Савелий

Выставка картин

Константин Георгиевич заехал за Сашей к вечеру, когда заканчивался приём больных у Савелия. Сидя в кресле гостиной граф дожидался, когда уйдёт последний на сегодняшний день пациент целителя, и уже успел несколько раз переложить корзину с цветами с одного места на другое. Время от времени он нервно вставал и прохаживался по комнате поглядывая на часы. Никогда ещё Константин Георгиевич не чувствовал себя так неуверенно, как в этот раз. Вроде не сказать, что молод, чтобы воспринимать так остро предстоящее свидание. Да и жизненный опыт должен был давно остудить разгорячённое сознание, но нет — волнение такое, какого не было даже на первом в его жизни свидании. Пигалица, учившаяся в женской гимназии в далёкой юности сумела вскружить ему голову и стать его женой с благословения родителей, но где она теперь ветер утех носит эту ветреную пигалицу, успевшую превратиться во взбалмошную, ветреную женщину? Её след давно уже простыл на просторах Европы. Только сын остался, как постоянное напоминание о беспутной женщине. «Нет — это мой сын, и нисколько он не похож на свою мать!», — твёрдо решил граф. — А с Валерией Львовной необходимо будет в ближайшее время поговорить. Негоже позволять женщине понапрасну строить планы в отношении меня и своего будущего!».

Дверь кабинета отворилась и в гостиную вошли женщина с молодой девушкой, а за ними целитель и Саша. Граф мгновенно повеселел, совершенно забыв о своих грустных размышлениях насчёт бывшей жены и навязчивой княгини. Вскочил с места, но тут же опять сел, мысленно ругая себя, за необдуманную поспешность. Савелий, что-то тихо сказал женщине, ободряюще улыбнулся девушке и, распрощавшись с гостями, подошёл к графу.

— Добрый вечер, Константин Георгиевич! Рад вас видеть! Давненько вы к нам не заглядывали! — улыбаясь, с лёгкой укоризной произнёс Савелий. — Совсем уже забыли о нас?

— Как можно, уважаемый вы наш целитель! Про вас теперь при всём своём желании не забудешь! Вон за оградой сколько ваших поклонников стоит. Если бы не они — ваши добровольные охранники, то господа журналисты уже съели бы вас с потрохами! — ответно улыбнулся граф.

— Сейчас Сашенька проводит гостей и вернётся к нам! Насколько я понял, вы сегодня собираетесь посетить какую-то выставку?

— У меня есть назойливое желание показать вашей дочери выставку старинных картин. Надеюсь, что вы не будете возражать против подобного предложения? — слегка склонив голову, спросил граф.

— Мне кажется, что это встреча с прошлым пойдёт моей дочери только на пользу, — мечтательно погрузившись в приятные воспоминания ответил целитель.

— Вот и прекрасно, уважаемый Савелий! Я очень рад, что вы не возражаете против наших с Сашенькой дружеских отношений! — почтительно произнёс Константин Георгиевич.

— Вы, уже оба вполне взрослые люди и я думаю, что вы сможете сами здраво оценить свои чувства. Не так ли? — по-отечески улыбнулся Савелий.

— Спасибо вам за добрые слова и за веру в наше с Сашенькой будущее! — благодарно ответил граф.

— Что ж в него не верить, если его ведаешь, — тихо ответил Савелий. — А вот, кстати, и моя дочь вернулась!

Граф мгновенно вскочил навстречу Саше и нечаянно столкнул со стоящего рядом с ним столика корзину с цветами. Он не сконфузился и тут же протянул руку, чтобы поймать её за ручку. Ему это удалось. Он попытался поставить свой подарок на стол, но что-то мешало ему это сделать. Константин Георгиевич оторвал взгляд от бирюзовых глаз Саши и посмотрел на корзину с цветами. Они оказывается вдвоём держались за одну и ту же ручку. Граф посмотрел на Сашу и они оба улыбнулись друг другу.

— Константин Георгиевич, вы так и будете продолжать держать цветы или мы их всё-таки поставим на стол? — спросила, пытаясь сдержать смех Саша.  

— Да, да, конечно! Обязательно поставим на место! То есть, нет! Не то! Я хотел сказать, что эти цветы предназначены для вас, Александра Савельевна! — растерянно ответил граф совершенно смутившись словно юноша на первом свидании.

— Пойду ка я к своей внучке. Вы тут, я вижу, теперь сами без меня разберётесь, что к чему, — улыбаясь произнёс Савелий и пошёл к лестнице, ведущую на второй этаж, где расположилась детская комната.

— Подождите, пожалуйста, уважаемый Савелий! Возьмите коробку. Здесь кукла для Машеньки! Передайте ей, пожалуйста, — попросил граф, протягивая старику подарок для девочки.

