Следы на снегу

Глава 8

Миккеле Фанконе

Я не был у них почти долгое время. Отдыхал в теплых краях от наших приключений в России, а после и во Франции. Нам всем требовался отдых. Мда, далеко забрались парни. Мне почему-то снова подумалось про приступы Якоба. А как Марко их там купирует один? На машине далеко до города, Винни тоже не успеет. Наверное, что-нибудь придумали, иначе, как парня оставлять в состоянии перманентного обморока без помощи? Скончается по дороге. Про это вообще думать не хотелось. Что-то сегодня мысли вообще мрачные.

Ай, веселиться не с чего. Как так рассказать про Ната, чтобы Якоб не свалился от переживаний? Марко мне голову оторвет за мужа. От нерадостных мыслей, ползающих по кругу, разболелась голова и теперь старался не думать о ней.

Дьявол! Остановил машину на обочине, достал из бардачка аспирин, забросил в рот, запив минералкой. Взгляд скользнул на лежащую картонную коробку из кондитерской с двумя дюжинами круассанов для Якоба. Пока он будет поедать полюбившиеся сладости, поговорю с Марко. Откинулся на подголовник, устало прикрыл глаза, пусть головная боль немного пройдет.  За полчаса, на которые случайно заснул, наверное, не проехало ни одной машины. Самочувствие улучшилось. Снова в путь.

 Подъезжая к конторе, заметил мальчишку лет двенадцати, играющего с большой лохматой собакой. Пес валялся на земле вверх животом, а тот пытался его оседлать. Пес не давался, все-таки мальчишка был велик для наездника, но и постреленок пытался настоять на своем. Пес незлобно огрызался, скорее, показывал всеми возможными для животного способами, чтобы его оставили в покое. Остановил машину, вышел, мальчишка тут же подбежал ко мне. Излучая море счастья, радуясь, что нашел новую жертву, принялся тараторить:

- Если вы к дяде Марко или к дяде Якобу, то их нет. Они будут только завтра, - застыл, ожидая, то ли благодарности, то ли подзатыльника, за ответ на непроизнесенный вопрос.

- А ты кто? - я обалдел от напористости ребенка.

- Джакомо Чикецци, сын управляющего, - расплылся в улыбке, наверное, он подражал отцу.

Мне стало спокойней, сынок нового управляющего пока в том возрасте, когда еще можно положить поперек скамьи, а не напрашиваться в постель.

- А я Миккеле Фанконе, друг Марко и Якоба. Где можно увидеть твоего отца или Роззи?

- Отец в конторе, а бабушка Роззи в кухне. Вас проводить?

- Я сам, спасибо, - потрепал мальчишку по голове, направляясь к столовой, отчего его теплая, серая в полосочку, кепка съехала набок.

Роззи самозабвенно возилась с обедом. Так вкусно, как у нее, ни на какой кухне не пахнет. Несколько секунд стоял, прислонившись плечом к косяку, и с дурацкой улыбкой наблюдал за любимой поварихой друга. Она не просто повариха, а член семьи, которую беззаветно любят «ее мальчики». Она всех так зовет, кто входит в круг ее Марко, а теперь и его супруга. Уж о нем-то ее не нужно просить заботиться! Увидев меня, расплылась в счастливой улыбке. Мне пришлось наклониться, что Роззи смогла меня обнять.

- Мальчик, мой! Как хорошо, что ты приехал. Денька два побудешь? – я не успел кивнуть, как был усажен за длинный стол, передо мной стояла тарелка с вкуснейшей паэльей и кофе. – Ешь, - потрепала меня по волосам, как я только что сына управляющего. – Все вопросы потом! – приказала.

