Следы на снегу

Глава 20

Нат

Мы двигались медленно. Коты вообще никуда не торопятся. Мне так странно ощущать под задом не пушистую белую спину, к которой привык, а черную лоснящуюся. Чувствую, как перекатываются упругие мышцы. Лапы мягко пружинят, не утопая в не успевшем слежаться снегу.

Морозно.

Снег искрится на неярком солнце, все равно слепя глаза. Я, за все время пребывания в Кирунги вообще не замечал яркого солнца. Или на Севере оно другое?

Белые, словно серебряные, холмы похожи на курганы, и мы чередой ползем по извилистой тропке между них.

Через час монотонного пути, оглянулся назад, заметив, как Яшка нахально лежит на шее своего личного кота, спустив ноги и обхватив могучую шею руками. Впрочем, Марко своего муженька итак не уронит. Он на него дышать боится. Вдруг снова начнутся приступы. Я тоже этого боюсь.

Для меня Яшка едва ли не ближе Бьёрна. Две занозы в моем сердце, которые время от времени начинают саднить, смотря по ситуации. Пока с другом все в порядке, а вот о Бьёрне чего-то тревожусь.

Этот самый беспокойный орган не на месте. Даже дышать стало тяжелее, но дабы не пугать Микки, старался утихомирить беспокойный орган. Микки дернул шкурой. Не уж-то чего почувствовал?

Еще через час нелегкого пути решили сделать небольшой привал, чтобы отдохнуть. Яшка поднял сонную голову, щурясь от тусклого солнца и пытаясь проморгаться со сна. В это время он выглядел особенно умильно. Черная морда Марко-пантеры почти улыбалась. Во всяком случае, так выглядело.

Мы с Яшкой спешились. Среди нас больше не оказалось непревращающихся в разных зверей. Размяли ноги. Яшка даже поприседал. Видимо, у него они затекли от неудобного сидения на спине Марко. Я тоже попрыгал, поприседал, походил.

Прошло минут пять, а мы снова отправились в путь. Может, нам надо было идти по берегу возле кромки воды? Ведь мы заметили, что есть свободная ото льда вода, правда, это в деятках метров. А может, Микки знает, куда нас ведет? Он все-таки сейчас в виде зверя и нюх у него другой. В смысле, как у зверя, - чувствительнее. Господи, что я несу? Чего только сам себе не надумал уже.

Мы снова вышли на берег к воде. Солнце клонилось к закату, точнее, не знаю, как сказать, ведь вроде бы сейчас полярная ночь, но словно светлые сумерки. Дурацкое время. Кругом снежная пустыня, с одной стороны она упирается в горы, с другой – уходит в море. Мы снова спешились, а наши ездовые коты вновь стали людьми. Стояли и молча наблюдали за далекой кромкой в море.

Джино повел носом, аж голову поднял. Его жест повторили остальные оборотни, только мы с Яшкой ничего не унюхали, почувствовав себя неполноценными. Да, далеко нам до их звериных возможностей.

- Здесь заночуем, - безаппеляционно заявил Микки.

- Почему именно здесь? – хотелось все познать, но прекрасно понимал, что нам с другом до их возможностей, как до Луны.

- Почувствовал запах Бьёрна, - терпеливо пояснил Миккеле.

Ну и кто так говорит прямо в лоб? А? нельзя же так! Я, как стоял, так и плюхнулся на задницу в снег. Перед глазами замелькали картинки, как он появляется… с любой стороны, а я бегу к нему, возможно, даже, споткнувшись, падая мордой в долбанный снег… словно кино посмотрел.

Закрыл лицо ладонями, веря и не веря, в то, что мы, наконец-то, нашли его пристанище. В то, что я его снова увижу, обниму, вцепившись заледенелыми пальцами в холодную шкуру… Я знал, что будет так и только так. Настолько прочувствовал. Даже задохнулся от собственных эмоций, которые мне придется испытать, непонятно когда. А парни исподтишка наблюдали за мной, ничего не говоря, но в их молчании было столько участия. А как иначе? Когда решается судьба двух нерешительных дебилов, позволивших так себя развести. А я именно так считал нас обоих. Яшка молча подошел ко мне, протягивая руку.

- Не сиди на холодном снегу. Я понимаю, что костюм теплый, но все равно не стоит испытывать судьбу.

Я схватился за его руку, как за последний спасательный круг. Рывком поднялся, обнял друга, благодаря за все, сделанное для нас с Бьёрном. На нас снова никто не глядел.

