошлый раз мне говорил сын Константина Георгиевича. Неужто он действительно все мои мысли может узреть?» — заинтересовался Савелий, но в это время начальник стал нажимать на экране какие-то кнопки и раздался тонкий свист, но почему-то ни начальник, ни стоящий у двери полицейский на него не реагировали. Напротив, начальник участка ухмыльнулся, пристально посмотрел на задержанного и тоном хозяина положения произнёс:

 — Теперь я буду тебе задавать вопросы, а ты должен отвечать только правду! Всю твою ложь я тут же увижу на экране и если мне надоест, что ты меня обманываешь, то я включу режим правды и поверь мне — это тебе очень не понравиться! Так что мой искренний тебе совет — сразу говорить только правду!

— А мне и врать то незачем, — пожал плечами Савелий.

— Все вы так поначалу говорите! — рявкнул начальник и вновь что-то нажал на экране дисплея.

— Щекотно! — рассмеялся подозреваемый.

— Что щекотно? — не понял начальник.

— Мозги щекочет твоя глупая штуковина! — рассмеялся Савелий.

— Ты мне это прекрати тут цирк устраивать! — закричал подскочивший с кресла начальник. — Мозги ему, видите ли, щекочет! А больше тебе ничего не щекочет?! — язвительно спросил хозяин кабинета.

— Н-е-е, пока ничего! — продолжал смеяться Савелий.

— Молчать, твою мать! Я что тебе — цирк шапито, что ли?! — возмутился начальник. — Говори, где деньги прячешь!

— Я же уже говорил, что нет у меня денег! — продолжал улыбаться Савелий.

— Ладно! Значит по-хорошему не хочешь! Что ж, пусть будет по-плохому! — сказал начальник и с остервенением ткнул в верхний угол экрана.

По голове Савелия прошёл разряд небольшого, но чувствительного тока. Старец перестал улыбаться и пристально посмотрел на начальника участка.

— Вот! Вижу, что стало наконец до тебя понемногу доходить — где ты находишься и кто перед тобой стоит! — удовлетворённо усмехнулся начальник участка.

— Прекрати! — тихо попросил начальника Савелий.

— Почему прекратить? Я ведь только ещё начал! — удивлённо спросил начальник.

— По-хорошему ведь прошу прекратить, — тихо сказал Савелий, но от этого сказанное им не показалось начальнику совершенно безобидным.

— Сержант, ты посмотри на него! — Угрожает начальнику участка, а ведь это уже уголовной статьёй попахивает! Ведь, верно, сержант?! — крикнул начальник участка.

— Так точно, господин начальник! Как есть попахивает! — криво ухмыльнулся подчинённый.

— Я не угрожаю, а всего лишь пока прошу! — немного повысил тон Савелий.

— Ты глянь на него! Он и голос на начальство повышать начал! — взъярился хозяин кабинета — А, если так?!

И начальник кабинета ещё раз с ожесточением ткнул в мигающий красным угол дисплея.

— Я тебя предупреждал! — ещё тише произнёс Савелий, но от его тихого голоса начальник участка непроизвольно сел на место в своё кресло, а у дежурившего у двери сержанта появилось необъяснимое желание скрыться за дверью. Экран дисплея сам собою погас и в кабинете наступила полная тишина.

— Что это было? — непривычным для себя шёпотом спросил начальник. — И почему в моём кабинете сидит посторонний? Кто его сюда привёл? — вкрадчиво продолжал начальник участка и подозрительно посмотрел на сержанта.

— Вы сами, вроде как, приказывали его привести? — неуверенно ответил подчинённый.

— Кто? Я? Ты, что?! Недоспал или перепил?! Выпроводи этого постороннего человека вон из моего участка и чтобы я его здесь больше никогда не видел! Понял?! — прокричал начальник и покосился на всё ещё задранную штанину Савелия. — И кто ему нацепил такой дорогущий браслет? Снять и чтобы впредь не было на вверенном мне участке никакого бесцельного разбазаривания государственного имущества! Понял меня, сержант?!

— Слушаюсь, господин начальник! — рявкнул сержант и, стараясь скрыть своё недоумение, стрелой бросился снимать браслет с ноги Савелия.