Все-то она знает и понимает. Словно дома у матушки оказался, хотя моя мать не станет так щебетать вокруг меня. Ел, смакуя каждый кусок. Наш повар делает все так же, но не как у Роззи, только поэтому Марко берет ее туда, где живет сам. Полчаса со мной никто не разговаривал, ожидая, пока я неспешно съем порцию. Я уже допивал кофе, как Роззи подсела ко мне, подперев щеку кулаком, принялась рассказывать:

- Марко и Якоб уехали три дня назад. Они все держали в тайне, но доктор, который наблюдает за ним здесь, сказал мне по секрету, что они отправились к оракулу. И только Фабрицио поможет Якобу с его болезнью, - она всхлипнула. – Последний раз он семь часов был без сознания. Марко чуть с ума не сошел. Сидел возле него, схватившись за голову, как полоумный. Мы думали, не оклемается, - Роззи горестно вздохнула. – Ты ведь не знаешь, что он написал завещание? – я напрягся, тон и само слово «завещание» не обещало ничего хорошего для друзей. – Если Якоб уйдет раньше него, похоронить их рядом. Как он мне объяснил, что жить без него он не сможет.

С самого начала Якоб был навязчивой идеей Марко. Кончина одного, станет кончиной другого, а терять друзей ой, как не хочется. Дьявол! Что ж делать-то? С протяжным стоном, потер лицо ладонями, обреченно-внимательно посмотрел на Роззи.

- Нат уже несколько дней в искусственной коме. Сбило автобусом, - поморщился от неправдоподобности обстоятельств. – Там вообще мутная история. Я плохо знаю… Хотел с Марко посоветоваться, что делать дальше? Видно, придется самому ехать в Швецию и решать проблему.

- А его парень? Медведь? - охнула повариха.

- Они разбежались. Я плохо владею информацией о случившемся там, Роззи.

- Что ж не живется спокойно? А? Эти с фермы выехать не могут, надо работать, практически не оставить, те на Севере дурят! – она громко хлопнула ладонью по столешнице.

- Ты права, Роззи, что-то не то творится, - пришлось согласиться.

- Устал? - Роззи жалостливо посмотрела на парня. – Иди в их коттедж, я открою, там есть гостевая, отдохни. Никто не знает, когда мальчишки появятся.

- Спасибо, матушка, - обнял ее за плечи, и они отправились к дому Викелли.

Беспокойная ночь, долгая дорога, переживания о парнях, разговор о завещании Марко, их поездка к Фабрицио, - как последний шанс, выбило из колеи. На днях должны приехать Паоло, Джино и Донни. Вот таким веселым квартетом мы и поедем разбираться на Север, а сейчас… дальше ничего не было. Сон без сновидений.

В тишине и покое из-за вчерашних волнений проснулся почти в десять утра, привел себя в порядок, подходя к столовой, унюхал приятные желудку ароматы. Роззи снова что-то вкусное печет. Так и есть – маленькие кап-кейки, как я люблю. И ведь не прогадала, прямо к моему подъему. Увидела меня, разулыбалась.

- Садись, через пять минут все будет готово.

- Ты такая мудрая, Роззи, что Фабрицио за тобой не угнаться.

- Скажешь тоже, - смущенно отмахнулась. – Ты парней станешь дожидаться или сегодня уедешь? – она знала ответ, но все равно спросила.

- Уеду, - а так хотелось провести в этой тиши несколько дней, прежде чем врываться в шумный город.

Умная и добрая Роззи сама проводила меня до машины, обняла, вручила картонную коробку с оставшимися кап-кейками в дорогу, взамен тех, которые провез для Якоба. Круассаны она любовно поставила в холодильник.

Марко Вакелли

За рулем уже почти сутки. Якоб лежит на заднем сиденье в специальном спальнике, чтобы не упал. Два часа назад ему снова стало плохо, теперь он свалился без сознания теперь уже на девять часов. Уже девять! А если это кома? Не надо было мне его тогда слушать, прибил бы сам по тихому всех его родственничков за все хорошее.

Злость булькала в голове, как в гейзере. Все. Ехать дальше не могу. Надо хоть полчаса посидеть, пальцы уже сводит. Совесть тут же обнаруживает себя, нашептывая, что Фабби ждет, Якоб может не доехать. Я тоже могу не доехать, тогда мы погибнем оба.

Уткнувшись в сложенные на руле руки, отключился.