Марко не собирался ревновать. Он никогда не ревновал супруга ко мне, ведь Яшка мне, как брат. Даже больше. Он про это знает, как и все остальные. Ждал ночь, а вокруг снова непонятное время суток.

Пока друг пытался привести в порядок мое душевное равновесие, коты поставили огромную палатку – почти дом, установили в ней печку и затопили. Мы с удивлением увидели, как над крышей вьется веселый дымок.

- Пойдем. Надо помочь, - Яшка взял меня за руку, уводя в палатку, куда уже стащили наши вещи.

Молча помогая расправлять утепленные спальные мешки на матерчатом полу. Джино Марецци возился с печкой, подкидывая непонятно откуда взявшиеся дрова. Заметив мой вопросительный взгляд, ответил:

- Мы с собой тащили дрова и уголь.

Мои глаза стали круглее, а брови взлетели к середине лба. А я-то не мог понять, что они с собой тащут, кроме спальников и еды? Стало стыдно за свою невнимательность, а Джино мне просто улыбнулся, - чисто, светло. После встречи с фру Дегнер он стал совершенно другим. Человечней, что ли? Таким он мне нравился больше.

Нет, Джино не трепался без умолку, не хохмил, он так же, как всегда, молчал, но теперь делал это тактичней. Иногда я замечал, как он смотрит в одну точку. Я знал, Марецци размышляет о своей дальнейшей жизни, вспоминает фру Денгнер или офигевает от внезапной встречи со своей избранной. Я его прекрасно понимал, впрочем, как и все остальные из нашей команды.

Накидав полную кастрюлю снега, тщательно утрамбовав его, поставил на печку. Ну да, электрического чайника здесь нет, потому приходится пользоваться закрытым огнем. Мне вспомнилось, как мы с мишкой валялись на толстом ковре возле камина в нашем доме. Вернее, он лежал в зверином обличии, а я лежал на нем, как на живом ковре. Где сейчас тот дом? Далеко. Где мы? Тоже довольно далеко от того дома. Да и семьи там, как таковой, уже нет…

Хьюго Линд и Пирс Моррисон

Пирс лежал рядом со спящим возлюбленным в кровати, размышляя о сказанном им. Весь вечер ему во всех углах виделись чумазые мордашки и слышался детский смех. А еще, и получается, самое главное, это то, что дети не должны расти в дебрях леса. Сейчас совсем другой век.

Он видел, как дети Линда с кем-то разговаривая, прикладывают к уху плоский прямоугольник. Телефон, – так назвал его Хью. А еще Хью рассказывал про компьютер и интернет. Наверное, интересная штука, этот интернет, раз она так всем нравится? Если все так обстоит, то дети должны расти в городе. Пусть в небольшом и лучше ближе к морю.

Теперь ему было для чего жить дальше. Сначала у него была единственная цель в жизни – это заполучить с полную собственность Линда, а уж о детях он вообще боялся мечтать. И вот теперь его мечты могут исполниться.

Он искоса посмотрел на Линда, тот похрапывал, лежа на спине, заложив руку по голову. Сейчас Пирс заметил, насколько помолодел его друг. Седина, бывшая еще еле заметной паутиной в его светлых волосах заметной, теперь совсем пропала. Длинные белесые ресницы тенями легли на нижнее веко. Красиво. Им можно было любоваться долго-долго. Поймав себя на мысли, что в своем представлении, он не видит лиц детей. Пусть бы они были похожи на него. Что хорошего в жестких черных волосах? Хотя, он видел смуглых итальянцев, что приезжали в дом Линдов, и их совершенно не портили темный цвет волос. Он прерывисто вздохнул. Хью зашевелился, вытянул руку из-под головы, вприщур глянул на бодрствующего Моррисона.

- Тебе чего не спится? – ласково проворчал любимому в висок.

- Да… вот… раздумался, - смущенно порозовели щеки сокола.

«Чего это он?» - не понял ночных бдений медведь. – И о чем размышляешь?

- О детях, - еще больше покраснел Пирс. – Раздумался, на кого они будут похожи?

Сон слетел с Хьюго. Вот же разворошил его старую рану своим предложением! Но менять ничего не собирался. Пирсу нужно иметь продолжение себя. Точка! Он снова вспомнил, когда маялся ожиданием старшего сына.

- Да не важно, на кого они будут похожи, главное, они будут твои… наши, - повернулся к Пирсу, прижимая к себе одной рукой. – Чего еще надумал?

- Дети должны расти в городе, а не в лесу. Негоже им быть необразованными. Нужно дать им самое лучшее образование, игрушки, компьютер. Показать разные страны, - по мере перечисления своих пожеланий для детей, глаза разгорались азартом.

