Надежда Слизеринов

затишье

Просыпаться было очень тяжело. Казалось, что болела каждая мышца. Открыв глаза, я не сразу поняла, что нахожусь в своей комнате. Постепенно события прошедшего дня всплыли в моем заторможенном сознании. Падение с метлы. Змея. Ссора с братом. Трансгрессия. Нужно бы поговорить с Виктором, извиниться и все обсудить. Кроме того, не мешало бы узнать, что он вчера рассказал родителям.

Но это подождёт, сейчас неплохо бы позавтракать, Но спускаться вниз не было ни сил, ни желания. Надеюсь, мне простят эту дерзость.

— Ринки! — позвала я домовика.

В ту же секунду раздался хлопок и передо мной возникла маленькая фигурка личного домовика, которая сразу же начала кланяться мне. Недовольно оглядев внешний вид эльфа, я скрестила руки на груди и произнесла:

— Что на тебе надето? Почему ты не надеваешь свежую чистую наволочку?

Маленькая фигурка испуганно затряслась, дёргая большие уши. Подняв руку, я прервала ее истязания.

— Переоденься, живо. И принеси мне сюда завтрак, как обычно, только вместо молока я хочу чай.

Ринки исчезла и через несколько минут принесла мне завтрак, уже переодевшись в чистую форму домовика. Не люблю, когда домовики ходят в грязном тряпье.

— Хозяйке нужно ещё что-нибудь? Ринки все сделает для маленькой леди, — взволнованно пропищал тонкий голосок. Ринки стояла после кровати, продолжая дергать себя за уши.

— Где мои родители? И брат? — спросила я, высыпав в тарелку ягоды и заливая все мёдом.

— Они внизу, завтракают. А ваш брат ещё не выходил из своей комнаты. Миссис Крам велела сразу сказать, как вы проснетесь. Ринки должна ей все рассказать, иначе будет наказана.

— Хм, хорошо. Но сначала скажи Виктору, что я хочу его увидеть. И я запрещаю тебе себя наказывать. Помни, что даже эльфы должны всегда быть в чистой форме. Все, иди.

Быстро покончив с едой, даже не почувствовав ее вкус, я привела себя в порядок и переоделась. Когда я вернулась в комнату, Виктор уже был там.

— Я не слышала, как ты вошел, — сказала я, пытаясь потянуть время и собираясь с мыслями.

— Как спалось? — спросил брат, странно меня рассматривая. Оглядев себя, я не нашла ничего подозрительного, вроде забытого элемента одежды.

— Чего уставился, как будто первый раз меня увидел. Жива, здорова. Чешуей не покрылась, шипеть и плеваться ядом во всех подряд не намерена! — немного вспылив, обиженно произнесла я. Ну вот, хотела извиниться, а сейчас еще хуже себя веду. Нет, так дело не пойдет.

Но вместо раздражения в ответ Виктор только усмехнулся и, дернув меня за руку, завалился на кровать, заключая в объятия. Уткнувшись носом ему куда-то в ребра, я позволила себе расплакаться — напряжение от вчерашнего дня и обида на брата дали о себе знать.

Слушая мои всхлипы и гладя меня по спине, Виктор ждал, пока я успокоюсь, не говоря ни слова.

— Злыдень мелкий, по сравнению с тобой Штырехвост — просто ангел, — послышался откуда-то сверху спокойный голос, а грудь брата затряслась от смеха. Пихнув его кулачком в бок, я улыбнулась, вытирая слезы. Похоже, он не злится на меня. Словно гора с плеч упала.

— Ну, уж нет. Я посимпатичнее буду! — произнесла я, размыкая наши объятия и садясь на кровати. Шмыгнув пару раз носом, я решила начать с более легких вопросов. — Что вчера произошло? После того, как я позорно рухнула в обморок.

Виктор, развалившись на моей кровати, только закинув руки за голову и пару раз хмыкнул на мои слова.

— Скажи спасибо, что только истощением отделалась. Чем ты вообще думала, когда решила поупражняться в трансгрессии?

— В том-то и проблема, я не думала. Была напугана и расстроена. Давай опустим нравоучения, мне еще их от родителей слушать. Лучше расскажи, что потом произошло.… И… Что ты рассказал родителям?

— Ты всех перепугала своим обмороком. Отец как раз вернулся из министерства, увидел тебя, сначала начал на меня орать, что я опять тебя чуть не угробил, — сказал Виктор, закатывая глаза. — Ну, а потом они позвали колдомедиков, тебя накачали зельями и отправили спать. Родители целителям сказали, что это был стихийный выброс. Ну, а я уже позже рассказал родителям про твои водные процедуры и трансгрессию, — на одном дыхании выпалил брат.

Он что, репетировал что ли?

Вопросительно подняв брови, я спросила:

— Вот так просто? — и, закусив губу, продолжила: — А про змею ты им тоже рассказал?

Виктор окинул меня оценивающим взглядом, будто решая для себя что-то. Но, тяжело вздохнув, продолжил:

— Нет, про это не сказал ни слова. Если честно, я сам не знаю, как на это пока реагировать.

— Хм! Ну, вчера ты мне популярно объяснил, куда мне следует идти со своими способностями! — недовольно проворчала я и уже хотела встать с кровати, как Виктор опять заключил меня в объятия.

— Ладно, прости, я поступил, как дурак. Не должен был я всех этих гадостей тебе говорить. И за падение тоже прости, увлекся. Похоже, слишком часто мне по голове прилетал бладжер на поле.