Проснулся через тридцать пять минут. Первым делом глянул, как там муж – лежит бледный. Попробовал разбудить, крохотная надежда, что он спит, но нет, снова ушел в свое состояние без меня. Кое-как скомкал свое желание пожалеть себя, заплакать от кажущемся безвыходным положением. Идея, если не вылечить, то хоть смягчить прогрессирующую болезнь Якоба, стала навязчивой. Любимое дело многих лет жизни отошло на второй план. Желание заплакать и напиться отметается огромной силой воли. Хватит ли мне ее? Останавливает то, что ему еще хуже. Это все происходит с ним, а он хочет нормально жить.

Дорога петляла. Остановился, по возможности надежней спрятав машину в кустах. Главное, дойти с ним на руках до портала в поселение. Расслабленное тело  выскальзывало из рук, хоть через плечо перекидывай. Через три километра показалась едва заметная пещера, с густой лысой порослью, вместо двери. Подойдя ко входу, тонкие лианы услужливо расползлись, впуская нас внутрь. В глубине на неширокой овальной площадке из камня, мерцал, переливаясь, воздух, рядом стоял обеспокоенный оракул.

- Как добрались? – Фабрицио встревожен.

- Не знаю. Он уже одиннадцать часов не приходил в себя, то ли спит, то ли что с ним… Я не врач, - ответил слегка раздраженно.

- Понятно.

Да ничего ему не понятно. Никому не понятно. Якоб медленно умирает. Мне тоже это не понятно! Хотелось орать на всю Вселенную, а я не мог произнести ни слова. Фабрицио все же знает, что делать. Он берет меня за локоть, направляя в марево. Мы переходим границу между мирами.

Никто так и не понял, что мы живем в параллельной действительности. Там же наша полянка, где мы с Якобом встречались во снах. А сейчас я несу его дорогой, окаймляющей наше поселение, в пещеру к Матери пантере. Она однажды ему помогла, но видимо не до конца. Пусть сделает свою работу получше, чтобы надольше хватило.

Снова оставил Якоба возле озера, в прошлый раз она нам являлась. Снова упал перед его почти бездыханным телом на колени, умоляя Мать даровать ему здоровье и жизнь. Ведь он такой молодой. В душе пусто. В голове звон. Единственное желание, чтобы он вышел отсюда на своих ногах. Иначе и мне жить незачем.

Я стоял и уже не мог ни о чем думать, даже о возвращении ко мне супруга. Усталость последних изматывающих месяцев, переживания за него, стремительное ухудшение здоровья… Старался поддержать, смеялся, когда хотелось плакать вместе с ним. Успокаивал, когда самому хотелось завыть. Единственный вопрос кружит внутри пустого черепа: почему? А Мать не откликается.

Стоя на коленях на камнях, с опущенной головой. Время проходит. Я уже коленей не чувствую. Да и нужны ли они мне? Кто-то проводит чем-то мягким и влажным по моим волосам. Поднимаю лицо – Мать стоит передо мной, смотрит добрыми грустными глазами. Что ты хочешь мне сказать? Какую истину поведать? Она склоняется над телом Якоба, так же облизывая его щеку. Потом подула ему в лицо, шевельнулись темные волосы.

«Жди…» - прошелестел едва слышный голос Матери.

Пока я всматривался в перемены после ее визита, она ушла. Лег на камни возле него в звериной шкуре, чтоб хоть не так холодно было обоим. Шурша галькой под ногами, подошел Фабрицио.

«Что она сказала?» - тоже переживает.

«Жди».

Вздохнул.

«Будем ждать».

Все равно ничего не оставалось.

Проснулся от того, что меня гладили по голове. Так приятно, что не хочу открывать глаза. Почесали за ухом.

- Я же вижу, как дрогнули веки, - прошептал вкрадчивый голос в самое ухо, обдав теплым дыханием.

«Вернулся», - как так получается, имею огромное желание сделать с ним все, что хочу, а не могу пошевелить ни одной частью тела?