«Вот это задор!» - удивлялся Хью.

Теперь его уже нельзя было назвать «старым Линдом». Морщины разгладились, волосы отросли до лопаток, приходилось их стягивать шнурком.

- Ты меня не слушаешь? – настороженно спросил Пирс, вдруг его размышления неинтересны спутнику?

- Слушаю внимательно, - поцеловал в висок. – Ты прав во всем, мой хороший, у них будет все самое лучшее. Спать будешь? А то завтра утро у нас наступит поздно, - тихо засмеялся.

- А куда нам торопиться? Выспимся, и наступит утро, - Хьюго показалось, что рядом с ним лежит не умудренный мужчина, а шалопай, каким он знал его в юности.

Медведь молодел вместе с ним, исчезали возрастные изменения, которые не могли остановить оборотни, живущие не в истинной паре. Подумалось, что и Кирстен тоже, должно быть, помолодела.

- И когда мы уезжаем? – Пирс уставился на Линда желтыми глазами.

- Куда? – не сразу понял тот.

- В город! За детьми!

- Да хоть завтра, как проснемся, - сграбастал его в охапку.

Эк, как его! Даже сон не идет. Он, приподняв бровь, многозначительно посмотрел на возлюбленного. Тот понял его намерения, тут же отвернувшись, сделал вид, что уснул. Линд еле слышно похихикав, притянул его к своему животу, поглаживая бедро.

- Спи, цыпленок, - завтра будем собираться.

Нат и компания

Сон никак не шел, хотя глаза слипались, а стоило прикрыть веки, заставляя себя уснуть, так вся дрема улетучивалась. Бедствие какое-то! Белая лохматая морда везде чудится. Так и свихнуться недолго. Предчувствие, что в ближайшие дни нам предстоит встретиться, не оставляет. Колотится набатом о черепную коробку, выбивая строки стихотворения Симонова:»Жди меня, и я вернусь…», только когда? Я-то жду… жду… закрыл глаза, чтобы в очередной раз постараться уснуть. Кажется, получилось.

Глаза никак не желали открываться. Уснул поздно, да еще и в ожидаемом настроении. То есть, я все время ожидаю встречи, оттого и торможу мозгами. Все же приоткрыл веки. А в палатке, оказывается, никого нет. Только печка топится. Парни у входа переговариваются.

- Пусть поспит, он уснул поздно, - обеспокоенно просил Яшка.

Его голос я ни с каким другим не спутаю, заметив, что голос у друга звучит с болью.

- Да я не против, - как бы оправдываясь, проговорил голос Миккеле, - пока готовится каша, пусть поспит. Чует мое сердце, сегодня будет еще тот денек.

Почему-то я был солидарен с Микки. Такое же предчувствие лихорадочно потряхивало все мое тело. Но подниматься надо. Свернул свой спальник и засунув в него тонкое одеяло, все-таки, молодцы коты, я не особо задумывался о подобном.

Никогда не умел собираться в походы. Собственно, в походы я никогда не ходил. А поездки в пригород с Яшкой не считаются. Там мы попросту все кидали на заднее сиденье и в багажник, запрыгивали на передние сиденья и ехали за пару-тройку десятков километров от города. Особенно мне нравилось ездить на дачу к Саньке, но у них с Яшкой не сошлось.

Вышел из палатки. Микки с Яшкой как-то странно на меня посмотрели. Наверное, подумали, не сдвинулся ли я по случаю своих и их предчувствий. Одним взглядом выражаю, что со мной все в порядке. Я все выдержу. Пусть мне волнительны и все еще не все понятны мои ощущения, но я выдержу.

- Долго нам еще идти от этой стоянки?

Микки неопределенно пожал плечами.

- Не знаю, Нат. Все зависит, что мы увидим впереди.

Интересно! А что мы можем увидеть, кроме торосов и льдов. Только бы этот вопрос не отобразился на моем лице. Коты хорошие физиогномисты, сразу все поймут. И они все поняли, словно я словами сказал.

- Толик, ты не переживай так, - похлопал меня по плечу Яшка. – Все наладится, и дочку Васей назовете, - по лицу друга расползлась улыбка от уха до уха.

- Придурок, - хлопнул его в ответ, усмехнулся.

На душе стало светлее. Пока умывался снегом, - холодный, зараза! Джино Марецци позвал завтракать. Морда у кота недовольная. Его снова можно понять. Но, потерпит. Встреча слаще будет.