— Спасибо, Константин Георгиевич, конечно, передам! — ответил Савелий.

— Вы совсем задарили мою Машу куклами! — улыбнулась Саша.

— Мне бы не хотелось, чтобы девочка почувствовала себя брошенной, пока вас не будет рядом с ней, — ответил граф.

— Подождите меня, пожалуйста! Я постараюсь побыстрее собраться! — произнесла Саша и благодарно поглядела на графа.

            Константин Георгиевич сел обратно в кресло и задумался. Совсем ещё недавно он не знал ни Савелия, ни Сашу, ни маленькую Машеньку. Случайная встреча его сына с отцом Саши положила начало этому чудесному знакомству. Как часто судьба делает нам подарки, которые могут в корне изменить всю нашу жизнь. Но как часто мы проходим мимо таких подарков, не удосуживаясь даже наклониться, чтобы их принять, а потом всю оставшуюся жизнь жалеем о своих нереализованных возможностях. «Как хорошо, что я в этот раз не был слеп и не прошёл мимо своей судьбы! Надеюсь, что счастливой судьбы!», — улыбнувшись своим мыслям граф.

— А вот и я, Константин Георгиевич! Не очень долго вам пришлось меня ждать? — весело спросила Саша, быстро сбегая по лестнице.

— Что вы! Совсем напротив! — ответил граф и повернулся, так как сидел спиной к лестнице. — Только я немного задумался, а вы уже здесь. Для женщины это необычайно…

Граф не закончил фразу и неожиданно замолчал. Саша засмущалась, не зная, как ей отнестись к молчанию гостя.

— Константин Георгиевич, по всей видимости вас смущает мой наряд? — спросила Саша и в её глазах появился некий вызов. — Это деловой костюм моей мамы. Она у меня была музыковедом и всегда одевала этот костюм, когда со своими учениками ходила на концерты. Это лучшее, что у меня есть! После её ухода из жизни мне больше не доводилось бывать ни на выставках, ни на концертах. Поэтому не было необходимости приобретать специальные наряды. Да, откровенно говоря, денег я зарабатывала не столь много, чтобы могла себе позволить тратить их на мои личные прихоти. У нас с Машей были другие приоритеты.

— Что вы, Александра Савельевна! Как вы могли подумать, что я осуждаю вас! — порывисто заговорил Константин Георгиевич. — Я просто поразился насколько вы точно смогли подобрать свой стиль к экспозиции выставки. Вы в этом одеянии словно сошли с полотен картин старинных русских художников! — восхитился граф.

— Мама у меня всегда была консервативна в одежде и предпочитала классический стиль, — смягчила свой тон Саша.

— Александра Савельевна, а у меня появилась неплохая идея! А не взять ли нам Машеньку с нами на выставку картин? — граф просительно посмотрел в глаза Саши.

— У вас такой взгляд, что мне показалось будто вы хотите пойти на выставку картин больше с моей дочерью, чем со мной, — рассмеялась Саша.

— Вы вновь заставляете меня смутиться. Вы мне обе дороги, и я вас обеих очень люблю, — произнёс граф и внезапно замолчал, поняв, что возможно слишком рано и излишне откровенно произнёс сокровенные слова.

— Я сейчас схожу за дочерью. Ей, наверное, действительно будет очень полезно узнать для себя что-то новое, — отводя взгляд от Константина Георгиевича, прошептала Саша, отвернулась, чтобы скрыть от графа свои пылающие щёки и быстро взбежала по лестнице на второй этаж в комнату дочери.

Граф остался ждать внизу, мысленно ругая себя за несдержанность и бестактность. «Воистину никогда я ранее таким не был! Наверное старею, а мне ведь ещё только тридцать девять!», — подумал граф. — «Не зря в гимназии на уроках эстетики поведения наша строгая учительница мне всегда ставила только «удовлетворительно» за излишнюю эмоциональность. Пора вспоминать чему меня когда-то учили!».

Выставка поразила воображение Саши. Она никогда не думала, что в старину живописцы обладали столь высокой техникой реализма. Используемые ими оттенки и переходы заставляли усомниться в подобных способностях современных художников. Прорисовка деталей создавала иллюзию полного погружения в реальность прошлого мира. «Как здорово, что графу удалось привезти в наш город воистину бесценное собрание полотен. Всё-таки он большой молодец! Столько всего успевает сделать! И как у него это получается? А с женщинами он ведёт себя, как ребёнок. Право, даже краснеет, как маленький мальчик!», — с нежностью подумала Саша и тайком взглянула на графа, который присел на корточки возле маленькой Маши и что-то увлечённо ей объяснял. Девочка с серьёзным личиком рассматривала картину, на которую ей показывал граф и временами кивала, в чём-то с ним соглашаясь. В светлое настроение Саши скрипучим диссонансом врезался чей-то насмешливый и высокомерный голос. Она обернулась и встретилась с надменным взглядом своей старой знакомой