Он называет это отходняк. Так и есть. Приоткрываю один глаз, - точно, он. Сидит, как ни в чем ни бывало и щурится с улыбой на пол лица. Лег рядом на холодные камни. Вот еще!! Простынет, снова с ним возись! Вскочил, отряхнулся, подняв возле себя пыль со шкуры, перетекая в человеческое обличие. Дотронулся до его щеки – теплая.

- Прости, - одними губами, но я расслышал.

Мы так редко говорим друг другу нежные слова, делаем редко необдуманные поступки, что в такие моменты становится стыдно, что их так мало. Как же скудна наша жизнь без спонтанных безумств. Обезличена.

- Как ты?

- Жив, - пожимает плечами. – Хочу домой.

- В особняк или на ферму? А, может, на остров?

Куда угодно, лишь бы не повторялись приступы!

- На ферму. Там Роззи, круассаны и сыр.

- Что ж, пошли, - я не против его предложения.

Мы идем к выходу из пещеры. Нас встречает отец. Фабрицио ему сообщил о плохом состоянии Якоба. Он напуган, тяжело дышит. Видя нас вместе на своих ногах, немного успокаивается. Якоб в своей манере.

- Тито? – протягивает ему руку. – Как дела? Что нового? А мы вот тут к вашей Матери в гости заползли, - улыбается во все тридцать два.

На лице отца непередаваемая гамма эмоций. От переживаний, до убийства с особой жестокостью, причем обоих.

Яков Вакелли

- Почему мне не сказали? – ох и грозен свекор в гневе, но кто ж его боится?

- Тито, а с чего ты взял, что должен знать то, в чем помочь не в силах? – да. Знаю, бью по-живому.

А нечего тут устраивать войну местного разлива! Тито едва ли не задыхается от моей наглости. Да. Наглею. Чуть-чуть. Мне сегодня можно, я вообще не понимаю, что говорит мой язык на автопилоте.

- Мы разговаривали с Фабрицио, - Марко всегда был мягче. – Ты был в отъезде с … кем ты развлекался?

Вот так! Есть! С какой кошечкой покувыркаться, - нас не тронь! Где мы тебя должны искать по всем мирам? Тито понял весь провал своего эпатажа, махнул на нас рукой.

- Ко мне зайдете?

- Конечно, - без лишних эмоций ответил Марко. – Только выспимся. Устали.

- Обязательно, - наставил на меня указательный палец, как дуло пистолета. – Ты проследи за ним, - перевел палец на Марко. – Чтобы отдыхали сутки, а потом, ко мне. Накормлю. Неделю не выпущу отсюда, чтобы пришли в себя. На зомби похожи!

- Есть, папочка! – в голос не сговариваясь, громыхнули и расхохотались.

- Шалопаи, - снова махнул на нас рукой и отправился к себе.

Повернулся к Марко – точно зомби – под глазами черно-зеленые круги, белки глаз красные, худющий, чернющий. Я, наверное, не лучше, потому Тито так раздухарился. Неделя в краю, где все напоминает о наших первых встречах во сне, самое лучшее место. Где-то на полянке наш дом. Хочу туда. В тишину. Развалиться рядом с хвостатым, и спать сутками.

Марко, словно понял, о чем я думаю, или у него интуиция сработала? Не знаю и знать не желаю. Думать тоже не охота, да и нечем после почти суточного обморока, или уже комы, черт его знает. Хочется просто тепла, покоя и пожрать.

- Тито оставил две корзины полные еды и вина, - а про оракула-то мы совсем забыли.

Уставились на него, как на новые ворота. Он не обиделся, наградил каждого по легкому подзатыльнику, отправляя дорогой, ведущей к дому. Мы были похожи на двух Красных Шапочек с корзинками. Правда, каждая корзинка весила с ведро. Но доперли до стола в доме.

Первым делом направились в душ, смыть с себя пещерную пыль, а то спали на голых камнях, как никакой простуды не заработали? Впрочем, она проявляется на третий день. Потом в одних полотенцах в кухне поедали, доставая продукты прямо из корзины. Не разогревая. Только вино по бокалам разлили. Вкусное, настоящее, не какой-нибудь магазинный кошмар, а свое, из огромных горшков. Уж не знаю, как они называются. Голодный организм быстро отзывается на домашний алкоголь и мы уже ржем, как кони над чем-то. Вероятно, это истерика, но мы не понимаем этого. Отхлебываем терпкое красное вино, ухохатываемся ни о чем. После чего валимся на кровать, на этом наше сегодня заканчивается.