Кирстен Линд

Ей надоело идти, прятаться ото всех, кто встречался. Она устала, но надо идти. Ее душа рвется вперед к кому-то неведомому, кто мысленно зовет ее, снится ночами, не дает спокойно жить. Иногда ее нервировала ситуация с зовом. Зачем богиня придумала, что можно остаться молодыми до конца жизни только с истинной парой, а с тем, к кем свела судьба, можно прожить самое большее лет до шестисот, когда с парой можно прожить почти полторы тысячи. А голос все зовет и зовет…

Уже наступил звездный вечер. Усталая медведица вышла на, освещаемую луной, укатанную дорогу. Глянула по сторонам, - никого, ни одной машины. Можно и пройти по ровному, а то сугробы надоели.

Когти с хрустом скребли по зеркалу дороги, но медведица не обращала внимания на глупые звуки. Впереди показался свет. Откуда посреди снежной дороги свет от фары? Хороший вопрос. Подойдя ближе, она видела, что стоит минивен, а высокий мужчина пытается замерзшими руками поменять колесо, то и дело отогревая пальцы своим дыханием.

Кирстен, минут десять наблюдала за мужчиной. Колесо уже было водружено на нужное место, а после каждого прикрученного болта, или как они там называются? - он дышал на голые пальцы. Она потянула носом, черные ноздри черной мочки затрепетали, а медведица не могла поверить в случившееся. Она нашла своего человека, того, кто ее так отчаянно звал. А он сам-то знал, что посылал зов?

Вздохнула, решаясь перевоплотиться в человеческое тело, положив узелок на дорогу, Кирстен непривычно потопталась, стоя на двух ногах, подхватила свой узел, он оказывается, довольно тяжел для женщины, а не для медведицы.

Она, специально хрустя ногами по дороге, подошла к машине. Мужчина стоял к ней спиной. Демонстративно прочистив горло, она поздоровалась. Мужчина резко обернулся, совершенно не ожидая увидеть, посреди темной дороги, женщину с тяжелым узлом.

- Вам помочь? – это единственное, что она догадалась спросить.

Чем она ему может помочь? Гайки закручивать? А мужчина смотрел на нее, вытаращив глаза.

- Д-да я сам… - он удивленно смотрел на Кирстен, не отводя от нее потрясенного взгляда. – Откуда?.. Как вы здесь оказались? Ночью…

Он не отводил от нее ошалелых глаз, забыв о морозе, рассматривая молодую красивую женщину на вид лет около тридцати с огромными светло-серыми глазами. Он не вспомнил, что стоит без куртки, в рабочих перчатках, держа в зажатом кулаке инструмент, на который опасливо посматривал незнакомка.

- Да, вот, шла, - неопределенно пожала плечами Кирстен.

И куда это она шла по ночной дороге совершенно одна? Мужчина повел носом, он женщины приятно пахло, ноздри усиленно вдыхали ее аромат. Он смотрел, не отрывая взгляда от незнакомки. Теперь он понял, почему она оказалась здесь на дороге одна-одинешенька.

У нее какой-то огромный зверь, который не только не боится, а это ее следует бояться. Мужчина понемногу успокаивался, но его ноздри все еще подрагивали. Запах подтверждал о значимости женщины для него. Это ее зов он слышал, а Мать сама привела ее к нему.

Он прошел чуть больше десятка шагов до нее, снова вдохнул ее запах, не позволила им обоим обмануться. Кирстен, не отрываясь, смотрела в голубые глаза незнакомца.

- Пришла, - полувздох, полустон.

Между ними остался ровно шаг, который никто не мог преодолеть. Кирстен успокоилась и расслабилась. Она пришла. Мужчина прав. Она так долго шла, натруженными лапами, а сейчас стояла перед ним совершенно обессиленная, устало поддернув вверх уголки губ.

- Дошла, - она согласно кивнула.

Им не надо было долго говорить, объяснять или еще как-нибудь доказывать свои статусы друг для друга. Они – пара. Это все, что им было интересно. Мужчина решительно сделал последний шаг, самый тяжелый, притянул к себе худое тело молодой женщины, уткнувшись в макушку ее вязаной шапочки.

Ее шубка висела на ней мешком. Не смотря на то, что она питалась в основном взятыми с собой запасами. А шла она почти постоянно с редкими передышками на сон. Потому и была изрядно тоща и немыта. Не одна неделя прошла со дня ее похода.

- Этот зов привел меня сюда, только вот колесо лопнуло, - он смущенно кивнул подбородком на поломку.

- Я не знаю, чем помочь, - смутилась Кирстен.

- Как тебя зовут?

- Кирстен Линд из Сваппарава.