— О, вы только посмотрите какая идиллия! Его сиятельство граф Константин Георгиевич в роли экскурсовода на выставке картин! Здравствуйте, граф, извините меня за невольный комментарий! Так, чисто эмоционально вырвалось! Право, ведь не каждый день увидишь его сиятельство в роли обыкновенного экскурсовода! Не обижайтесь, граф. Вы ведь меня очень близко знаете и должны простить мою эмоциональность! — княгиня Валерия Львовна слащаво улыбнулась вставшему с корточек графу и протянула ему руку для поцелуя.

— Не ожидал вас здесь увидеть, княгиня, — ответил Константин Георгиевич, игнорируя её жест.

Княгиня бросила на него обжигающий взгляд и сделала вид, что она вовсе и не намеревалась подавать графу свою руку.

— А вы что, милочка, картинами интересуетесь? Извините меня премного. Не помню как вас зовут? Ведь перед Константином Георгиевичем их столько много всяких подобных вам молодых особ вьётся, что нет никакого смысла запоминать все их имена! — усмехнулась княгиня и посмотрела в глаза Саше. — Поди импрессионизма от абстракционизма не отличают, а туда же — на выставку, свою образованность показывать!

— Во-первых, меня зовут Александра Савельевна и я не «милочка» и не «многие»! И, кроме того, у меня нет привычки виться вокруг кого-либо, в отличии от некоторых особ. А во-вторых, на этой выставке, к вашему сведению, нет картин ни импрессионистов, ни абстракционистов! Приятного вам времяпрепровождения, Валерия Львовна! — вспыхнула Саша, — Идём, Маша! Нам пора домой, а Константину Георгиевичу надо срочно проводить экскурсию с навязчивыми людьми!

— Смотрите, какие у нас эмоции! Так и бьют через край! Я думала, что одна я такая импульсивная, но тут молодёжь меня явно опередила! — рассмеялась княгиня и с вызовом посмотрела на растерявшегося графа.

— Прощайте, Константин Георгиевич! Спасибо вам за возможность посетить удивительную выставки живописи! Всё было чрезвычайно интересно и главное — познавательно для меня и для Маши! — превозмогая себя, чтобы не расплакаться, произнесла Саша. — И прошу вас — не провожайте меня! Мы с Машей доберёмся домой сами. Идём, Машенька, тебе уже давно пора отдыхать!

Саша взяла дочь за руку и резко отвернулась от графа и княгини. Дабы скрыть горечь своего разочарования она быстрым шагом пошла прочь, увлекая за собой ребёнка.

— До свидание, Константин Георгиевич! — оглянувшись прокричала Маша, не понимая почему нужно быстро уходить оттуда, где всё так интересно. Немного подумала и снова крикнула. — Приходите к нам в гости!

— Саша! — растерянно воскликнул граф вслед удаляющейся Саши, но она даже не обернулась.

— Молодежь стала такая импульсивная! Уже ничего и сказать нельзя! — самодовольно улыбаясь произнесла княгиня Валерия Львовна.

— Зачем ты так? — бессильно опуская руки, укоризненно спросил граф. — Мы же вроде как всё обговорили. Ты согласилась с тем, что я тебя не люблю. Так зачем тебе был нужен весь этот спектакль?!

— Мало ли о чём мы договаривались! — повысив голос, ответила княгиня. — Я одинокая женщина и имею полное право менять свою точку зрения по своему усмотрению! Главное — это то, что я тебя люблю и никому просто так тебя отдавать не собираюсь! Это ты должен запомнить на всю свою оставшуюся жизнь! — ответила княгиня Валерия Львовна и снисходительно поглядела на графа.

— А насчёт молодых особ? Для чего эти фразы? — рассердился Константин Георгиевич.

— Ну, мало ли что может подсказать любящей женщине её ревность? Возможно, что что-то было и не совсем так, как надо! Но имею же я, в конце концов, право, ревновать того, кого люблю? — игриво улыбаясь, ласково спросила княгиня и попыталась коснуться руки графа.

— Как же я был слеп, когда после ухода жены впустил тебя в свой дом! — отдергивая руку от протянутой руки княгини с огорчением произнёс граф. — Прощай! И будет лучше, если мы больше никогда не будем встречаться!

Константин Георгиевич резко развернулся и пошёл прочь от княгини. Он сбегал вниз по гулкой, широкой, мраморной лестнице и в его ушах эхом отдавались слова княгини, которые она крикнула ему вслед:

— Ты никуда не денешься от меня! Слышишь, граф?!