Миккеле

Снова дорога. Мне уже кажется, что я накатался до отрыжки на всю оставшуюся жизнь, но это не так. Ехать еще далеко. К Фабрицио в становище не хочу. Отец сразу начнет допытываться, что да как? Там Тито справится, потом парни помогут все объяснить. Очень хочется надеяться, Мать поможет Якобу. А я сейчас могу только рычать и клыки показывать. Плохое начало встречи. Тито их тоже сразу не выпустит, если Якоб пришел в себя. Не дай Мать, снова начнется обострение. Звонит мобильный, передвигаясь от виброзвонка по переднему пассажирскому сиденью. На экране высветилось имя старшего Марецци.

- Да, Джино?

- Вылететь получается только через два дня. Куда брать билеты?

Хороший вопрос. А действительно, какого рожна им тут делать? Пусть сразу летят в Стокгольм.

- Летите в Стокгольм. Только скажите, в каком отеле остановились, - я прилечу на следующий день.

Да. Так правильно. Незачем им мотаться сначала на юг, потом на север, только для того, чтобы быть в кучке. Все выяснилось. Теперь нужно позвонить Йоро, узнать, что так изменилось. Хотелось бы верить, что Нат уже поднялся с кровати и ушел из госпиталя. Мечты… Мечты… поискал номер в телефонной книге. Ух, ты ж, демон! Я не записал его номер. Дурак! Принялся методом тыка искать во «входящих» видеозвонках. На глаза попался незнакомый номер. Наверное, он. Набрал…

- Привет, Миккеле, - парень обрадовался моему звонку, как маме родной!

- Да, Йоро, привет. Что у вас нового?

Тяжелый вздох. Молчание.

- Ничего хорошего. Пока спит.

По всему видно, парень расстроенный до нельзя.

- Ребята из России прилетят через два дня, я на день позже.

- А не поздно?

Нам не доверяют? Впрочем, он всего лишь человек. Не могу же я приехать и сообщить ему: «Дорогой друг, ты можешь не верить нам, но мы немножко оборотни и нюх, и слух у нас тоже отличается от вашего!». Но вот почуять запах того, кто толкнул неделю назад, увы. Мы не до такой степени супермены. Хотя, многое можем.

- Поздно, - не стал разубеждать шведа, - но попробуем сделать все возможное. У нас несколько иные методы добывания информации.

Швед не понимает, но не строит из себя идиота. Просто принимает на веру, другого не дано. Он, видимо стоит на улице, потому что на него полетели крупные хлопья снежинок. Желтый свет фонаря справа, окрашивает его щеку. Красивый парень, но если он только друг Ната, значит в их отношениях с мишкой не все потеряно. Вне кадра кто-то всхлипывает. Тут я вспомнил про рыженькую девчонку, которая ходит с ним постоянно. Не могу вспомнить ее имени.

- Девочку успокой, - советую.

Он переводит экран на миловидную девчушку, которой нет и двадцати лет, с заплаканными глазами.

- Это Нира,- представляет подругу. – Она работает вместе с Натом.

- А я Микки, - пытаюсь выдавить улыбку, но девчонка на самом деле симпатичная, в моем вкусе. – Нира, мы скоро приедем. Вы там держитесь. Если будут какие новости, сразу звоните в любое время.

Она усердно машет головой. Я отключаюсь. Теперь можно ехать дальше. Она усердно машет головой. Я отключаюсь. Теперь можно ехать дальше. На улице заметно стемнело. Демоны! Сколько же я уже в дороге? То еду, то разговариваю. До ближайшего городка с отелем еще часа три пылить. Там и высплюсь.Удивлялся погоде в Швеции, я даже названия городка не знаю, а теперь и у нас разыгралась метель. Погода явно против меня. Да все против!