- А я – Твирен Карн из Харстада, из Норвегии. Город-порт, - потом посмотрел на нее, прищурившись. - Какой у тебя зверь?

Кирстен вытаращила на него удивленные глаза. Неужели Мать ее не обманула, иначе, как бы он узнал о ее оборотничестве?

- Белый медведь, - снова смутилась женщина. – А у тебя?

- Бурый, - ответил Твиррен. – У нас возле Харстада поселение, но и в самом порту мы живем и работаем.

- Кем ты работаешь?

- Крановщиком.

Кирстен заметила, с какой гордостью он назвал свою профессию. Ему, видимо, нравились не только виды с высоты на море, но и наблюдать идущие в порт корабли. Откуда она узнала? А почувствовала его эмоции.

- Сейчас налажу колесо и поедем, - настороженно глянул на новую знакомую.

А вдруг он не прав, решая за обоих?

- Поедем, - с легкой улыбкой согласилась Кирстен. – А куда?

Вариантов у них совсем нет. Бросить свою истинную суженую, которую едва нашел? Даже, если это она его нашла, ничего не значит. От мужчины не исходила опасность, и потом, он ведь ее пара, чего ей бояться? Это у людей свадьбы-разводы, а у оборотней, по-другому.

Хотя, Кирстен тоже разведена, но там-то совсем другое дело! Им пришлось пожениться. Ну, она решила перед собой быть правдивой, - их с Хьюго свадьба была полностью ее заслуга. А бедному Линду пришлось выручать девчонку. Вот и выручали они несколько сотен лет, наживая детей и хозяйство. Дети выросли, сами по себе. Потому были поставлены перед фактом, что родители решили последовать за своими истинными и оказались понятыми младшим поколением.

Пока она размышляла, стоя рядом с Твирреном, заканчивающим закручивать гайки на колесе. Он поднялся, на секунду вгляделся в усталое лицо Кирстен, потом как-то по-свойски задорно подмигнул, подарив мягкую улыбку.

- Садись в машину, - открыл переднюю пассажирскую дверь, а сам подхватил ее узел, забрасывая его на заднее сиденье.

Нерешительно села в машину, Твиррен захлопнул дверку, сел за руль, положив на него ладони. Кирстен сначала так радовавшаяся, что, наконец, нашла ЕГО, теперь вдруг оробела, съежилась на сиденье. Твиррен увидел ее реакцию, нахмурился, отвернулся, вперившись взглядом в лобовое стекло.

- Ты чего-то боишься?

Он замолчал, напрягшись.

- Я так долго шла… шла… дошла и, что дальше? – она съежилась еще больше.

Твиррен помолился Матери, только бы женщина не стала плакать. Мужчин настолько раздражают женские слезы. Собственно, мужское население высказывало истинное единодушие – слезы женщины от безделья. Интересно, а он прав или нет? Кирстен полагала, мужчины ошибаются. Только вот сейчас она плакать не собиралась. Она просто понятия не имела, как себя вести с высоким незнакомцем, по воле богов ставшему ей истинным суженым.

Еще главное, чтобы она ему понравилась. Как жить с истинным без любви или, хотя бы, без симпатии или уважения.

- А ты красивая, - как бы между прочим, проговорил Твиррен. – Не надо меня бояться. Я не обижу, - он воровато глянул на Кирстен

Медведица немного расслабилась, расправила плечи, удобно усаживаясь на холодном сиденье. По телу прошла дрожь, заставившая ее передернуться

- Мне не страшно, - она не договорила, что ей страшно другое, ведь незнакомец-то может и захочет ее поколачивать.

Ой! Прикрыла рот ладошкой, зажмурившись. В это время мужчина запустил мотор минивена, но, видимо, ойкнула женщина вслух, потому он и обратил на нее внимание. Всем своим существом он почувствовал ее страх, ударивший его, как хлыстом. Карн остановил машину через несколько метров. Он не смотрел на нее, а только тихо заговорил:

- Кирстен, я понимаю твои страхи – мы незнакомы. И теперь нам придется жить «долго и счастливо». Единственное, хочу сказать, я никогда не обижу тебя, не ударю. Ты мне понравилась, потому, думаю, мне повезло. А я тебе хоть немного… понравился, - Мать, как же тяжело вести такие разговоры!

Женщина молчала. Что-то обдумывала?

- Да. Понравился, - тихо произнесла Кирстен. – Хотелось бы поладить мирно.

- Мне тоже, - облегченно вздохнул Твиррен. – Поехали? – он постарался успокоить.

Он снова завел мотор и машина тронулась с места.