— Да ладно, закрыли тему. Главное, что все живы и никто не пострадал. Ты тоже меня прости, я иногда могу быть невыносимой.

— Да я уже привык. Ты ведь все равно остаешься моей младшей сестренкой. И давай договоримся, что если еще какие-нибудь странности произойдут, то я первый об этом узнаю. Ну, когда у тебя появятся еще какие-нибудь способности. Идет?

Отстранившись, я удивленно посмотрела на брата.

— Ты что-то знаешь? С чего такие мысли? И почему «когда», а не «если»? Тебе и этого набора недостаточно, что ли? — тут же спросила я, мысли лихорадочно крутились в голове. Похоже, Виктор что-то недоговаривал.

— Эй, успокойся. Я просто не так выразился! — примиряюще вскинув руки, произнес брат, улыбаясь.

У нас никогда не было секретов, поэтому, немного успокоившись, я кивнула.

— Хорошо, если что-то произойдет, то я тебе сообщу.

— Отлично! — щелкнув меня по носу, вставая с кровати, произнес брат.

— Пошли, нужно поговорить с родителями. Быстро покончим с этим, и будет свободен весь оставшийся день, — уже у дверей бросил Виктор.

— Ага, толку-то. Боюсь, что теперь родители установят в доме антитрансгрессионные чары и запрут меня на все лето в поместье! — обреченно следуя за братом, проворчала я в его впереди идущую спину, на что он только рассмеялся.

— Ничего, есть много развлечений и дома. Поиграем в волшебные шахматы, посидим в библиотеке. Достанем все твои куклы, устроим им чаепитие, а после перемерим весь матушкин гардероб, делая друг другу макияж и прически. Признайся, ты ведь всю жизнь об этом мечтала! — раздался впереди голос брата. Похоже, эта ситуация его знатно веселила.

— Да я лучше съем ведро флоббер-червей, чем буду играть в куклы! Я уже большая для них! — но на все мои возмущения ответом был громкий смех. Мне бы его настрой.

Впрочем, ничего нового я от родителей не услышала. Только в течение часа слушала лекцию о своих глупых поступках и о том, что я совсем не думаю о родителях, рискуя подобным образом. А еще запретили летать на две недели. Но после моего хорошего поведения этот запрет вскоре был снят. Мне даже купили новенький «Нимбус 2000».

Остаток лета прошел без происшествий. Мы посетили магическую аллею в Варде, покупая все необходимое к школе для меня и брата — вроде свитков и пергамента, чернил, перьев. Зашли в лавку Грегоровича, где мне купили еще одну полочку. Колдовать в школе той, которую мне купили в восемь лет, не хотелось. Первая палочка была очень упругой, из кипариса и пера феникса, десятидюймовая. Вторая палочка была более мощная, родители даже не хотели мне ее покупать, но, как известно, не волшебник выбирает палочку, а палочка выбирает волшебника. Так я стала обладательницей палочка за сто восемьдесят семь галеонов, состоящей из эбенового дерева и жилы василиска. Родители были очень недовольны таким выбором, а Грегорович посоветовал быть с ней осторожней. И добавил, что такие палочки очень редко выбирают юных волшебников.

Я была в восторге от формы Дурмстранга. Это единственная магическая школа, где форма девушек могла состоять как из теплого платья длиной до колена или юбки той же длины и блузы, так и удобного простого костюма, состоящего из брюк и рубашки. Ношение мантии было не обязательно. Все должно было быть черного или коричневого цвета.

Парадная форма у девушек была очень красива. Алое или бордовое теплое платье в пол и черная мантия, подбитая мехом. Также мы купили несколько теплых мантий — погода в Дурмстранге очень суровая. Школа находилась на севере, и теплые вещи там очень нужны. Поэтому мы еще прикупили много теплой обуви: несколько пар ботинок на плоской подошве со шнуровкой и одну пару теплых коротких сапожек, которые можно носить с юбкой или платьем.

На день рождения Виктора, который было десятого августа, родители устроили небольшой званый ужин. Вечер удался на славу! Мы много веселились и танцевали. А потом отец признался, что многие родители, у которых были сыновья в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет спрашивали, не задумываются ли они о выборе подходящей пары для меня.

Я на это только рассмеялась — по-моему, это глупо: думать о таких вещах, когда мне еще даже одиннадцать лет не исполнилось. Хотя, насколько мне известно, в той же магической Британии, такие договорные браки не редкость, и о браках между членами древних чистокровных семей договаривались чуть ли не с рождения. Дикость какая-то. Хорошо, что я жила не в Англии, а в родной Болгарии традиции не такие консервативные.

И вот незаметно наступило тридцать первое августа.

Завтра мы должны отправиться в школу. Родители проводят нас. Ученики добираются до Дурмстранга на кораблях, которые отправляются из порта города Варна. Стоит отметить, что этот морской порт маггловский. И на ту часть, где стоят корабли Дурмстранге, просто наложены чары отведения внимания, поэтому видят его только волшебники.

Уже лежа в постели, я долго не могла уснуть. Завтра будет очень важный день. Интересно, какой будет школа, найду ли я там друзей, и будет ли мне так комфортно, какие предметы станут любимыми? И еще много, много мыслей крутилось в голове, но постепенно я уснула. Я даже не могла представить, как изменится очень скоро моя жизнь.